– Ну и что бы ты сделал? – спросил Железнов.

– Я-то? Кабы я был комдив, то разом бы сиганул туда, – Кочетов махнул рукой в сторону врага. – Сейчас – самое время! Одним махом можно тот берег захватить.

– Как же захватить? Видишь, лед-то вверх тормашками!

– Ну и что ж? – с чувством превосходства над неизвестным ему «наблюдателем» рассуждал Кочетов. – Лыжи надел – и шпарь! А если нельзя, то ложись брюхом на лыжи и ползи. Нажми на лыжину рукой, коль она не поддается, ползи смело, а коли качнулась, – бери вбок, не то под лед угадаешь.

– А если и вбок нельзя? Если там вода?

– Перепугался? – усмехнулся Кочетов. – Эх ты, артиллерия! В таких делах думать надо. У нас на такой случай – две доски… Да кабы я был комдив, то сейчас бы подал сигнал…

– Так, значит, если бы ты был комдивом, – перебил его Железнов, – то приказал бы сейчас форсировать реку?

Кочетов хотел ответить «артиллерийскому наблюдателю» покрепче, но слева послышался торопливый хруст шагов.

– Наши пулеметчики идут, – радостно сказал он и свистнул. – Сюда давай!

Однако вместо пулеметчиков в окопе появились начальник артиллерии, офицер из штаба армии и адъютант. Проведя лучом фонарика по красному, обросшему седыми ворсинками инея лицу Кочетова, Куликов удивился и направил луч на Железнова. Кочетов узнал комдива, громко кашлянул и сказал со смущением:

– Прошу извинения, товарищ полковник… Сами поникаете, темно, да и дела спешные, разбираться некогда!.. – Он забормотал еще что-то в свое оправдание, но Железнов, не слушая его, обратился к Куликову:

– Товарищ полковник, я хотел с вами посоветоваться, но мы с товарищем Кочетовым уже здесь все обговорили. Он советует форсирование начать сейчас…

Железнов приказал адъютанту соединить его со всеми командирами полков, начальником штаба дивизии и дежурным офицером и трижды повторил в телефон:

– «Марс»!.. «Марс»!.. «Марс»!..

Зеленый отблеск ракет залил всю реку, и в его причудливом свете от черной полосы прибрежного леса отделились люди и покатились по крутому берегу к реке.

– Разрешите выполнять задачу? – спросил Кочетов.

Железнов схватил его горячую широкую руку и так сильно потряс, что на Кочетове зазвенела амуниция.

– Иди, дорогой! – с волнением в голосе сказал Железнов.

Широкая спина Николая скрылась за белым углом снежного траверса.

По реке двигались люди, сливаясь в одну темную полоску. Эта полоса отодвигалась все дальше и дальше, становилась все менее отчетливой, а потом совсем исчезла за седой стеной дыма. На реке рвались вражеские снаряды, раздавались крики тонущих бойцов. Каждый разрыв снаряда на реке болью отзывался в сердце Железнова. И хотя у того берега ничего не было видно, Якову Ивановичу то и дело казалось, будто кто-то уже прыгнул со льда на берег. До рези в глазах всматривался он вперед, силясь что-нибудь разглядеть.

Вот уже там, на черной прибрежной полосе, занятой врагом, замелькали частые огоньки выстрелов. «Доберутся ли? Одолеют ли?..» – думал Железнов.

– Огонь перенести! – скомандовал в телефонную трубку Куликов. Из-за оглушающего грохота он, видимо, не мог разобрать ответа и надрывно кричал: – Что?.. Повтори!.. Да говори ты прямо!.. – Но так ничего и не услышал: почти над самым ухом ахнула пушка, которую только что выкатили на прямую наводку. – Куда ты, черт, бьешь?! – взревел Куликов. – Не видишь, что ли? Там ведь наши!..

– Так точно, вижу, – крикнул артиллерист. – Бью по сигналу комбата Сквозного.

– Да что ты в такой темени видишь?

– Вижу, товарищ полковник, – ответил артиллерист, по голосу узнав начальника артиллерии. – Смотрите, мигает… А вот его трассирующие пули. – И его орудие снова ахнуло, осыпав снегом всех находящихся в окопе.

Теперь комдив почти не отходил от телефонной трубки: он то говорил с командирами полков, призывая их действовать энергичнее; то торопил начальника инженерной службы с подачей к берегу досок; то распоряжался доставить командирам по их просьбе боеприпасы, инженерные средства; то справлялся у начштаба, что доносит разведка. От всех командиров он требовал внимания к раненым и к тем, кого вытащили из воды.

Наступил рассвет. К этому времени первые эшелоны полков уже захватили плацдарм на том берегу, а саперы метрах в трехстах правее НП уже прокладывали по взъерошенному льду две дощатые колеи дороги.

– Готовьте на том берегу энпе! – приказал Железнов командиру оперативного отделения. И вместе с представителем штаба армии он по вновь проложенной дороге поехал на тот берег.

«Полки Дьяченко и Карпова надо повернуть влево и полком Карпова ударить на Сытьково, а затем в направлении моста, – на ходу обдумывал Яков Иванович план дальнейших действий, – полк Дьяченко ударит по хутору и оседлает дорогу Руза – Можайск. Полк Нелидова следует усилить средствами заграждения и артиллерии, растянуть вправо и прикрыться им с запада…»

Железнов решил следовать за полком Карпова. На середине реки он остановил машину, вышел, чтобы проверить прочность настила, приподнялся на носках и качнулся. Колеи прогнулись и заскрипели.

– Ничего, мороз прихватит! – сказал Яков Иванович, поблагодарил саперов за их работу и двинулся дальше, помахав Польщикову, чтобы тот подал назад и ехал соседней дорогой.

Не успела «эмка» еще потонуть в темноте ночи, как над головой комдива взвилась, выпущенная Куделиным, двойная ракета, – таких в дивизии не было. Сразу же по этому участку стала молотить артиллерия. Неподалеку от колеи разорвался снаряд, за ним другой. Настил качнулся, и Железнов провалился в образовавшуюся полынью. Адъютант и бойцы бросились к нему. Один из красноармейцев, рискуя сам провалиться, проворно подвинул доски вперед, перекрыл ими полынью и, подхватив Железнова под мышки, вытащил его из воды и передал саперам.

– Как твоя фамилия? – спросил адъютант бойца.

– Красноармеец Куделин Игнат.

– Куделин Игнат? – повторил Коротков. – Спасибо, товарищ Куделин! Я о тебе доложу комдиву.

Яков Иванович очнулся в медсанбате. Перед глазами маячили разноцветные полосы, свет казался затуманенным, и ему еле еле удалось разглядеть стоящих около кровати Хватова и командира медсанбата доктора Соколова.

– Как дела? – с трудом выговорил Железнов.

– Хорошо, – ответил Хватов. – Выходим к Сытькову.

– Кто командует? Добров?

– Он, – кивнул головой Хватов.

– Фома Сергеевич, – Железнов взял руку Хватова и свою и задержал ее, – поезжай к нему, будь с ним все время. Поддержи его! А меня в госпиталь не отправляйте.

Хватов посоветовался с врачом, и тот обнадежил, что положение Железнова опасений не вызывает, и поехал на НП к Доброву.

Дела на фронте складывались удачно. Полк Карпова повернул на юг и к вечеру занял Сытьково. Вслед за полком Карпова развернулся фронтом на восток полк Дьяченко. Наступая на запад, полк Нелидова занял указанный ему рубеж и, прикрывая собой полки Карпова и Дьяченко, прочно его удерживал. Яков Иванович все же тревожился. Он попросил Короткова написать записку Доброву.

– Пиши: «Личный состав полков значительно поредел, люди основательно измотались…»

Он рекомендовал Доброву сконцентрировать за нынешний вечер полки Дьяченко и Карпова, подтянуть артиллерию, дать людям отдохнуть, а рано утром, после короткого артиллерийского налета, ударить на Рузу, захватить мост и оседлать дорогу на Можайск.

Отправив записку, Железнов сразу же заснул, как будто снял с себя все заботы.

У его кровати дежурила сестра, часто заходил Соколов. Почти всегда здесь же находился Коротков, а за стеной, прислонившись к печке, стоял на страже Никитушкин, ревностно оберегая Железнова от ненужных посетителей.

На второй день Железнов почувствовал себя немного лучше. Ему провели телефон, и он тут же решил вызвать НП Доброва, но выяснилось, что Добров перешел на новый НП, с которым связь пока не установлена. Тогда Яков Иванович позвонил начальнику штаба. По его тону он понял: Бойко что-то скрывает, и вызвал к телефону Дьяченко. Минут через пять телефонист глухо ответил: