– Судно принадлежит местной благотворительной организации, – сказала Ким, читая листовку, которую ей кто-то сунул. – Детей из неимущих семей учат обращаться с парусами.

– Очень пригодится в дальнейшей жизни, – язвительно заметила я.

Ким ткнула меня в затылок:

– А я думала, циничнее меня нет никого на свете.

– Девушки, ходите купить тыкву? – спросил один из матросов.

Это был высокий парень, загорелый и крепкий, с короткими светлыми волосами и тонкой сетью морщинок, разбегавшихся от уголков синих-пресиних глаз. Я прищурилась.

– Нет, спасибо, – голос Ким был полон сожаления.

– Хэллоуин скоро! – не унимался блондин. – Пригодится!

– Мы только что научились управляться с этими штуками, – я показала ролики. – А с тыквой под мышкой не очень-то устоишь на ногах.

Он развел руками.

– Тогда приходите пешком, – предложил он. – Мы еще долго здесь будем.

– Обязательно!

Мы с Ким сверкнули глупыми улыбками. Я помахала матросу, и мы сошли по трапу на твердую землю.

– Ну и позер! – угрюмо сказал Лекс.

– Зато какой красавчик, – возразила я. – Вы, мужики, почему-то не любите красивых.

– Да он просто мудак, – упорствовал Лекс. – Притом назойливый.

– Да ладно тебе, Лекс, не кипятись.

– Ты видела, какие у него синие глаза? – мечтательно спросила Ким.

Лекс хмыкнул и покатил прочь. Легко и непринужденно. Мы с Ким потрясенно уставились ему вслед.

– Вы только посмотрите! – весело крикнул он.

Мы зааплодировали. Он развернулся и поклонился.

– Похоже, тебя надо почаще злить, – рассмеялась Ким.

– В ярости я катаюсь лучше. Эй, а что это там?

На зеленом пригорке сидела кучка хиппи. К дереву за их спиной была прибита табличка:

«Бесплатный суп! Только из натуральных органических ингредиентов. Попробуйте и убедитесь. Совершенно бесплатно!»

– Наверное, я очень испорченная, но такие надписи вызывают у меня изжогу.

– Знаю, – подхватила Ким. – неплохой способ распознать городских циников.

– Бесплатный суп! – бодро крикнул Лекс, которому было плевать на нашу социологию. – Пойду попробую!

И он покатил в сторону холма.

– Какой наш Лекс милый и непосредственный, правда? – ядовито заметила я. – Настоящий младенец.

– Мне он и в самом деле начинает нравиться, – согласилась Ким, не заметив иронии. – В Нью-Йорке всем парням надо одного – трахнуть тебя. А трахнув, смываются. Здешние мужики боятся серьезных отношений. Но Лекс кажется вполне искренним.

– Просто у него своя метода охоты на девушек.

Ким вздохнула:

– А он мне все равно нравится.

– Но куда подевались твои мрачные подозрения?

– Я просто не представляю его в роли безумного душителя, а ты?

– А я никогда и не представляла.

– Ким! Помоги!

Лекс застрял на полпути к вершине холма и теперь, чтобы не соскользнуть вниз, отчаянно цеплялся за дерево. Он остервенело перебирал ногами пытаясь удержать равновесие. Ким бросилась на выручку.

Я глубоко вздохнула, припомнила слова Ким, что ехать вверх гораздо легче, чем вниз, и тоже устремилась на пригорок. Я не сразу поняла, что надо двигать конечностями, словно конькобежец во время забега: размахивать руками и энергично отталкиваться ногами. До походной кухни с бесплатным супом я добралась, намного опередив Лекса, который отчасти своим ходом, отчасти подталкиваемый Ким (посредством довольно чувствительных ударов под задницу) присоединился ко мне, задыхающийся и разгоряченный.

Люди, собравшиеся вокруг котла с супом, явно принадлежали к новому поколению хиппи. Они напомнили мне Алису, бывшую подружку Тома – ту самую, что бросила его в Индии ради американца с проблематичной бороденкой. Только Алиса, как и полагается социальным работникам, вечно ходит с кислой мордой – бремя мировых проблем давит ее, бедную. А этот народ не выглядел бы умиротворенней, даже если бы потреблял коктейли из «прозака» и «темазепама». На них были бесформенные штаны с завязочками на поясе и связанные вручную мешковатые свитера из собачьей шерсти, а шампунь с ополаскивателем они, видимо, считали декадентским изобретением двадцатого века.

Мы встали в очередь за супом. Идея, что кто-то что-то раздает бесплатно, все еще с трудом доходила до моего сознания. Парень, разливавший суп, одарил меня ангельской улыбкой. Чтобы разглядеть котел, ему пришлось откинуть с лица сальные космы.

– Натуральные овощи, – сообщил он. – Мы сами их выращиваем.

– Так вы их продаете? – радостно спросила я, решив, что нашла подвох.

– Нет. Мы только варим из них суп.

Еще одна ангельская улыбка. Какое разочарование!

– Вот что тебе следует делать, Лекс, – назидательно сказала я, присоединясь к Ким и Лексу, которые уже вовсю потягивали супец из бумажных чашек. – Раздавай в галерее свои творения бесплатно. Ажиотаж гарантирован.

Лекс задумчиво посмотрел на меня.

– А что я тогда буду продавать?

– А ты запиши процесс на видео, а потом сбывай по пять тысяч долларов за эпизод. Ведь есть же девица, которая продает видеозаписи своих друзей в дурацких одеждах. Продать можно все. Хоть дерьмо художника в банке.

– Дерьмо в банке? – встрепенулся Лекс.

– Уже было, невежда. Давным-давно.

– Ну, то видео, о котором ты говоришь, было сделано замедленной съемкой. И камера поворачивалась по кругу, на 360 градусов.

– Ну да, и потому эта пофигень превратилась в искусство. Так и знала, что там дело нечисто.

– А суп вкусный, – разочарованно протянула Ким.

– А ты думала, там будут плавать какашки?

– Да нет, дело не в супе. Наверное, я подспудно предполагала, что и вы принадлежите к новой волне британского искусства. Вы ведь искусством занимаетесь, да?

– Это Лекс принадлежит к новой волне. Он модный. А я творю настоящие вещи.

Лекс ощерился.

– Ты что же – насмехаешься над нами?

– А то. Вы в своей тусовке заключили что-то вроде молчаливого договора, чтобы никто не проронил ни слова о новом платье короля.

– А мне понравилась акула, – быстро вставила Ким. – Та, что в формальдегиде.

– На примитивном уровне первые пять минут она привлекает внимание, – признала я. – А потом – это просто дохлая акула.

– Тебе вообще что-нибудь нравится из нового искусства? – сердито спросил Лекс.

– Марк Куинн, – тотчас ответила я. – Кровавая голова. Не видела? Марк понемногу выкачивал из себя кровь, пока не набралось достаточно, чтобы заполнить слепок его головы. Затем всю эту кровищу он заморозил и положил в стеклянный ящик. Снаружи бледная ледяная корка, а под ней кровь – очень красиво и страшно.

– Так и знала, что тебе нравится что-то подобное, – улыбнулась Ким. – Варвар всегда варвар.

– Тебе виднее. – Я наконец распробовала суп. – М-м, вкуснятина! Как они смеют раздавать такое бесплатно! Это противоречит всем моим представлениям о человеческой сути.

– Может, хиппи и в самом деле счастливее нас.

– Прикуси язык, – предупредила я. – Или я сама тебе его прикушу.

Судя по выражению лица, Ким меня послушалась. Только смотрела она на дорожку вдоль берега. И Лекс смотрел туда же. Он вскинул руку в приветствии. По зеленому склону к нам карабкался человек.

– А он что здесь делает? – с тихой яростью спросила Ким.

– Я ему позвонил, – безмятежно ответил Лекс. – Сказал, куда мы собираемся. Он ответил, что, возможно, разыщет нас.

Человек находился уже совсем рядом. Среднего роста, худой как скелет, с резко выступающими подбородком и носом, волосы собраны в хвостик. Широкие рабочие штаны с глубокими карманами на уровне колен болтались на узких бедрах, заляпанная футболка выглядела совсем ветхой. У пояса покачивалась серебряная цепочка. Узкое лицо и близко посаженые глаза делали незнакомца почти уродом, но от него исходила мощная энергия. Один мой приятель, славящийся точными характеристиками, без колебаний сказал бы, что этот парень умеет по-настоящему грязно трахаться.

Ким молчала. Краешком глаза я видела, что она замерла. Меня разбирало любопытство; да и незнакомец вел себя настороженно, сознавая щекотливость ситуации. Только Лекс выглядел довольным. Как младенец.