Литмир - Электронная Библиотека
Содержание  
A
A

В первых числах июля на фронте Витебск – Орша – Могилев завязались кровопролитные бои, перешедшие впоследствии в большое сражение за Смоленск. Под ударами советских войск гитлеровцам не раз приходилось откатываться назад с большими потерями.

Смоленское сражение окончательно сорвало гитлеровский план «молниеносной» войны – «план Барбаросса», по которому предполагалось в июле 1941 года взять Москву, в середине августа этого же года форсировать Волгу и на рубежах Астрахань, Сталинград, Куйбышев, Казань и Архангельск закончить войну. Смоленское сражение, развернувшееся на фронте протяженностью в двести километров, сковало центральную группировку гитлеровцев, измотало и обескровило их войска. И, несмотря на пополнение этой группировки свежими войсковыми соединениями, снятыми из Франции, со Швейцарской границы и с других направлений, положение на фронте для армии фюрера не улучшилось.

Бросая в бой на смоленском направлении новые дивизии, гитлеровское командование рассчитывало массированным ударом танков с ходу взять Смоленск, с малыми потерями овладеть рубежом Днепр – Вопь и дальше в том же темпе двинуться прямо на Москву. Но так не получилось.

Закалившись в боях и поборов в себе «танкобоязнь», советские войска стойко удерживали свои рубежи, смело вступали в бой с большими группами танков и мотопехоты противника, расстреливали его танки в лоб прямой наводкой орудий и снайперским огнем ПТР[7]. Смелее и оперативнее стали работать наземная и воздушная разведки.

Они снабжали свои штабы точными данными о передвижении и сосредоточении гитлеровских войск. И в боях на этом направлении нередко бывало: прежде чем гитлеровские войска успевали вступить в бой, советские войска неожиданно переходили в контрнаступление и разбивали их.

263-я пехотная дивизия, сменившая разбитую наголову отборную дивизию «Великая Германия», просуществовала всего несколько дней. 139-я пехотная дивизия, брошенная командованием на прикрытие прорыва, еще на марше была окружена советскими войсками и разбита.

В результате этих поражений темп продвижения гитлеровских войск с каждым днем ослабевал и наконец дошел до четырех – семи километров в сутки. Снизился и темп наступления групп войск «Север» – на псковском и «Юг» – на киевском направлениях. Потери же у них к концу июля были громадные: и в живой силе, и в танках, и в артиллерии, и особенно в авиации. Все это очень бесило гитлеровское командование.

…Сводка потерь Центрального фронта, значительно преуменьшенная и смягченная, лежала перед глазами командующего фельдмаршала фон Бока. Командующий хотел было подписать ее, но остановился: ему не верилось, вернее, не хотелось верить громадным цифрам потерь, и он размахнулся было пером, чтобы написать в уголке сводки: «Проверить еще раз», потом, заколебавшись, отложил сводку в сторону и решил устно сказать об этом начальнику штаба.

Настроение его было основательно испорчено. Волновала не сводка, она была только каплей, переполнившей чашу его терпения и выдержки. Страшно волновал ход Смоленской операции, провал которой становился очевидным. До этой минуты у командующего все еще теплилась надежда, что, взяв Смоленск, войска вот-вот прорвут фронт большевиков, с ходу захватят мосты через Вопь и Днепр, вырвутся на оперативный простор, а там – прямо на Москву. Но цифры и положение на фронте заставили его основательно задуматься. Выходило так, что дальше вести наступление нельзя. Надо остановиться, перегруппироваться и пополнить войска… И тогда?.. «Тогда конец „плану Барбаросса“… – с горечью вздохнул командующий и подошел к большому столу, на котором лежала карта. Опершись руками о стол, он пристально смотрел на кружок, обозначавший Смоленск, древний русский город, что стал виновником крушения его планов, авторитета и славы. Ведь жирные стрелы, сжимавшие этот кружок, были начертаны им. Его войскам надлежало мертвой хваткой задавить защищавшиеся там советские войска и благополучно решить исход „плана Барбаросса“. Ему сейчас было ясно – у него нет сил одним ударом решить судьбу Смоленской операции. Сопротивление оказалось неожиданно стойким. Здесь в полосе „Смоленских ворот“ советские войска выходили из самого, как представлялось командующему, безвыходного положения.

Так было на подступах к Смоленску и в самом Смоленске. Так было на реке Хмость у Кордымово, так получилось и на рубеже рек Вопи и Днепра.

Рубеж Вопь – Днепр, по расчетам немецкого командования, был последним на московском направлении рубежом, где, как полагало это командование, русские не смогут выдержать мощных ударов, здесь наконец должны сомкнуться клещи фланговых группировок, захватив все войска смоленской группировки. Полагая, что действует здесь наверняка, командование даже выбросило 17 июля в тыл советских войск на Московском шоссе – в район восточнее Ярцева – «стратегический», усиленный танками и артиллерией, воздушный десант. Но и это оказалось напрасным. Десант в течение нескольких дней был уничтожен войсками генерала Рокоссовского, которые плотно закрыли ярцевское направление.

Осталось лишь одно – окружить советские войска, ведущие бой за Смоленск на Днепре. И фельдмаршал фон Бок решил мощными передовыми отрядами захватить переправы через Днепр в районе Соловьево – Радчино и, таким образом, еще раз попытаться отрезать советским войскам пути отхода на восток. Для этого были брошены друг другу навстречу из района северо-западнее Ярцева в направлении Соловьева 7-я танковая и 20-я механизированная дивизии и из района Лапино на Радчино 17-я пехотная дивизия. Однако и эти отряды были разбиты у Радчино частями полковника Лелюкова и у Соловьева – частями 5-го мехкорпуса. Войска же, отходившие из-под Смоленска, хотя и несли большие потери, но упорно сдерживали бешеный натиск врага и двигались к днепровским переправам.

– Какие вести с Днепра? – спросил фон Бок вошедшего в кабинет генерала, показывая карандашом на карте синюю извилистую ленту Днепра у пункта «Соловьево».

Генерал хотел было сказать: «Окружить не удалось», но, увидев стянутое морщинами лицо командующего, выражавшее теперь скорее боль, чем злобу, доложил так, как оно было на самом деле:

– Прорвались…

– Прор-ва-лись?! – повторил фон Бок и потянулся рукой к сердцу. – Значит, опять ушли? – его губы чуть слышно прошептали: – Позор! – Он застыл в задумчивости у стола. Ему было тяжело окончательно убедиться в том, что план «молниеносного» разгрома Советской Армии и удушения Советской России провалился.

Фельдмаршал фон Бок подавил в себе волнение и, стукнув согнутым пальцем по карте, произнес:

– Все, генерал, свершилось! Теперь надо думать, как быть дальше… – и фон Бок опустился в кресло.

Генерал безмолвно положил папку с докладом на стол. Сверху лежала копия приказа командира танковой дивизии генерала Неринга, в котором говорилось: «…наши потери снаряжением, оружием и машинами необычайно велики и значительно превышают захваченные трофеи. Это положение нетерпимо, иначе мы „напобеждаемся“ до своей собственной гибели…» Оловянный взгляд командующего остановился на фразе: «…мы „напобеждаемся“ до своей собственной гибели».

– Что? – он поднял усталые веки. – И это пишет генерал? Командир дивизии?! Позор! Он паникер!

Командующий размашисто наискось написал на приказе: «Вызвать ко мне!»

Однако, немного подумав, несколько тише, но решительно приказал:

– Напишите донесение в ставку, что наши войска натолкнулись на сильно укрепленную линию русских на рубеже… – он запнулся и, водя растопыренными пальцами по карте, соображал, как назвать этот рубеж, – на рубеже Ельня – Ярцево, – наконец определил он.

– Надо взять еще шире: по всему фронту – от Жлобина до Великих Лук. Ведь там тоже застопорилось, – не без опаски ответил генерал, ожидая, что это может вызвать бурю негодования.

Фельдмаршал кивнул головой.

– Пожалуй так… – И он грузно осел в кресло, пораженный страшной действительностью. Нервно постукивая пальцем по глухому дереву стола, он думал: «Да, с „планом Барбаросса“ покончено! Требуется передышка. – И в его памяти предстало властное лицо Гитлера. – Но как объяснить такую очевидную вещь этому неуравновешенному человеку?»

вернуться

[7]

Противотанковые ружья.

27
{"b":"1184","o":1}