– А пушку свою не заберете, Джонни? – прочирикал он.

Я медленно, по-настоящему медленно, повернулся к нему, решив про себя, что если это игра в «кошки-мышки», которую Ларри придумал для собственного удовольствия, то я затолкаю его зубы ему в глотку и оставлю задыхаться в стенном шкафу.

– Пушку? – спросил я.

– Я не посмел упаковать пистолет, Джонни, – сказал он с выражением ужаса на лице. – Я знаю, как это бывает с истинными художниками. Меня бы стошнило, если бы кто-нибудь притронулся к одному из моих ножей.

– Спасибо, Ларри. Очень благодарен вам за ваше понимание. – Я прошел мимо него к выдвижному ящику стола, с каждым шагом ожидая самовыкидывающегося лезвия в спину. Ничего не случилось. Ларри изобразил благожелательность, когда я расправил ремень и сунул свой «магнум» в кобуру.

– Если вы готовы, Джонни, – сказал он, сияя, – я пойду первым.

Когда я выходил вслед за Ларри, боль в желудке у меня неожиданно прошла. Ее сменило смятение рассудка, безнадежно мечущегося в поисках просвета в окружающей тьме.

В камине деревенского дома снова приветливо потрескивали поленья. Ларри остановился в дверном проеме, скорее в силу привычки, чем по необходимости, и я вошел один. Все уже были в сборе и томились в ожидании. Макс Саммерс в своем председательском кресле, Билл и Слюнявый занимали два других кресла, ну а знакомая туша Дюка пристроилась на половине дивана.

– Наконец-то! – Макс холодно посмотрел на меня. – Мы ждали тебя, Джонни, больше часа.

– Если бы меня предупредили, я что-нибудь предпринял бы, чтобы прийти вовремя, – спокойно ответил я, – а вообще-то, все всегда на первый взгляд кажутся лучше.

– Ладно, садись, – оборвал он.

Я тяжело опустился рядом с Дюком и посмотрел на него с сомнением. Даже сквозь загар проглядывал землистый нездоровый цвет, левое веко судорожно дергалось.

– Ты неважно выглядишь, приятель, – мягко начал я. – Теперь видишь, как бывает, если прекратить пить и уйти домой раньше времени.

– Сделай одолжение, гнилушка, – произнес он сдержанно, но голос прозвучал грубо. Он повернул голову и презрительно посмотрел на меня. – Если ты собираешься рыгать весь вечер, то принеси ведро. – В его серых глазах появилось настойчивое предостережение, когда он прорычал эти слова.

Я слабо моргнул, когда он замолчал, и увидел в его глазах подтверждение.

– Я всего лишь хотел посочувствовать, Дюк. – Я выразительно пожал плечами и с рассерженным видом отклонился на спинку дивана.

Саммерс, как всегда, выглядел так, будто только что вошел в персональную ракету, выйдя минуту назад от своего лондонского портного. Единственным изменением в нем было то, что он отбросил маску личного обаяния и притягательности, поскольку решил, что в ней больше нет необходимости.

– Джентльмены! – В его голосе звучала торжественность. – Я созвал это срочное совещание потому, что возникли серьезные проблемы, требующие немедленного разрешения. Вы помните, на прошлой встрече я говорил вам, что понадобится две недели, чтобы выполнить подготовительную работу. Это в каком-то смысле остается – работа будет завершена по графику, но должна начаться на день раньше. Не зависящие от нас обстоятельства вынуждают к этому.

– А что случилось? – Слюнявый Сэм был так взволнован, что почти скрылся за фонтаном своей слюны.

– Все по порядку, – ответил Макс. – Теперь мы, можно сказать, на военном положении, и здесь будет наш штаб. Также с этой секунды никто ни по какой причине не выйдет из этого дома!

– Это относится и к тебе, Макс? – спросил я невинно. – Ведь тебе нужно собрать еще пятнадцать парней. Тебе и Ларри, я думаю.

– Естественно, что ко мне это не относится, по той причине, которую ты любезно назвал, Джонни. – Он бросил убийственный взгляд, который я, к сожалению, не мог сохранить на память. Примерно так посмотрел бы генерал, если бы его прервали, когда он обращался к своему войску.

– Ларри будет здесь все время, – продолжал он. – Его задача не допустить, чтобы кто-нибудь ушел или попытался уйти. Я уже объяснил ему, что от него требуется, но повторяю это еще раз для вас, Ларри!

Преданное щебетанье донеслось в ответ из дверного проема.

– С этого момента никто не выходит из дома, – с подъемом произнес Макс. – Я возлагаю на тебя обязанность останавливать каждого, кто попытается это сделать. Любыми средствами, какие потребуются. Это означает, что если для этого потребуется убить, то ты сделаешь это. – Он выдержал паузу и глубоко вздохнул. – Дюк пришел ко мне раньше остальных, и мы долго беседовали с ним, но, кажется, так ни к чему не пришли. Он передумал и сказал, что хочет выйти из игры.

– Сейчас? – Сэм дико брызгал слюной. – Ты что, с ума сошел? В чем дело? У тебя сдали нервы? Не думай об этом. Уже поздно что-то менять, приятель!

У Сэма было лишь одно достоинство – чем больше он говорил, тем меньше его было видно, пока, наконец, он полностью не скрывался за завесой брызг.

– Теперь вы знаете о настроении Дюка, – вежливо сказал Макс. – Надеюсь, мы обсудим это позже. Я хочу, чтобы все познакомились с самой работой, а что будет потом – кто знает? – Он слегка повел плечами. – Может быть, Дюк переменит свое решение. Итак, не угодно ли последовать за мной, джентльмены!

Он прошел через квадратный зал к внушительной двери, которая, как я понял, была стальной, для видимости облицованной сверху тонким листом лакированной фанеры. Макс картинно повозился с замком, и это очень напоминало тщательно отрепетированный спектакль. Наконец дверь широко распахнулась, и он включил свет, нащупав выключатель, вмонтированный прямо в нее. Мы оказались в большой комнате шириной примерно двадцать футов и длиной около сорока. Окна были плотно закрыты стальными жалюзи, флуоресцентные лампы на потолке заливали комнату ярким светом.

По периметру был оставлен проход шириной в три фута, так что по нему можно было свободно обойти комнату, остальная площадь была занята моделью городка и прилегающих окрестностей. Неожиданно я попал в Рождество и снова ощутил себя маленьким ребенком. Мама отпустила меня в чудесный мир магазина игрушек, и я стоял, приклеенный к макету железной дороги, наблюдая, как восемь поездов одновременно движутся в разных направлениях, и было настоящим счастьем просто стоять и наблюдать за ними. Миниатюрный городок Макса Саммерса произвел на меня сначала точно такое же впечатление. Тщательно исполненный макет главной улицы, растянувшейся на три квартала, и двух переулков по-настоящему очаровал меня.

– Ого! – Сэм восторженно закудахтал. – Это великолепно, Макс. Кто это сделал?

– На это понадобились месяцы работы, – самодовольно сказал Макс. – Кое-что сделал Билл, а в основном Ларри, у него золотые руки. Но я сам приносил сюда каждый готовый фрагмент и собирал все вместе!

– Какой это город? – тихо спросил Дюк.

– Олфилд, – ответил ему Макс.

– А в каком штате?

– Я удивлю вас немного, – широко улыбнулся Макс. – Это в Айове, джентльмены, в семидесяти пяти и пяти восьмых мили от того места, где мы сейчас находимся. – Он огляделся вокруг. – Плюс-минус шестнадцать футов.

– Но это же провинциальный городишко! – надул пузырь Сэм. – Не лучше той дыры, в которой мы сейчас находимся! Как ты рассчитываешь найти полмиллиона в этом маленьком заштатном городке?

Макс взял из-за двери длинную указку и подошел к краю миниатюрного пруда, словно на командный пункт.

– Здесь, джентльмены! – Указка уткнулась в центр городка, во второй из двух перекрестков, которые были изготовлены с особой тщательностью. – «Банк развития фермерства, торговли и сельскохозяйственной промышленности», – объявил он, и кончик указки осторожно коснулся крыши самого большого здания в восточной стороне городка. – Три крупные суммы денег поступают сюда и выдаются этим банком каждую неделю, – сказал Макс. – Перед выдачей у них скапливается немногим более трехсот пятидесяти тысяч долларов. Я надеюсь, мы заберем свои полмиллиона. В банке должна иметься какая-то наличность для непредвиденных случаев.