«Кто он?»

«Мужчина да… Часы, кольцо отдала… Говорит: «Деньги давай!» Это время дружинник келди.[7] Он сразу убегал, потом видит: дружинник догонять будет, ударил железом по голове и совсем убегал».

«Откуда знаете, что преступник ударил Кямиля, то есть пострадавшего, железом?»

«Вай… Сразу лежал, такой болшой рана был, кровь был. Железо да, бешбармак…»

«Хорошо, продолжайте».

«Потом этот парень, дружинник да… тоже подбегал… Я ему кричала: «Убили, убили!» Он автомат ходил, милицию звонил… Потом «Скорой помощь» звонил… Потом… и все».

«Объясните, как выглядит преступник, какой собой?»

«Я его не знаем… Молодой из себя… такой болшой… И на голове кепка болшой…»

«Лицо запомнили?»

«Темно был, как запомнить?»

«Если увидите, узнаете?»

«Может, узнаем… совсем рядом стоял… Кольцо, часы взял… Может, узнаем».

— Я неоднократно просил не перебивать очевидца, все вопросы задавать потом, когда свидетель полностью выскажется, — недовольно сказал Шахинов.

— Побыстрее хотелось…

— Куда ж торопиться? Вы ж, надеюсь, сперва преследование организовали, а уж потом занялись выяснением подробностей?

— Конечно, потом. Кроме того, опрошены водители третьего автобусного маршрута. В двух кварталах остановка.

— Это нам уже известно. Что добавите, товарищ Зонин?

— Подробно описаны кольцо и часы. Преступник говорил по-русски, но с акцентом. Пожалуй, все.

— Вы не пытались выяснить, о каких деньгах шла речь?

— Нет, упустил, — вздохнул Сардаров.

Мысль Шахинова ясна. Если бы Самедова была случайной прохожей, то требование преступника: «Деньги давай…» не имело бы значения, но она вышла из магазина, где работает, и это обстоятельство существенно меняет дело. Преступник мог знать о каких-то конкретных деньгах, о которых пока не знаем мы, а это означало бы, что выбор его не случаен, что объект нападения определен заранее. А раз так, то и нам будет легче искать его.

— Завтра допрошу директора гастронома о порядке инкассации выручки, — быстро отреагировал Зонин.

— У кого еще вопросы по Самедовой? Слушаем Хабибова.

Снова щелчок магнитофона.

«Хабибов Измук, дружинник. Работаю на химическом заводе оператором. Мы с Кямилем Алиевым начали патрулирование в двадцать часов. В десятом часу Кямиль предложил пройти по Морской, чтобы кратким путем выйти к Дому культуры; там в половине десятого кончается киносеанс. Не доходя немного до магазина мы заметили мужчину и женщину. Я подумал, что просто парочка, а Кямиль, видно, сразу догадался, в чем дело, и бросился к ним. Мужчина побежал через проезжую часть к дому напротив, Кямиль за ним. В тот момент, когда я поравнялся с женщиной и она сказала: «Бандит, грабил меня…», я увидел, что мужчина вдруг повернулся навстречу Кямилю и Кямиль упал. Это произошло так неожиданно, что я даже не видел удара. Только слышал, как женщина закричала: «Убили, убили!» После этого преступник скрылся за углом дома, и я понял, что не сумею его догнать…»

— Струсил, — резко вставил Рат.

«Кямиль был как мертвый, голова в крови. Я из автомата позвонил дежурному, а потом, когда мы с женщиной поняли, что Кямиль жив, в «Скорую помощь». Женщина мне объяснила, что является заведующей магазином, напавшего на нее мужчину не знает».

Голос Сардарова:

«Опишите внешность преступника».

«На улице темно, все произошло очень быстро. Мне запомнилось, что он высокого роста…»

«Как был одет?»

«Да, на нем не было пальто. Какой-то короткий плащ или, может быть, куртка… На голове широкое кепи».

«Вы сумели бы узнать его при встрече?»

«Сейчас мне трудно сказать. Может быть, узнаю… по внешнему виду…»

— Я подробно зафиксировал показания Хабибова в части объяснений, данных ему Самедовой. Существенных расхождений нет, — сообщил Зонин. — С протоколом осмотра товарищи уже знакомы, но я тут схему набросал для наглядности…

— Давайте, давайте, это необходимо, — оживился Шахинов.

Мы сгрудились вокруг стола, рассматривая исчерченный разноцветными карандашами лист бумаги.

— Вот Морская, — пояснил Зонин. — Один фонарь горел в самом начале улицы, а здесь освещенный магазинчик. До магазина идет забор стройки, у края тротуара большое дерево. Здесь, между деревом и забором, преступник остановил женщину — это в десяти метрах от магазина. Как видите, выбор места нападения не случаен: с одной стороны — глухой деревянный забор, а проезжую часть закрывает дерево. Дружинники появились отсюда, а эта стрелка указывает направление, по которому первоначально побежал преступник.

Синяя стрелка затем поворачивала назад, утыкаясь в преследовавшую красную. В точке соприкосновения синей и красной стрел — черный крестик, обозначавший место падения Кямиля, почти на середине проезжей части улицы. Потом острие синей стрелки вновь устремляется в противоположном направлении и скрывается за углом заштрихованного прямоугольника.

— В этом двухэтажном доме бытовые учреждения: прачечная, химчистка, ремонтное ателье. В 8 часов все закрывается, дом вымирает. Это опять-таки подтверждение моей версии об обдуманности нападения, — продолжает Зонин.

Я с ним не сталкивался раньше, знал только в лицо. Ему не меньше сорока, но он из «породы мальчишек»: светловолосый, ясноглазый и без единой морщинки; такие стареют сразу, но уже после шестидесяти. Судя по всему, он действительно опытный следователь, однако «моя версия» неприятно резанула слух. Тем более после невыясненной детали с деньгами. Хороша версия, по которой обдуманно и заранее готовятся напасть на случайного прохожего.

— Значит, он скрылся за торцовой стороной дома, а что там дальше?

— Дальше жилая пятиэтажка. Впритык, — отвечает Кунгарову Сардаров.

А ведь Рат, я знаю, уже побывал там сегодня. Значит, ему тоже не понравилась зонинская самоуверенность, и он задал свой вопрос потому, что на схеме на месте пятиэтажки пустое место.

Зонин морщится:

— Моя схема не план города.

— По-моему, это важно, — вмешался Шахинов. — Не возражаете?

Он забирает схему и аккуратно дочерчивает недостающее здание.

В других обстоятельствах Рат обязательно шепнул бы мне что-нибудь вроде: «Дорвался…» — шахиновское пристрастие к схемам, графикам и вообще чертежам общеизвестно, — но сейчас не до шуток.

— В этом доме можно найти людей, видевших бежавшего преступника, как вы думаете? — И, не дожидаясь зонинского ответа, Сардарову: — Надо было обойти жильцов тут же.

И не подчиненный Шахинову Зонин, и подчиненный Сардаров — оба промолчали. Да и что тут возразишь?

— Будем разбираться дальше, — сказал Шахинов. — Пожалуйста, товарищ Зонин…

Зеленой стрелкой был обозначен путь Самедовой до встречи с преступником, а затем к упавшему Кямилю. Оранжевая отражала движение Хабибова.

Зонину удалось хорошо передать динамику происходившего. Сперва оранжевая линия солидно пролегала бок о бок с красной — Кямиля, затем пунктиром — через кружок — место нападения на Самедову, и далее, минуя черный крестик, не дойдя до угла здания, поворачивала назад.

— Все это в полном соответствии с объяснениями Самедовой и Хабибова на месте, — закончил Зонин.

— Струсил, — повторил Рат.

— Почему обязательно струсил? — вспылил Мухаметдинов. — Растерялся, с кем не бывает?

Каким-то подчеркнутым, свойственным только ему спокойствием Шахинову всегда удается остудить самые горячие головы.

— По-вашему, безоружный парень должен был, ни секунды не раздумывая, броситься на вооруженного бандита. Но ведь Хабибов дружинник, а не штатный работник милиции. Он мог проявить мужество, а мог и не проявлять. Мог, но не обязан. Обязаны только мы. Какие будут вопросы по обстановке?

Перед тем как мы разошлись, Шахинов опять звонил в больницу и опять получил неопределенный ответ: «В сознание не приходил, исход пока неясен».

Оперативное совещание с ограниченным числом участников продолжалось ночью у Кунгарова. Мы с ним лежали на раскладушках без матрацев. Эдику из-за роста повезло больше: под ним поскрипывал диванчик. В кабинете темно, только по углам три светящиеся точки. Даже Эдик сегодня курит.