Вахтанг вышел из терпения:

– Не слышите, что ли, отродье Аримана?! Разите!

Слуги не двигались, со злобой и страхом выжидая удобной минуты, когда можно было бы нанести удар, не подвергая себя опасности: слишком грозен был вид Арсена.

– Что ты намерен делать? – спросил, наконец, Вахтанг, на которого подействовало спокойствие Арсена.

– Бросьте оружие в этот карас с вином! – вместо ответа приказал Арсен.

– Что ты намер.ен делать? – уже мягче повторил Вахтанг.

Слуги тотчас же уловили это смягчение в голосе господина. Они поняли и то, что Арсен не боится смерти и победить его они не смогут… Переглянувшись, они стали ждать, что он скажет.

– Не вам приказывают, что ли? Бросьте оружие! – крикнул Арсен, нанося удар одному из слуг.

Ужас овладел остальными. Они побросали оружие в полные вина карасы.

– Ну, теперь усаживайтесь наземь… Быстрее! Слуги сели – Дальше?.. – спросил озадаченный Вахтанг; опьянение постепенно проходило у него.

– Дальше? Мы останемся тут, пока не вынесут наши трупы – Но как ты осмелишься?

– Как видишь!

Ватстанг умолк, все более трезвея.

Арсен с насмешкой пробормотал:

– Насилием?.. Так ты сказал, не правда ли? Ну вот, получай теперь насилие!

Вахтанг злобно взглянул на него:

– Да ты не шутишь?!

– Знай же – ты умрешь здесь вместе со мною! «Но как ты осмелишься»? А вот ты как осмелился тронуть армянского князя?!

– Ты поднялся против Персии!

– Ты еще увидишь, как поднимаются против Персии! И против твоей Персии, и против твоей веры, и против твоего закона! И говорю вам снова: малейшее движение – и головы слетят у вас с плеч!..

– Ты нас бесчестишь.

– Не признаю я вашей чести. Вы сами обесчестили себя! И таковы вы и здесь и у меня на родине. Вы не считаетесь ни с чужой честью, ни с чужим самолюбием, ни с чужой родиной, ни с чужой свободой! Ваш царь силой принудил наших поклониться солнцу, и это в то время, когда наша конница защищала вашу страну!.. Неблагодарные!..

– Вот каким вы оказались народом!.. – злобно глядя на Арсена, сказал Вахтанг.

– Да, таковы мы со дня создания, мы не терпим посягательств на нашу свободу!

Снаружи послышались плачущие голоса. Кто-то закопошился у двери, постучал. Арсен не двинулся с места. В дверь снова постучали. Ответа не было.

– Там зовут, за дверью. Открой ее! – предложил Вахтанг.

– Эта дверь не откроется!.. – упрямо заявил Арсен.

– Открой дверь, Арсен! – с плачем просила Фраваши.

– Уходи отсюда, мать! Уходи! – мягко ответил Арсен. – Не откроется эта дверь, и никто не выйдет отсюда живым!

– Князь, воин прискакал к тебе из лагеря! – послышался голос Диштрии.

– Воин? – встревожился Арсеи.

– Призывают тебя в лагерь… Иди же! – сказал Вахтанг совершенно мирным тоном.

Арсен с беспокойством и сомнением взглянул на Вахтанга.

– Призывают тебя: видно, собираются сбежать в твою Армению. Иди же, ну!.. – полунасмешливо-полусерьезно повторил Вахтанг.

Арсен распахнул дверь погреба. У порога стояли теща Вахтанга, Диштрия и воин из армянской конницы с плетью в руке.

Арсен взволнованно шагнул к нему, и тот в знак привета приложил руку к груди.

– Что случилось? – спросил Арсен.

– Приказано к завтрашнему дню быть обязательно в лагере… – сообщил воин. – Обязательно! – многозначительно повторил он.

Вышедший вслед за Арсеном Вахтанг слушал, стоя рядом. Не желая усиливать подозрений, Арсен обратился к воину:

– Хорошо, возвращайся. Я приеду.

Воин повернулся и быстро зашагал к воротам, где, очевидно, был привязан его копь.

Арсен поспешил к берегу: он искал Хорншу. Спустившись, он увидел ее. Она сидела у стола, покачивая головой, закрыв лицо руками.

– Хориша!.. – тихо окликнул он. Хориша разрыдалась.

– Оставь слезы, Хориша, меня вызывают в лагерь. Хориша вскочила с места, стала перед Арсеном. Не время было плакать… Она поняла: Арсен обязан немедленно ехать, а ехать – значило пуститься в далекий путь, в Арч чжю или в страну кушанов… Это был конец всему!

К стоявшим в смятении Арсену и Хорише подошли ссталиные. Вахтанг сел на свпе место и движением руки пригласил Арсена занять место за столом. Остальные также присели, чтоб сгладить впечатление от недавнего происшествия и успокоить противников.

Вахтанг пригласил веех наполнить чаши. Слуги принесли вина.

– Возьми чашу! – обратился к Арсену Вахтаиг. – Возьми, выпьем кровь земли! Кроаь друг у друга будем пить после…

– Проклятие козням Аримана!.. Не поминай прошлого! – укорила Фраваши.

Арсен, раздираемый смятением и заботой, непроизвольно обернулся к Вахтангу:

– Ив радости ты приказываешь?

– Значит, и в радости приказывать нельзя? – косо глянул на него Вахтанг. – Нехороший ты человек!

Арсен с горечью опустил взор, судорога свела его губы.

– Ну, о чем задумался? – насмешливо окликнул Вахтанг. Арсен горько сказал:

– Да, веками властвовали вы над нами и, лишь властвуя, «любили», принимали нас как друзей… И поскольку мы молчали, это стало для вас привычным. Вот видишь – стоило мне оказать тебе сопротивление, и уже я стал для тебя «нехорошим человеком»! Мигом делаетесь вы врагами… Да, плохо приучили мы вас!

– Могуча няща страна, непобедима!

– Именно это могущество и испортило вас: не любите вы чужеземцев, не уважаете их!

– Во имя Oрмизда, не начинайте вы снова!.. – намолилась Фраваши.

Арсен оглянулся па Хоришу. Испуганный, любящий и молящий взгляд ее был обращен к нему. Взгляд этот молил смягчиться, успокоиться, примириться. Не было ничего общего между этим взглядом и взглядом Вахтанга: в нем были не повеление, не насилие, а только любовь, в нем выражалась готоиность принять смерть. Он был непобедим его и самоотверженностью – этот взгляд.

Арсен долго не отводил глаз от Хориши. Странно – в ее взгляде те было ни мзллшгсто отражения того, что произошло только что. Ведь Арсен ранил двух слуг в ее доме, поссорился с Вахтангом, чернил ее народ, говорил о нем с ненавистью, – но Хориша как будто не видит этою, не способна этого осознать. Ее взгляд так близок сердцу Арсена, он такой же родной, как горные цветы у него на родине, как дым из родных срдиков, как сверчок вечером в родном доме… Как будто Хориша – дочь народа Арсена, Родная ему со дня рождений! Теплая любоаь сестры светилась в этом взоре, готовность жертвовать собой. Как будто сама природа смотрела на Арсена, – не возлюбленная, а мать-защитница.

Арсен смягчился, примиренным и ласкающим взглядом ответил на взгляд Хоришк. Он не заметил, что Вахтанг ревниво и насмешливо следит за ним.

– Гм… Завладел, да?.. – пробормотал Вахтанг вполголоса. Арсен не ответил. Мать и сестра Хоришн глядели на него с ласковой, печальной улыбкой. Фраваши вздохнула:

– Ах, как же это получилось?..

– А что же должно было получиться? – отозвался со злобой Сахтанг. – Явился к нам, завладел нашей девушкой, а теперь замахивается на нас мечом! Осквернил хлеб-соль нашу…

– Этого ты не говори! – с гневом оборвала его Фраваши. – Не говори хотя бы этого! Вспомни войну с кушанами и воздержись хотя бы от этого!..

– Ну и что ж! – воскликнул Вахтанг, резко поворачиваясь в ее сторону. – Своей услугой он должен колоть мне глаза?

– Он не говорил ни слова, не клевещи на него…

– Если б даже он тысячу раз спас меня от смерти – все равно: Персия – это Персия!

– Вот это правда! – сказал Арсен. – Наконец-то ты хоть раз обмолвился истинным словом!

– Истинным? – раздумчиво откликнулся Вахтанг. – Истин много на свете. Хотя, чему быть, того не миновать… – проклятье Ариману! Эй, – крикнул он слугам, – зовите певцов!

Слуги побежали к пристройке, где жили домашние музыканты Вахтанга.

– «Истинным…» – медленно повторял Вахтанг. – Истинное – не это… Истинное… – Он умолк, опять забормотал и протянул руку, как бы что-то ища.

– Чего тебе? – удивилась Фраваши.

– Налейте вина!.. – бормотал пьяный Вахтанг. Музыканты явились, расселись на земле и стали настраивать инструменты, протирая сонные глаза.