Это был уникальный второй шанс, бесценная вторая возможность, неизвестно за какие заслуги пожалованная ему милостивой судьбой — возможность совершить то, что он не смог совершить тогда — достойно умереть, как мужчина. Время как бы отматывалось назад, к тем же обстоятельствам и, возможно, к тем же людям — случай, несомненно, редчайший, настоящий подарок. Он не думал о мести. В конце концов, кто они были, эти арабы? — Не более чем бездушные орудия несчастья, автоматы беды, роботы разрушения. С таким же успехом можно было бы мстить молнии, или урагану, или смертельной болезни. Нет, у него был намного более важный объект для сведения счетов — он сам. Хотя, он вовсе бы не расстроился, если бы при этом удалось захватить с собой какого-нибудь шахидона… например, того, с располосованной мордой… если он еще жив, конечно.

Мобильник Зияда зазвонил. Морщась от боли, он полез в карман, вытащил телефон и с полминуты слушал. Затем сделал своему брату знак остановиться. Машина съехала на обочину, и арабы стали шумно препираться. В итоге, водитель с досадой махнул рукой и развернул машину.

«Что такое? — спросил Мишка. — Ты передумал, что ли? Мы так не договаривались.»

«Не торопись волноваться, — ответил Зияд, не оборачиваясь. — Еще не время. А вот минут через пять будет самое то…»

Проехав совсем недолго, «субару» свернула с шоссе на проселок, ведущий в близкую масличную рощицу, и еще несколько минут переваливалась с ухаба на ухаб, пока, наконец не остановилась.

«Все, приехали, — сказал Зияд. — Выходи.»

Мишка вышел из машины и осмотрелся. Чуть дальше по проселку, под масличным деревом стояла точно такая же «субару» старого образца. Кто-то сидел в ней на месте водителя. Еще один человек, с автоматом на шее, подпирал плечом соседнюю оливку. Сзади в мишкину спину уперся автоматный ствол. Это был, видимо, третий.

Мишка поднял руки и дал себя обыскать. Молодой бородатый араб ощупал его с ног до головы, вытряхнул из карманов сигареты, зажигалку, удостоверение личности. Последнее заинтересовало его особенно. Он рассмотрел документ, поцокал языком и махнул своему водителю. Водитель, не торопясь, вылез из машины, поправил бейсбольную кепку с длинным козырьком, вразвалку подошел к привезшей Мишку «субару», где так и сидели Зияд и его братья, наклонился к зиядову окну, что-то спросил. Зияд ответил, коротко и почтительно. Человек кивнул, и зиядова машина отъехала, торопливо развернувшись. Все так же неспешно, вразвалку человек двинулся к Мишке, но вплотную сближаться не стал, а не доходя шага, сделал резкий выпад и ударил его кулаком в солнечное сплетение. Мишка охнул и упал на колени, судорожно хватая воздух перекошенным ртом. Арабы с автоматами засмеялись.

«Позвольте познакомиться, мой господин, — церемонно сказал ударивший и снял кепку преувеличенно вежливым жестом. — Меня зовут Абу-Нацер. А вас?»

Мишка молча смотрел на него снизу. С этим человеком ему не требовалось знакомиться заново. Это лицо, перерезанное двумя глубокими шрамами, он узнал бы из миллиарда.

Оо-о-ох!.. — низко, со звенящим верхним захлестом выдохнула Галочка и выгнулась в отчаянной попытке прижаться еще теснее, взять еще больше, раствориться, вдавиться поглубже во вдруг утратившие свою тяжесть, мерно движущиеся, сильные мужские чресла. Оо-о-ох!.. — и длинная, самая сладкая в мире судорога пронзила ее, от живота вверх, к распухшим, закушенным губам, к фейерверку огней на темном экране сомкнутых век и снова вниз, через мокрое от любви лоно — вниз, до самых кончиков пальцев мелко дрожащих ног.

«Тише, Галка… — прошептал Василий. — Ты так весь район разбудишь…»

«Плевать, — сказала она хрипло. — Не останавливайся… еще… еще… оо-о-ох!»

Потом они лежали рядом, не касаясь друг друга, как половинки разломленного надвое яблока — уже вроде бы и порознь, но нет, еще вместе. Дым сигарет серебристым облаком стоял в неподвижном, пронизанном лунным светом воздухе.

«А, черт! — сказал Василий и хлопнул себя по лбу. — Ну конечно! Как же я сразу не догадался!»

«Лежать! — не открывая глаз, приказала Галочка. — Если ты будешь таким гадом, что вот прямо сейчас сядешь к своему компьютеру, то я тебя просто убью.»

— «Не сможешь.»

— «Сразу не смогу, правда. Но вот как ноги начну чувствовать, так тут же встану и убью. Это, в конце концов, невежливо. У меня такое впечатление, что когда ты меня трахаешь, то только о своих программах и думаешь. Ты и с другими женшинами так же?»

— «Нет у меня других женщин. Только ты, единственная и неповторимая.»

— «Скажи это еще раз. Быстро!.. Ну!..»

— «Зачем тебе?»

— «Ну скажи, ну быстрее… ну…»

— «Ну ладно… ты — единственная и неповторимая…»

«Ах… — Галочка свернулась калачиком, зажав обе руки под животом. — Ах… Нет. Черт. У меня было такое чувство, что я только от этих твоих слов кончу. Ну почему ты такой чурбан? Надо было сразу говорить, а не упрямиться. А теперь все, ушло.»

«Ничего, еще вернется, — успокоил ее Василий. — Но не сразу… Гал, а Гал?.. Ну мне правда надо кой-чего сделать, а то забуду… Я по-быстрому.»

— «Ладно… дуй к своей железяке. Неужели у меня попа хуже твоего монитора?»

«Лучше, лучше…» — поспешно заверил он, натягивая штаны.

«Ну тогда в чем же дело? — сонно пробормотала Галочка и уткнулась в подушку. — Вот и смотрел бы туда, на мою попу. Я бы только рада была…»

Но Василий уже клацал по клавишам, кивая сам себе, с радостным узнаванием вглядываясь в экран, где стремительными параллельными линиями воздвигалось стройно растущее, полное прозрачной и ясной логики, здание новой системы. Он бился над этим весь вчерашний день, упрямо продираясь сквозь бесформенные хлопья шелухи, начавшей одолевать его уже на прошлой неделе. Сколько он еще так протянет? День? Другой? Неделю? Нет, неделю навряд ли — зима возвращалась в его края, заметая закоулки сознания своим беспорядочным ненавистным шлейфом. Завистливый Бо?рис, как всегда, первым уловил изменившийся ритм его клавиатуры и вчера, уходя, не буркнул свое обычное дурацкое «привет ударникам комтруда!», а подошел к самому васильеву столу и, постояв, предложил: «Тебе, может, пора уже за бутылкой бежать? Так ты не стесняйся, иди… а я тут пока постукаю.»

Хорошо, Галка пока не рюхнула. А то начнет реветь, как в прошлые разы. Василий оглянулся на спящую девушку. Она лежала на полу, поперек узкого «сохнутовского» матраца, который они вытащили из тесной кладовки и дополнили старыми куртками, плащами и прочими случайными тряпками, собранными со всего коттеджа, покрыв получившееся бугристое и расползающееся ложе чистой зеленой двуспальной простыней — единственным здесь предметом роскоши, втихую притараненным из дома его пылкой любовницей.

Он вернулся к экрану. Так… Теперь немного подправить интерфейс и готово. Василий быстро внес необходимые добавки, скомпилировал и запустил программу. Окно интерфейса открылось без сучка, без задоринки — красивое, логичное, с удобно расположенными кнопками и контролями — работай, дорогой клиент, радуйся, получай удовольствие от образцово упорядоченного кусочка вселенной… Удовлетворенно кивая, Василий прошелся по функциям, повсюду получая заранее ожидаемые, безупречно закономерные результаты. Чудо-вещь. Он нажал на выход, прикидывая, чем бы заняться дальше… но окно не закрывалось. Диск отчаянно стучал, перекачивая неизвестно что, неизвестно куда и откуда, компьютер пыжился, кряхтел, но упорно не желал выходить из программы. Что такое? Он понажимал на несколько клавиш — ноль-эффект. Проклятая развалюха зависла, и диск продолжал стучать, как сумасшедший. Уже предчувствуя недоброе, Василий выдернул кабель питания из розетки, подождал с полминуты и включил снова. Так и есть… операционка не поднималась… вот же сволочь!

«Спокойно, спокойно, — сказал он сам себе. — Ничего страшного. С кем не бывает?» Не так уж много работы и пропало. Все исходные коды хранились на сервере, за исключением последнего кусочка, который он еще не успел перекатать… но это ерунда, это мы чик-чак восстановим. Он перекатился к соседнему компу, включил и, в нетерпении барабаня пальцами по столу, подождал, пока закончится загрузка. Да что ж так долго-то? Наконец, алексов компьютер соизволил подняться. На его рабочем столе, привольно раскинувшись, возлежал серединный кусок голой женской плоти. Малые срамные губы нависали точно над кнопкой «Старт». Василий поморщился, поменял картинку и начал спешно восстанавливать свою программу.