— Ярость, желание сокрушить врага, — апатия всё больше завладевала Сигурдом. Все чувства, что он испытывал в данный момент, были какими-то жалкими, серенькими. На сознание они совершенно не влияли.

— Видишь, ты не выделяешь страх смерти, — указал ваниру Бруан. – Он присутствует, но не доминирует. То же самое относится к любому другому процессу, сопряженному с повышенным эмоциональным уровнем. Это в повседневности мы стараемся уберечься от опасностей, реальных и мнимых. А теперь ответь мне, когда ты чувствуешь, что счастлив? В серых буднях кроется истинное удовольствие? Или всё же в нахождении на грани?

— Я выберу второе, — сказал Сигурд и добавил, — но многие со мной не согласятся.

— И что же они находят в серости? – непонятно у кого спросил Бруан. – В ней нет ничего достойного. Жизнь таких людей сродни животному существованию или даже растительному. Но и в них есть то начало, что однажды подтолкнет их сделать шаг к грани.

— Надо ли им это? – поинтересовался Сигурд.

— В любом случае, они должны познать и лишь потом решать, — настаивал дух Камня. – Ты злишься на меня за то, что я сотворил с твоими товарищами, но ведь я облагодетельствовал их. Вспомни свои ощущения! Все они жили одним моментом. Мысли, устремления, желания, вся их суть была сосредоточена на одном лишь объекте, на той искре, что приближалась к ним. В их жизни не нашлось ничего такого, что затмило бы собой тот миг. Главное было оставить им надежду, соприкосновение с искрой не должно было означать верную смерть. Ожидание неизвестности. Что может совершенней?

— Те, кто погиб, не оценят твоего дара, — злость начала медленно восставать из пепла в душе ванира.

— Пожалуй, — согласился Бруан. – Но должен же я был и себя позабавить. Я ведь тоже не знал, что ознаменует собой прикосновение искры. Эгоизм свойственен мне не в меньшей степени, чем большинству людей. Даже, наверное, в большей. Прости, но мои ощущения волновали меня сильнее, чем судьба части твоих товарищей. Утешай тебя тем, что умерли они счастливыми. Но мы отошли от темы. Тебя интересовало моё отношение к жизни и смерти. Дело в том, что мои возможности в разы превышают те, которыми наделен человек. Я могу позволить себе полностью исключить серость из своей жизни. Каждый миг я нахожусь на грани, потому и к идее смерти я отношусь без привычного для людей содрогания. Страх есть, но он не доминанта.

— Что же произошло такого, — спросил ванир, — что сегодня ты изменил собственным принципам?

— Грядут такие события, — ответил дух, — не принять участия в которых, преступно. Но у меня всё-таки есть ощущение, что я поступил с тобой не совсем честно. В иной ситуации твоё предприятие имело бы определенные шансы на успех. Думаю, будет справедливо дать тебе еще одну попытку. Удачи, ванир!

Бруан подмигнул первому помощнику, и в тот же миг Сигурд оказался на втором этаже перед дверью собственной комнаты.

Простоял он там, наверное, не меньше десятой части колокола, потом мотнул головой, гоня прочь наваждения и толкнул дверь.

— Живой! – закричала Тара и бросилась ему на шею.

Ответить на объятья Сигурд сил не нашел. Аккуратно отстранив девушку, он присел на краешек кровати.

— Что произошло? – спросила его воительница. – Ты в порядке?

— Не знаю, — признался Сигурд. – Но он пощадил меня.

— Что он с тобой сделал? – не успокаивалась Тара.

— Ничего. Ничего такого, — ответил ванир. – Но он силен, потрясающе, невероятно. Он могущественней богов, а еще он по-настоящему безумен.

Тара молчала, не зная, чем утешить Сигурда.

— Мне лучше поспать, — сказал ванир.

Спорить с ним воительница не стала.

Потом были два колокола кошмаров, в которых Сигурд пытался скрыться от Бруана, от его даров, от вечной жизни на грани. Не получалось. Он метался по постели, кричал и просыпался. Тара утешала его, говорила, что это всего лишь сон, но он ей не верил.

Лишь пробудившись в третий раз, Сигурд обрел определенную связь с реальностью. От идеи вновь попытаться погрузиться в сон он отказался окончательно.

— Что ж, я думаю, — сказала Тара, — нам найдется, как убить время.

В её объятьях Сигурд сумел забыть и о Бруане, и о кошмарах, и о пугающей неизвестности впереди. Воительница дарила ему себя в эту ночь, и ничего не могло быть важнее. Жаль, что он не понял этого несколько колоколов назад.

Незадолго до рассвета в дверь раздался стук. Сигурду не хотелось никого видеть, не хотелось разрушать их с Тарой единение, но из обитателей дома Бродо только Черс адекватно воспринял бы просьбу проваливать куда подальше.

— Войдите, — сказал ванир, обвязавшись простыней. Тара позаимствовала для этих же целей её напарницу из шкафа.

— Это я, — сказал Коратцо, переступая порог комнаты.

— Убирайся отсюда, — процедил сквозь зубы Сигурд. – Не твоё время и не твоё место.

— Может, дашь мне объясниться? – тон у духа-полководца был пристыженный.

— Тебе ясно сказали, предатель, — холодно ответила ему Тара. – Оставь нас… или убей.

— Я могу заставить вас меня слушать, — настаивал Коратцо.

Вместо слов Сигурд выбросил в лицо духа правый кулак. Тот и не подумал остановить удар или увернуться от него. Коратцо принял на себя всю ту злость, что ванир вложил в движение руки. Духа Камня отбросило в угол комнаты.

— Продолжишь? – спросил он, поднимаясь на ноги. Из носа его капала кровь.

— Убирайся, — приказал ванир. Ему вторила и воительница.

— Я заставлю меня слушать, — сказал Коратцо.

И вновь ответила ему правая рука первого помощника капитана «Вестрела». Этот удар вышел еще более сильным. Коратцо даже на некоторое время потерял сознание. Когда очнулся, попытался встать на ноги, но ничего из этого не получилось, и он лишь поудобнее присел у стены. Нос его был перебит, а пол лица залито кровью.

— Я заставлю вас слушать, — в третий раз повторил он.

Сигурд взял со столика у кровати полотенце, обмакнул его в тазик для умывания и бросил Коратцо.

— Вытрись, — сказал он духу Камня. – А то сейчас на твою рожу смотреть противно.

Коратцо сначала едва улыбнулся, потом чуть более заметно, а немного погодя уже хохотал в полный голос. Сигурд, несмотря на переполнявшие его эмоции, тоже не смог удержаться от смеха, очень уж ситуация была идиотичной.

— Напрасно ты в меня не верил, — сказал отсмеявшийся Коратцо. – Решил, что я сдался на милость безумца, что обманул всех вас. А ты еще и сам полез его убивать! Хорошо хоть братец к подобным шуткам относится нормально. Говорил же тебе да и тебе, Тара, что он и силен, и опасен.

— Я что-то не заметил, — ответил ему Сигурд, — чтоб он тебе чем-нибудь угрожал.

— Чтобы он опустился до угроз?! Шутишь?! – усмехнулся дух Камня. – Ты станешь запугивать мышь или таракана? Навряд ли. Вот и он не стал, просто спеленал меня по рукам и ногам сразу, как появился. Я слова вымолвить не мог против его воли.

— А что ж сейчас? – спросила Тара.

— Сейчас произошло то, — ответил Коратцо, — что должно было рано или поздно произойти. Он отпустил меня. Я мог еще тогда, в «Ста золотых», навязать ему ментальную схватку и попытаться вырваться, но исход её был бы предрешен. Я решил подождать и не ошибся. Бруан, как он себя теперь величает, обожает перемены, и долго держать меня под контролем ему бы просто наскучило. Неужели, так сложно было оценить ситуацию?

— Он твой брат, — парировал Сигурд, — а не мой или Тары.

— Ладно, — сказал Коратцо. – Хорошо хоть его пытались убить, а не меня.

— Его надо убить, — перед Сигурдом вновь пронесся их разговор с Бруаном. – Нельзя оставлять его живых, он слишком опасен. Для людей, для богов, для мира.

— Знаю, — тихо произнес Коратцо. – Его сила по сравнению с прошлым воплощением увеличилась в десятки раз, если не в сотни. Но сейчас он чего-то ждет. Так сильно, что впервые на моей памяти озаботился собственной безопасностью. Пока он сам того не захочет, мы не сможем причинить ему вреда.

— И что же тогда делать?! – поинтересовалась Тара.