— Вы, наверное, Арран? — мягко произнес он глубоким бархатистым голосом. — Я давно ждал встречи с вами. Джонни мне много о вас рассказывал, и теперь я хочу попросить вас об одолжении. Позвольте угостить вас кружкой пива, когда все улягутся спать.

В девять часов Арран и Дэв сидели в отдельной кабинке в мексиканском баре-ресторане на улице Валенсия. Над их головами свисали с потолка неизменные гирлянды рождественских украшений — серебряные колокольчики, ангелочки, Санта-Клаус с оленем. Ангелы трубили в грязные золотые трубы.

Дэв жадно поглощал маисовые чипсы и рассказывал Арран о своем проекте.

— Дело вот в чем. Я хочу сделать фильм о приюте и о людях, которые от него зависят. Надеюсь, его покажут по телевидению, и мы привлечем внимание.

Может быть, удастся собрать немного денег. Мы покажем повседневную жизнь приюта, сопровождая это текстами в кадре и за кадром. Мы отснимем интервью с персоналом и, возможно, кое с кем из обитателей, такими, как, например, мистер Фролик. Он будет счастлив и смотреться будет очень живописно. Но… нам нужен профессионально написанный сценарий, а заплатить за него мы не можем.

— Конечно, я это сделаю, — не задумываясь, ответила Арран. — С большим удовольствием.

— Прекрасно! Просто замечательно! Судя по тому, что я слышал о ваших работах, вы именно тот человек, .который нам нужен. Как вы думаете, смогли бы вы набросать мне его в общих чертах к следующей неделе?

Он вкратце изложил ей основные пожелания и требуемый объем сценария.

Увлеченная его энергией и неотразимым магнетизмом его личности, Арран решила, что сможет сделать то, что требуется.

— Кто будет читать текст?

— Я сам. По крайней мере так я планирую, за неимением никого лучшего.

Арран подумала, что никто и не сможет сделать это лучше него.

— У вас это прекрасно получится. Такой красивый голос… Вы, случайно, не актер?

Дэлвина ее вопрос, по-видимому, очень позабавил.

Глаза его сощурились в улыбке.

— А разве все мы не актеры в той или иной степени?

Арран не поняла, в чем тут шутка, и немного растерялась.

— Во всяком случае, о том, как делаются фильмы, вы кое-что знаете.

— Я когда-то обучался киноискусству.

— В самом деле? Где же?

— ВЮ-эс-си.

— Я потрясена. Там же, где Джордж Люкас и Стивен Спилберг!

Дэв улыбнулся:

— Ну, это было после меня.

Жизнерадостная толстушка в ярко-красном костюме, напоминавшем индийский, принесла еще две бутылки пива и подложила им в тарелки чипсов.

— Не хочу торопить события, — смущенно проговорил Дэв, — но у меня есть еще один проект. С Джонни.

Сейчас пока это только задумка. Мы ищем для него место и деньги.

Что-то в его голосе, по доказало Арран, что эта задумка для него важнее, чем фильм.

— Что за проект?

— Приют для беженцев — латиноамериканцев, которые не могут вернуться домой по политическим причинам. Для людей без средств к существованию, без медицинской помощи, возможно, даже не говорящих по-английски.

Как бы думая вслух, он рассказал ей об этом проекте.

Арран внимательно слушала.

— Может быть, мы сделаем еще один фильм, в зависимости от того, как пойдет первый. В любом случае хороший писатель для нас сейчас на вес золота. Если вас это, конечно, интересует.

— Меня такие вещи всегда интересуют.

Да, пожалуй, для актера он слишком много знает о жизни. Да и для продюсера тоже, или кем он там еще может быть. Но какое все-таки поразительно красивое лицо… Арран внимательно изучала его удлиненные темные глаза, морщинки по углам выразительного рта. Он, наверное, много улыбается… Можно подумать, что жизнь — такая уж веселая штука.

Арран почувствовала знакомое напряжение, смешанное с яростью. Оно пронзило все ее тело, с головы до ног.

Он слишком добр, слишком хорош… слишком необыкновенный, чтобы быть реальным человеком.

Подошла официантка.

— Я больше не хочу пива, — резко бросила Арран. — Хочу виски со льдом.

Она осушила стакан одним глотком. Виски ударило по пустому желудку, словно граната. Она враждебно захрустела чипсами, глядя на Дэлвина прищуренными глазами.

Его такое поведение, по-видимому, нисколько не удивило.

— Жаль, что я ничего не читал из ваших книг. Джонни читал. Он говорит, что ваши книги просто потрясают и что вы прекрасно чувствуете людей, которых описываете.

— Да, наверное.

Арран огляделась в поисках официантки и стала водить мокрым стаканом по столу. Ей хотелось еще выпить.

— Вы располагаете к себе людей, и они вам охотно все рассказывают.

— Да, люди всегда с удовольствием со мной разговаривают.

— Это истинный талант.

Арран равнодушно пожала плечами. Ей сейчас не хотелось говорить о своей работе. Ей ни о чем не хотелось говорить. Ей хотелось…

— Скажите, вы с самого детства хотели стать писательницей?

Она заерзала на стуле.

— Не знаю… Наверное, это вышло само собой.

— Как бы мне хотелось уметь писать. Но, боюсь, ничего у меня не получится. Так и придется использовать чужой талант.

Он потянулся к ней через стол. Взял ее руку. Арран вздрогнула.

— Я очень ценю, что вы согласились нам помочь.

Вы, наверное, даже не представляете себе, как много это для нас значит.

Как обожженная, Арран отдернула руку.

— Тогда закажите мне еще виски.

Дэлвин задумчиво взглянул на нее. Знаком подозвал официантку. Та подошла тотчас же. Конечно, к нему всегда все являются по первому зову. Все наверняка обращают на него внимание, где бы он ни появился.

— Скажите, — медленно произнес он, наблюдая, как она пьет, — чем вы занимаетесь помимо работы?

— Ем и сплю.

— У вас нет знакомых? Нет друга?

— Нет.

Голос его стал еще мяте.

— Сколько вам лет, Арран?

— Тридцать.

— Выглядите вы намного моложе.

— Я знаю. Все мне только об этом и говорят. Надоело.

Он снова улыбнулся:

— Извините.

— Ничего.

Арран резко поднялась из-за стола.

— Пошли.

Дэлвин тоже встал.

— Ну, если вы готовы…

— Готова. Поедем к тебе. Где ты живешь?

— Я живу в таком месте, куда вам нельзя.

— И что это значит? Ну хорошо, поехали ко мне.

Они вышли на улицу. Дэлвин открыл дверцу старенького «фольксвагена». Арран забралась на сиденье. Он сел рядом за руль, захлопнул дверцу. Прежде чем он успел завести мотор, она набросилась на него. Глаза ее сузились, из горла вырвался стон, она тянулась к нему руками, губами, оскаленными зубами. Ошарашенный этим неожиданным нападением, он на мгновение откинулся назад, однако в следующую же секунду с силой, неожиданной для такого не слишком крупного человека, крепко схватил ее за обе руки и неторопливо, но решительно вернул на прежнее место.

— В чем дело? — Арран вырвала одну руку и ударила его по лицу. — Я что, недостаточно хороша для тебя?

Ты меня не хочешь?

Он снова схватил ее руку, пригвоздил к сиденью. Она выгнулась, как тетива лука.

— Да в чем дело-то? Может, ты гомик?

— Нет.

— А я чуть было не подумала… Тогда в чем проблема?

— Никакой проблемы нет. Секс просто не по моей части.

Он еще крепче сжал ее руки, чувствуя истерическую дрожь в мышцах.

— Что значит не по твоей части? Таких не бывает.

Все этим занимаются.

— Но только не я. Тебе разве неизвестно?

— Неизвестно о чем? У тебя что, не встает?

— Я думал, Джонни тебе сказал. Извини…

— Да о чем ты? Какого еще черта Джонни должен был мне сказать?

— О том, что я священник.

— Что?!!

Арран закрыла глаза и обмякла на сиденье. Дэлвин выпустил ее руки.

— Ах ты черт! Священник! Тогда почему ты не носишь этот чертов воротничок?

— В приюте многие боятся любой униформы.

Он замолчал. Ждал. В конце концов Арран расхохоталась так, что слезы ручьем полились из глаз.

— Ах ты… Священник, твою мать!

Дэлвин повернул ее к себе, крепко обнял. Она уткнулась ему в грудь мокрым от слез лицом.