Сейчас, почуяв неладное, он не только проводил Арран до самого дома, но и поднялся вместе с ней в комнату, дал ей свой номер телефона и велел звонить, если что-то случится. Сообщить в полицию о том, что произошло, никому из них в голову не пришло.

Арран лежала без сна, широко открыв глаза. Ждала.

Ничего. Лишь когда начал заниматься рассвет, она почувствовала себя в относительной безопасности. В комнате чуть посветлело, мусорщики завели свою утреннюю какофонию, заревели грузовики, развозившие продукты.

Наступил новый день. Она снова в безопасности. Ночные страхи ушли.

Она заснула и проспала четыре часа.

Позже, сидя, как обычно, в кафе «Триест», просматривая газету и наслаждаясь свежей булочкой и ароматным кофе, она, все еще сонная, вновь почувствовала радость жизни. Ночной кошмар сейчас казался нереальным, будто все это ей приснилось.

Две следующие ночи она отключала телефон и спала, как младенец. На четвертую ночь она забыла отключить телефон, и он не зазвонил. Арран решила, что теперь все в порядке. Кошмар кончился, и ей больше ничто не грозит.

— Я поднимусь одна, Фатсо, не беспокойся, — сказала она у подъезда и поцеловала коричневую морщинистую щеку. — Спасибо большое. До завтра.

Все в том же жизнерадостном настроении она поднялась по слабо освещенной лестнице с ободранными перилами и выцветшими обоями на стенах, проскользнула в комнату, закрыла дверь и накинула цепочку.

И сразу зазвонил телефон. Часы показывали половину третьего ночи.

— Ты себе представляешь, Арран, что я могу сделать ножом? Ну-ка представь. Я тебя привяжу к столу, раздвину пошире ноги, буду трахать до посинения, а потом вырежу тебе…

Господи, Господи, Господи!

Арран выронила трубку. Руки отнялись. Ее вырвало на пол.

Прошла, наверное, целая вечность, прежде чем она смогла взять в руки трубку, положить ее на рычаг и тут же снова снять. За это время страшный голос успел сообщить ей во всех мельчайших подробностях, что он с ней сделает. Всю ночь она провела не раздеваясь, скорчившись под одеялом, в ожидании шагов на лестнице, в ожидании того, что вот сейчас откроется дверь и войдет ОН с ножом в руках. Он знает ее имя! Он знает, кто она и где живет… Значит, это не случайные звонки. Он ее знает!

В магазине Арран, дрожащая, бледная, как призрак, съеживалась каждый раз, когда заходил покупатель-мужчина, и забивалась в угол при звуке каждого телефонного звонка.

В полдень телефон зазвонил в очередной раз. Хельмут позвал ее:

— Арран, это тебя.

Едва волоча ноги, она подошла к столу, со страхом глядя на трубку в его руке. Отчаянно затрясла головой:

— Я не могу. Я… Скажите ему, что меня нет. Я не буду с ним говорить.

— Это никакой не «он». Это Салли Вайнтрауб.

— Кто?

— Салли Вайнтрауб, твой агент. Арран, агент звонит тебе из Нью-Йорка.

Все еще не оправившись от ужаса, уверенная, что это ловушка, что звонит все тот же ночной голос, притворившийся агентом из Нью-Йорка, Арран стояла, крепко сцепив за спиной руки, в отчаянии качая головой.

— Ну же, Арран. Бери наконец эту проклятую трубку.

Она сделала над собой неимоверное усилие.

— Д-да? — прошептала в трубку.

— Арран Уинтер? — действительно женский голос, четкий, очень деловой. — Это Салли Вайнтрауб. Я прочла вашу книгу и нахожу, что это очень неплохо. Особенно для первой вещи.

Она помолчала, явно ожидая радостной реакции.

— О…

— М-м-м, да. Я с удовольствием возьмусь вас представлять. Правда, прежде чем направить книгу издателям, мне бы хотелось предложить кое-какие изменения.

Совсем небольшие и, возможно, необязательные, но…

Я бы предложила кое-что вырезать.

С пронзительным криком Арран выронила из рук трубку.

— Какого черта!

Рингмэйден поднял трубку.

— Сэл! Сэл! Ты еще здесь?

Арран опустилась на пол, уронила голову на колени, слушала извиняющийся голос Рингмэйдена и рассерженный — Салли Вайнтрауб.

— Послушай, Хельмут, я предложила лишь небольшую правку. В основном кое-что вырезать. Из-за чего тут так кричать? Нет, с таким капризным клиентом я работать не собираюсь. Роман очень неплохой, особенно для первой работы, но… нет, Хельмут, уволь. Она все же не Хемингуэй, во всяком случае, пока.

Рингмэйден мягко, осторожно возражал. Рассказал миссис Вайнтрауб, что Арран недавно пережила сильное потрясение, не связанное с книгой.

— Я бы даже не стал звать ее к телефону, если бы знал, что она в таком состоянии. Сэл, у нее есть талант и настойчивость. Дай ей шанс. Да, очень сильное потрясение личного характера. Мы сейчас собираемся этим заняться. Спасибо большое, Сэл. Да, и тебе тоже. Она будет в восторге. Ну пока.

Он положил трубку, схватил Арран за руку, рывком поднял на ноги.

— Ну вот что. Хватит. Сейчас ты мне расскажешь, что происходит. Все расскажешь.

Капитан Мойнайэн из отдела расследований сексуальных преступлений даже отдаленно не напоминал полицейского детектива, каким его представляла себе Арран. Пожилой, тучный, круглолицый, с пятнами на галстуке. Мешковатый серый костюм сзади протерся до блеска. Двигался он так, будто его мучили одновременно боли в желудке, кишечные колики и геморрой. Арран моментально прониклась к нему сочувствием, и ей захотелось хоть чем-то облегчить его страдания. Даже Фридом не чувствовал перед ним робости, хотя обычно испытывал настоящий ужас перед полицией. По собственной инициативе он принес капитану чашку собственноручно приготовленного кофе и терпеливо ждал похвалы.

— Прекрасный кофе, — искренне сказал капитан Мойнайэн.

Появился Боунз. Он подошел к капитану и блаженно растянулся рядом с его огромными, покрытыми пылью ботинками, вздохнув так, словно нашел давно потерянного друга.

После нескольких минут приятного и довольно непоследовательного разговора о собаках, потом о книгах капитан с демонстративным восхищением обернулся к Арран:

— Итак, вы сами написали книгу. Как это замечательно. Я бы ни за что не смог написать книгу, даже если бы мне предложили миллион долларов.

— Ну, мне тоже не предлагают миллиона долларов.

Никто пока не горит желанием купить мою книгу.

— И не купит, если вы не найдете в себе силы нормально поговорить по телефону с агентом, — мягко произнес он, серьезно глядя на нее поверх кофейной чашки. — Почему бы вам не рассказать мне о том, что у вас произошло, Арран?

Он внимательно, с многочисленными и на первый взгляд не всегда относящимися к делу комментариями, выслушал ее рассказ о двух телефонных звонках. Хельмут Рингмэйден, которого Арран попросила остаться, не мог сдержать восхищения, наблюдая, как Мойнайэн, не прилагая, казалось, никаких усилий, вынудил Арран открыть все, до мельчайших подробностей, причем незаметно для нее самой.

— Так как он знает ваше имя, — сделал вывод Мойнайэн, — мы можем предположить, что он либо знает вас лично, либо слышал о вас. Что неудивительно, если учесть вашу тягу к сексу с насилием.

Арран в изумлении вскинула на него глаза. Откуда он об этом знает?!

— Расскажите, с кем вы встречаетесь.

Она растерянно пожала плечами.

— Так… с некоторыми парнями. — Она покраснела. — Я не знаю, как их зовут.

— Но вы же их как-то называете.

Она прикрыла глаза. О да… Фризер-морозилка, Слатс-ребра, Бутан, Рэбитмэн-слабак. Сейчас она выглядела, как двенадцатилетняя школьница, читающая наизусть стихи перед учителем. Задумалась на минуту, назвала еще несколько имен.

— И со всеми вы вступали в сексуальные отношения?

— Да.

— Вспомните, называли вы кому-нибудь свое имя?

— Не припоминаю. Но такое могло быть.

— И где же вы с ними встречались?

— В одном баре. Это на самом деле что-то вроде клуба. Там собираются мотоциклисты.

— Где это?

— В Окленде. К востоку от Фрутвэйл.

Она назвала приблизительный адрес.

— Понятно. Значит, там вы пили и потом занимались сексом.

— Пила разве только пиво. Я мало пью. И сексом мы занимались не там.