– Это нелегко – просить о помощи. У тебя хватило храбрости приехать сюда. Я горжусь тобой.

Сидни встретилась с пожилой дамой взглядом и увидела, что та все понимает.

Было пять часов вечера пятницы, когда Клер с Сидни и Бэй вернулись домой из Хикори, где проходил банкет. Бэй уснула по дороге. Сидни боялась, что Клер будет недовольна присутствием племянницы, но та не сказала ни слова поперек, когда Сидни заикнулась, что пока не хочет оставлять дочку с Эванель. Они прожили в городе всего три дня, и она не могла оставить девочку одну в незнакомом месте. «Разумеется, – ответила Клер. – Она поедет с нами». И все.

Бэй была на седьмом небе от счастья. Пожилые дамы из Ассоциации любителей ботаники млели от нее, и каждый раз, когда Клер с Сидни возвращались на кухню, закончив собирать грязные тарелки или наполнять опустевшие бокалы, они обнаруживали, что девочка привела помещение в порядок или разобрала содержимое переносных холодильников с присущим ей инстинктивным умением угадывать место каждой вещи.

Сидни отнесла дочку наверх и уложила в кровать, потом включила напольный вентилятор, который Клер принесла с чердака, потому что в доме стремительно утверждалось лето, наполняя комнаты жарой. Потом она переоделась в шорты с футболкой, полагая, что Клер сделает то же самое перед тем, как разгружать вещи из фургона.

Но когда Сидни спустилась обратно на первый этаж, оказалось, что Клер уже успела перенести все на кухню и загрузить посудомоечную машину, а теперь засыпала графины содой и заливала горячей водой, чтобы отмокли. Она была в той же блузке и юбке, поверх которых был повязан тот же самый синий фартук.

– Я хотела тебе помочь, – сказала Сидни.

Клер, похоже, удивилась ее появлению.

– Я сама справлюсь. Когда я нанимаю подручных, они помогают только обслуживать гостей. Можешь отдыхать. Я не знала, что тебе удобнее, чек или наличные, поэтому остановилась на наличных. Конверт вон там.

Она указала на кухонный стол.

Сидни опешила. Она ничего не понимала. Разве день не прошел замечательно? Разве они не отлично работали бок о бок? Угощение пришлось любительницам ботаники по вкусу, и Сидни тоже хвалили за то, как расторопно она справлялась со своей работой. Поначалу она немного нервничала. Раньше, в бытность свою официанткой, она обсчитывала клиентов, недодавала им сдачу. Если ее уличали в нечестности, она улыбалась, строила глазки и всячески старалась замять неприятное происшествие. На руку ей было и то, что она обыкновенно спала с управляющим заведения, так что он всегда вставал на ее сторону, если жалобщики все же пытались искать справедливости. Она могла обвести вокруг пальца кого угодно. Сидни боялась, что, вернувшись к той же работе, она может вновь вспомнить те дни и опять возьмется за старое. Но ничего такого не произошло. Работать честно и усердно оказалось на удивление приятно. И вспоминалось ей, пожалуй, лучшее время в ее жизни, когда она работала в салоне красоты в Бойсе. Ей вспоминалось, как гудели у нее ноги, как сводило руки и как срезанные волосы забивались под одежду и кололись, вызывая зуд. Все это ей нравилось.

А теперь Клер заявляет, что больше не нуждается в ее помощи. Сидни осталась стоять на месте, а Клер продолжала работу. И что ей делать? Она сойдет с ума, если будет сидеть без дела и лишь время от времени помогать Клер на выезде. Та не позволяла ей даже хлопотать по хозяйству.

– Может, тебе чем-нибудь помочь?

– Да я уже почти все сделала. Я привыкла.

Ни слова не говоря, Сидни взяла конверт с деньгами и через черный ход вышла во двор к своему «субару». Она прислонилась к машине и пересчитала деньги. Клер не поскупилась. Можно было куда-нибудь съездить и на что-нибудь потратить эти деньги. Наверное, Клер этого от нее и ожидала. Заправить машину. Повидаться к кем-нибудь.

Но у нее не было номеров, и ее могли остановить.

И потом, ей решительно никого не хотелось видеть.

Сидни сложила конверт пополам и сунула в задний карман шортов. Возвращаться в дом и смотреть, как Клер работает, ей не хотелось, и она медленно пошла по дорожке, поддавая ногами гравий, который, наверное, Клер потом будет тщательно разравнивать граблями, чтобы привести все в первоначальный вид.

Она обошла дом и взглянула на участок Тайлера. Его джип стоял у обочины. Повинуясь какому-то порыву, Сидни пересекла двор и поднялась на его крыльцо. Она постучала в дверь и стала ждать. Никто не открывал, и она глубже засунула руки в карманы. Может, он уснул? Тогда придется возвращаться обратно домой.

Но тут она услышала шаги и улыбнулась, вытащила руки из карманов. Тайлер открыл дверь. Он был в заляпанных краской джинсах и футболке, и вид у него был слегка взъерошенный и какой-то растерянный, как будто он постоянно недоумевал, куда подевалось время.

– Привет, – произнесла она после того, как он несколько секунд в замешательстве смотрел на нее. – Я Сидни Уэверли, ваша соседка.

Он наконец улыбнулся.

– Ах да. Я вспомнил.

– Я решила зайти поздороваться.

Он заглянул сначала куда-то ей за спину, потом покосился в сторону, а под конец высунулся за дверь и посмотрел на дом Уэверли. Сидни поняла, кого он ищет, и удивилась, каким образом ее сестрице удалось так охмурить этого бедолагу. Может, у него слабость к маньячкам, помешанным на порядке?

– Я без Клер.

На его лице отразилось разочарование.

– Прошу прощения, – сказал он, отступая в сторону. – Проходите, пожалуйста.

В детстве ей несколько раз доводилось бывать в этом доме, когда еще жива была старая миссис Сандерсон. С тех пор тут многое переменилось. Стало светлее, да и пахло теперь куда как лучше: старая миссис Сандерсон была страстной кошатницей. В гостиной появился симпатичный красный диван и несколько уютных кресел, однако все они были расположены в странных местах, как будто остались стоять там, куда при переезде поставили грузчики. К стенам были прислонены картины, которые требовалось обрамить, повсюду громоздились картонные коробки.

– Я не знала, что вы только что переехали.

Он взъерошил волосы.

– Я переехал с месяц назад. Все никак не могу разобрать вещи. Сколько сейчас времени? Пошел на кухню, взялся за кисти и позабыл обо всем на свете.

– Самое начало шестого. И в какой цвет вы красите кухню?

Он со смехом покачал головой.

– Нет-нет. Это не те кисти. Я рисовал. На кухне у меня мольберт.

– А-а, так вы художник.

– Я преподаю изобразительное искусство в Орионовском колледже. – Тайлер переложил стопку газет со стула на пол. – Присаживайтесь, пожалуйста.

– Давно вы в Бэскоме? – спросила она, устраиваясь на стуле.

– Около года.

Он огляделся в поисках еще одного места, куда можно было бы присесть, снова провел рукой по волосам, убирая их со лба.

– Знаете что? Я могла бы вас подстричь, если хотите.

Он снова взглянул на нее с досадой.

– Я все время забываю подстричься. А что, вы правда могли бы?

– Перед вами дипломированный парикмахер.

– Понятно. Было бы здорово. Спасибо. – Он переставил коробку с дивана на пол и сел. – Я рад, что вы зашли. Я ведь пока толком никого здесь не знаю. Ну, разве что миссис Крановски, которая по полдня гоняется по округе за своим псом.

– Миссис Крановски я помню. Ей же небось уже лет сто?

– Для своего возраста она на удивление проворна.

Сидни засмеялась и мысленно похвалила себя за хорошую идею.

– Завтра же приду к вам с ножницами и всем, что нужно для стрижки. Не возражаете, если я прихвачу с собой дочку?

– Ну что вы.

Сидни изучающе поглядела на него.

– Значит, вам нравится моя сестра.

Это замечание застало Тайлера врасплох, но, похоже, ему и в голову не пришло уклониться от ответа.

– Вы из тех, кто говорит без обиняков, да? Я почти не знаю вашу сестру. Но я… да, она мне нравится. Она меня… завораживает.

Он наклонился вперед, упершись локтями в колени, и улыбнулся, открыто и восхищенно. Улыбка была настолько заразительной, что Сидни улыбнулась в ответ.