— Дело, я вижу, усложняется. Мне кажется, пора ознакомить леди с ее правами.

— Я и сам так подумал, сержант. — Эндрюз снова обратился к хозяйке квартиры: — Существует так называемое «правило Миранды», Дульсе. Согласно ему, я должен предупредить вас, что вы не обязаны разговаривать со мной и отвечать на мои вопросы. С этого момента все, что вы скажете, может быть запротоколировано и использовано против вас в качест…

— Мне прекрасно известны мои права, — оборвала его Дульсе Гомес. — Не напрягайтесь. Я не приглашала этого подонка вламываться в мое жилье. И все, что я сделала, — была самооборона.

— И тем не менее я обязан выполнить эту формальность, так что дослушайте, пожалуйста.

Когда Эндрюз закончил, Эйнсли сказал:

— Это не в наших правилах, мисс Гомес, но я бы очень рекомендовал вам связаться с адвокатом прямо сейчас.

— Почему?

— Я не утверждаю, что это случится непременно, но кое-кто может посчитать, что у вас не было необходимости убивать человека, что вы уже сделали все для самозащиты, когда…

— Чушь собачья! — оборвала она его резко, но потом вдруг задумалась. — Хотя я, кажется, начинаю понимать, к чему вы клоните.

— Я только лишь посоветовал вам обратиться к адвокату.

— Послушайте, я ведь просто работяга. Расходов на адвоката мне не потянуть. Оставьте меня хоть ненадолго в покое. Я сяду и обдумаю, как мне быть.

— Ты вызвал представителя прокуратуры? — негромко спросил Эйнсли Турстона.

— Нет еще.

— Поторопись. Нам нужно быстрое решение по этому делу.

Турстон кивнул и взялся за рацию.

Приехали эксперты-криминалисты и сноровисто взялись за свою работу. Турстону дали только записать номер пистолета, после чего двадцатидвухмиллиметровый «Кэл Рон» тщательно упаковали в пластик. После того как криминалисты обследовали телефонный аппарат в квартире Гомес, Турстон позвонил в полицейское управление.

— Мне нужно проверить пистолет. — Он дал описание оружия и его серийный номер, а потом в ответ на вопрос сказал: — Начните с округа Дейд. Если понадобится, возьмете потом шире.

Компьютерная служба имела доступ не только к местным спискам владельцев оружия, но и к национальному и даже международному регистрам.

Турстон ждал молча, потом вдруг вскинулся:

— Вот это да! Эй, повторите-ка, чтобы я успел записать… Так… Так… Спасибо, записано.

Он сразу позвонил к себе в отдел. Во время всего разговора, который продлился минут десять, голос Турстона оставался негромким, но взволнованным. Закончив, он сделал знак Эйнсли и Эндрюзу. Троица отошла в дальний угол гостиной.

— Сейчас я вас удивлю, — сказал Турстон. — Помните убийство Айшема? Старое дело — ему уже года полтора.

— Конечно, помню, — отозвался Эйнсли задумчиво. — Его застрелили из собственного пистолета, но орудие убийства так и не нашли. Расследование вел Дион Джакобо. У него был подозреваемый, но без пистолета улик оказалось недостаточно. Убийство осталось нераскрытым.

— Скажем лучше, оставалось до сегодняшнего дня. Мы с вами только что обнаружили орудие убийства Айшема.

— Неужели это ее пистолет? — Эндрюз глазами указал на Дульсе Гомес.

Турстон кивнул и с явным удовольствием продолжал:

— Компьютерщики идентифицировали пистолет и установили имя его первоначального владельца. А теперь угадайте имя человека, который проходил у Диона подозреваемым по делу Айшема.

— Ортега? — первым высказал предположение Эйнсли.

— Именно! Некий Хусто Ортега — идиот, которому взбрело в голову подарить замазанный пистолет своей подружке Дульсе. Я только что говорил с Дионом Джакобо. Ему известно, где сейчас Ортега, и он уже помчался за ордером на арест. Имея пистолет, он добьется обвинительного приговора.

— Где найдешь, где потеряешь… — заметил Эйнсли. — Отличная работа, Чарли. Но сейчас я хотел бы выяснить другое. — Он указал на накрытое простыней тело Киньонеса. — Привлекать нам девушку или нет? Какие будут мнения?

— Лично мне этого совершенно не хочется, — признался Турстон. — Она, конечно, перегнула палку, но я бы воздержался привлекать ее за убийство Киньонеса. По-моему, мерзавец получил по заслугам.

— Я тоже так думаю, — заявил Эндрюз.

— И я готов с вами согласиться, — сказал Эйнсли, — хотя мы не должны упускать из виду, что руки и ноги опытных каратистов считаются смертоносным оружием. Обладателей черных поясов, каким похвалилась нам Гомес, даже заставляют вставать на учет в полиции. Так что прокуратура может попытаться отдать ее под суд за превышение пределов необходимой самообороны или даже непредумышленное убийство. Впрочем, скоро мы все узнаем.

Он кивнул в сторону входной двери, в проеме которой возникла низкорослая полноватая фигура пятидесятилетней женщины, с любопытством оглядывавшейся по сторонам. Вновь прибывшую даму в синей полотняной юбке и ярко-желтой блузке звали Мэтти Бисон, она была помощником прокурора штата. Эйнсли нравилось работать с ней в одной связке. В суде она умело и жестко доводила до логического конца работу следователей, хотя бывала подчас чересчур придирчива к детективам до суда, если собранные ими улики не казались ей достаточно вескими.

— Ну и что мы здесь имеем? — спросила Бисон с порога.

Турстон вызвался рассказать ей все с самого начала. Как они с Эндрюзом следили за Киньонесом, как тот увязался за Дульсе Гомес, как они искали нужную квартиру и как застали в ней Киньонеса уже покойником.

— А вы ведь упустили его, а, ребята? — Бисон по-прокурорски точно указала на самое слабое место в отчете Турстона.

— Что мне остается? Только согласиться с тобой, — скорчил гримасу детектив.

— Что ж, сказано по крайней мере честно. Не волнуйся, тебя судить не будут.

— А кого будут? — не сдержал любопытства Эндрюз. Оставив вопрос без ответа, прокурорша бросила взгляд на Дульсе Гомес, сидевшую в стороне, предоставив событиям происходить своим чередом. Потом Бисон сама задала вопрос:

— Полагаю, всем здесь известно, что каратисты могут представлять общественную опасность?

— Мы как раз обсуждали это, когда ты вошла, — сказал Эйнсли.

— Ты все такой же дотошный, Малколм, — бросила она, а затем обратилась вдруг к Эндрюзу: — Прежде чем ответить на ваш вопрос, детектив, я попрошу вас дать ответ на мой. Допустим, мы приняли во внимание, что эта женщина мастер карате и обвинили ее в превышении пределов самообороны, какие аргументы, говорящие в ее пользу, вы бы перечислили в суде?

— О'кей, давайте прикинем. — Эндрюз принялся загибать пальцы. — Во-первых, у нее есть постоянная работа и еще она учится по вечерам. Стало быть, благонадежна. Во-вторых, этот кусок дерьма с криминальным прошлым стал ее навязчиво преследовать без какого-либо повода с ее стороны. Он нарушил неприкосновенность ее жилища и ворвался к ней в квартиру, когда она находилась в ней одна. Далее, он напал на нее, обнажив половой член, угрожая холодным оружием. И что же она? Она запаниковала и в страхе за свою жизнь зашла в самообороне чересчур далеко — с юридической точки зрения. Но только никакой суд присяжных не вынесет ей на этом основании обвинительного приговора. Напротив, присяжные из кожи вон вылезут, чтобы оправдать ее.

Выслушав его, представительница прокуратуры позволила себе улыбку.

— Совсем неплохо, детектив. Не податься ли вам в адвокаты, а? — Потом она обратилась к Эйнсли: — А ты как думаешь?

— Поддерживаю Эндрюза. С точки зрения здравого смысла он прав.

— И я так считаю. Поэтому вот тебе мое слово, Малколм. Прокуратура умывает руки. Официально зафиксируем как смерть в результате несчастного случая.

К драме гибели Карлоса Киньонеса жизнь дописала свой постскриптум.

Обыск, произведенный полицией в его квартире, помог обнаружить свидетельства, что его попросту не было в Майами в те дни, когда были совершены три серийных убийства. Никаких улик, которые связали бы его с остальными преступлениями, найдено не было.

Имя Киньонеса, таким образом, стало первым, вычеркнутым Эйнсли из списка подозреваемых.