Вопрос. В чем конкретно заключался ваш второй вариант захвата власти на случай войны?

Ответ. Если в первом варианте речь шла об осуществлении заговора совместно с правыми и по их инициативе, то второй вариант, как я уже показал, был вызван фактически совершившимся под нажатием ЦК разгромом сил блока троцкистов, зиновьевцев и правых, которые таким образом выпадали из моей игры, и тут-то совершилась моя переориентировка на немцев как на реальную силу. Мне казалось, что на случай войны СССР с Германией и Японией Советскому правительству придется столкнуться не только с военной силой своих противников, но и с крестьянскими восстаниями у себя в тылу. На фоне этого будут активизироваться контрреволюционные организации, и в первую очередь троцкисты, зиновьевцы и правые. Поражение СССР в войне мне казалось возможным. А поражение неизменно влекло бы за собой и перемену правительства, состав которого был бы продиктован победителями, в данном случае Германией. Вот почему, желая себя застраховать и играть определенную роль и в будущем правительстве, я имел в виду наладить контакт с германскими правительственными кругами.

Вопрос. Вы не только думали наладить контакт, но и фактически уже установили его?

Ответ. Нет, личных связей с немцами у меня не было, но возможно, что немцы знали о моих планах.

Вопрос. Каким путем?

Ответ. Через Воловича, связанного с германской разведкой. Кроме того, о необходимости ориентироваться на немцев намекал мне Радек.

Вопрос. Когда и где вы поговорили по этому поводу с Радеком?

Ответ. Он приходил ко мне летом 1936 года.

Вопрос. Зачем он к вам приходил?

Ответ. Радек пришел ко мне в момент разворота операции по троцкистам и спросил меня, насколько я далеко пойду в ликвидации организации. Я сообщил Радеку, что положение таково, что придется далеко идти, возможно, и до полной ликвидации, и тут я ничем не смогу помочь, так как я нахожусь под строгим контролем Ежова.

Вопрос. Чем объяснить этот визит Радека к вам? Разве вы были связаны с ним ранее?

Ответ. Нет. Личных связей с Радеком у меня не было, роль его в троцкистской организации мне, конечно, была известна, но меня удивило, откуда Радек знает о моей роли. Мое недоумение рассеял сам Радек, заявив, что он пришел ко мне от Бухарина.

Вопрос. Что же вам сказал Радек о своих связях с немцами?

Ответ. Он сказал мне, что ситуация сейчас такова, что нужно ориентироваться на немцев и что он лично связан с немецкими правительственными кругами. При этом он даже назвал мне фамилии лиц, с которыми он связан.

Вопрос. Каких он вам назвал лиц?

Ответ. Сейчас не помню этих фамилий.

Вопрос. А для чего вам Радек это говорил?

Ответ. Сказать по правде, я сам этого не понял, но у меня создалось впечатление, что Радек этим хотел подчеркнуть, насколько важно сохранение его лично, поскольку в его руках были связи с немецкими правительственными кругами. Это мое впечатление подкрепилось еще и тем, что Радек, уходя от меня, заявил, что если мне понадобится его помощь, то он всегда готов к услугам. На этом беседа закончилась.

Вопрос. Только этим и ограничилась ваша беседа с Радеком?

Ответ. Да. Только этим. Это был короткий разговор, потому что в тот момент сама по себе встреча с Радеком была чревата возможностями провала для меня.

Вопрос. Все же не ясно, как конкретно вы мыслили осуществление варианта заговора на случай войны и в связи с немцами?

Ответ. Конкретно разработанного плана у меня не было, но я предполагал при этом варианте войти в сношение с германскими правительственными кругами, которые оказали бы непосредственную помощь в осуществлении заговора. Лично с немцами я связаться не успел, так как в сентябре я был отстранен от работы в Народном комиссариате внутренних дел.

Вопрос. С уходом из НКВД ваша предательская, изменническая деятельность не изменилась. Вы продолжали активно руководить заговором и принимали меры к сокрытию следов ваших преступлений в НКВД.

Ответ. Да, это так. Уход из НКВД явился для меня и моих сообщников неожиданностью. Появилась реальная опасность раскрытия моих преступлений, тем более наркомом был назначен Ежов — человек, которого я все время боялся. Обстановка складывалась для меня крайне неблагоприятно. Поздно было говорить и даже думать об отказе от заговора, слишком далеко я зашел. Я предвидел еще и то, что авторитет, власть и влияние, т. е. все то, чем я сдерживал замкнутый круг преступников от провала, после смещения меня с поста наркома внутренних дел быстро исчезнет. Провал был весьма реален. Ко мне растерянно приходили мои сообщники и спрашивали: «Что делать? Как быть?» Я говорил им: «Оставайтесь на местах, вы мне здесь нужны будете».

Все мои мысли были направлены на то, как бы спасти свою шкуру. Мои люди оставались в НКВД. Спасением бы явился мой возврат в НКВД. Это при Ежове было невозможно. Я просил об оставлении меня в системе НКВД на любой работе, но мне было отказано. Рассчитывать на то, что следы моих преступлений будут скрыты, я не мог. И я решил убрать Ежова, убить его.

Вопрос. И вы стали готовить убийство?

Ответ. Да.

Вопрос. Убийство секретаря ЦК ВКП(б), народного комиссара внутренних дел Союза тов. Ежова Николая Ивановича?!

Ответ. Да, я пошел на это. У меня другого выхода не было. Я рассчитывал, что, убив Ежова, я если не добьюсь возврата меня в НКВД, то обеспечу себя от провала.

Вопрос. Как же вы готовили это чудовищное преступление?

Ответ. Я вел подготовку убийства Ежова по двум линиям. Я дал задание Воловичу подготовить террористический акт и такое же задание я дал Иванову Л.

Вопрос. Когда вы дали им эти задания?

Ответ. Воловичу я дал задание в последних числах сентября 1936 года перед отъездом моим в отпуск. Разговор у нас произошел в моем служебном кабинете в НКВД в тот день, когда Волович по моему распоряжению снимал у меня подслушивающую аппаратуру у телефонов. Я сказал Воловичу: «Подумайте о возможности убрать Ежова, свяжитесь для этого с Прокофьевым, так как я уезжаю в отпуск». Он ответил, что займется этим. Иванову я после своего возвращения из отпуска, сказал то же самое, что и Воловичу, т.е., что Ежова нужно убрать. Разговор происходил в моем кабинете в Наркомсвязи. Иванов дал свое согласие. Я предложил ему связаться с Булановыми и моим курьером Саволайненом, которого я считал возможным использовать для теракта, так как этот человек, около двадцати лет у меня прослуживший, был безгранично мне предан, слепо выполнял любое мое поручение. Иванов тогда же предложил использовать для теракта способ отравления кабинета Ежова сильнодействующим ядом. Он сказал, что у него имеется такой яд, очень удобный для отравления кабинета, так как запаха не имеет, действует медленно, но смертельно, не оставляя следов отравления. Я одобрил этот способ, потому что он был наиболее безопасен с точки зрения возможностей провала.

Вопрос. Вам докладывали о ходе подготовки террористического акта?

Ответ. Да.

Вопрос. Как шла эта подготовка? Кто намечен был в исполнители теракта?

Ответ. После приезда из отпуска я получил от Прокофьева информацию о ходе выполнения моего задания Воловичем. Прокофьев мне рассказал, что Волович обрабатывает какого-то родственника Н.И. Ежова и намерен склонить его к убийству Ежова. Я одобрил эту кандидатуру, так как она бы придала убийству личный, семейный характер.

Вопрос. А Иванов вам докладывал, как у него идет подготовка к террористическому акту?

Ответ. Я как-то спросил его, как идет подготовка. Он ответил, что все в порядке, связь с Булановым и Саволайненом он поддерживает, и они там работают.

Протокол записан с моих слов верно, мною прочитан.Г. Ягода