– Ну, мне сказать нечего, – признался сержант. – Или ему. ужасно везло, или этого не было вообще.

– Тогда как, по-вашему, он узнал, кто такой Норт? До сих пор о Нортах в газетах не было ничего. – Он помолчал и побарабанил карандашом по столу. – Чего-то нам недостает, Хемингуэй, – сказал он наконец.

– Хотел бы я знать, чего! – ответил сержант.

– Нам необходимо это знать. Может быть, мне это скажет сам Норт, но я в этом сильно сомневаюсь. Скорее, он будет держаться своей линии и молчать.

– Ему придется отчитаться в своих передвижениях вчера вечером и в вечер убийства покойного Эрнеста.

– Да. Однако я буду не в лучшем положении, чем сейчас, если он предоставит мне алиби, которого он не сможет подтвердить, а я – проверить. Если я не могу обнаружить связь между ним и Карпентером или доказать, что вчера вечером он был на Барнсли-стрит, у меня нет ничего против него. Если я только не заставлю говорить его жену – или его с ее помощью, – добавил он.

– Но можно предположить, что Норт ел в том ресторане, где работал наш друг Чарли, – с сомнением в голосе сказал сержант.

– Думаю, что это в высшей степени маловероятно, – ответил Ханнасайд. – Норт весьма богатый человек, и я буду вам крайне благодарен, если вы объясните мне, что могло привести его в засиженный мухами ресторанчик у Фулем-рейд. Вы заходили туда вместе со мной: можете вы себе представить там Норта?

– Нет, но я не могу представить его и в забегаловках в Сохо, – сказал сержант. – Меж тем наверняка он обедал в большинстве из них.

– Сохо – другое дело. – Ханнасайд собрал разбросанные по столу бумаги и сложил их в ящик. – Пора нам домой, Шкипер. Пока мы не повидаем Норта, делать нам нечего. Я собираюсь нанести ему визит с утра пораньше – пока он не ушел из дома. Вы остаетесь здесь распутывать этот конец дела. На инквест идти вам необязательно. Постарайтесь что-нибудь раскопать в прошлом Карпентера. К Нортам я возьму с собой Гласса, на случай если мне понадобится помощник.

– С ним вам будет повеселее, – заметил сержант. – Жаль, что мне не придется послушать его на инквесте. Наверняка это будет недурно.

На следующее утро суперинтендант Ханнасайд приехал в Марли в половине девятого, но он был не первым посетителем «Честнатс». Без двадцати девять, когда мисс Дру в одиночестве уселась за завтрак, слегка озадаченный дворецкий ввел в комнату стройного молодого человека в потрепанных серых фланелевых брюках, твидовом пиджаке с кожаными заплатами и с приспущенным галстуком.

– Привет! – сказала Салли. – Чего тебе?

– Завтрак. Я пришел посмотреть, может, у вас лучше, чем у нас. Если да, я остаюсь. Если нет – нет. Дома рыба с рисом! И в такое утро!

– Ты собираешься на инквест? – спросила Салли, наблюдая, как Невил обследует содержимое кастрюль на плите.

– Нет, милая, но я уверен, что ты пойдешь. Сельдь, почки и бекон и к тому же ветчина! Класс! Тогда я начну с начала и продолжу до конца. Нет возражений? По-моему, человек, со смаком вкушающий завтрак, – тошнотворное зрелище. Не находишь?

– Я, что называется, любительница поесть, – ответила Салли. – Булочку или тост? И чего тебе, чаю, или кофе, или, может, к этой еде тебе лучше всего подойдет чашечка шоколада?

– Какие богатые бездельники! – вздохнул Невил, присаживаясь к столу. – Просто кофе, милая.

– Теперь ты сам – богатый бездельник, – напомнила ему Салли. – Достаточно богатый, чтобы завести приличный костюм и к тому же постричься.

– Думаю, я женюсь, – сказал Невил задумчиво.

– Женишься? – воскликнула Салли. – Зачем?

– Тетя говорит, нужно, чтобы кто-то за мной присматривал.

– Нужно, чтобы кто-то тебя чистил, – ответила Салли. – Что до того, чтобы кто-то за тобой присматривал, то я сделала тонкое наблюдение, что по-своему, по-бесхребетному, вы, мистер Невил Флетчер, в совершенстве владеете искусством всегда поступать как вам заблагорассудится.

Он оторвался от тарелки со своей обычной застенчивой, сонной улыбкой.

– Я так живу. Никакого искусства. Что, Хелен – свидетельница?

На мгновение она растерялась.

– Ах, на инквесте! Нет, пока ее не вызывали. Что означает только то, что полиция попросит отсрочки.

– Я думаю, она рада, – сказал Невил. – Но для меня это ужасное разочарование. Одна из загадок жизни до сих пор не разгадана. Какую бы версию она повторила?

– Не знаю, но Бога молю, чтобы она наконец рассказала Джону всю правду. Ты не представляешь себе, в какой обстановке недомолвок и тайн мы живем. Каждый раз, когда в голову что-то приходит, прежде, чем говорить, надо задуматься.

– Да, это тебе должно быть нелегко, – сказал Невил. – Кстати, где они?

– Должно быть, в постели. Джон вчера вернулся очень поздно, а Хелен почти всегда спускается после завтрака. Мисс Флетчер, я полагаю, пойдет на инквест?

– Вот тут-то ты и ошибаешься, любовь моя.

– Неужели? Весьма разумно, но я была уверена, что она хочет пойти.

– Она бы и захотела, если бы знала, что он назначен на сегодня, – согласился он.

– Ты что, скрыл это от нее? – Она посмотрела на него с любопытством.

– Без труда, – ответил он. – Поразительно женственная женщина моя тетя. Верит всему, что ей говорит мужчина.

– Но газеты! Разве она их не читает?

– О да! Первый и средний листы «Тайм-са». Все дешевые газетенки бдительный племянник конфискует и употребляет в самых низменных целях.

– Правильно, Невил, – прямо сказала Салли. – По отношению к мисс Флетчер ты просто молодец.

– Что за слово? – зарычал он. – В жизни не был молодцом! Не привешивай мне эти отвратительные ярлыки.

В комнату вошла Хелен. Веки ее отяжелели, как от недосыпания, при виде Невила она вздрогнула, выдав свое нервное состояние.

– Ах! Ты! – выдохнула она.

– Понятия не имею, что на это полагается отвечать, – заметил Невил. – Наверно, что-нибудь столь же драматическое, но я не могу быть драматичным за завтраком. Сядь же!

– Что вы здесь делаете?

– Едим, – ответил Невил. – И зачем ты только пришла. Я вижу, ты собираешься нарушить священный покой, в котором должна проходить первая трапеза дня.

– Разве я не у себя дома?

Салли протянула сестре чашку с блюдцем.

– Ты выглядишь ужасно, – сказала она. – Зачем ты встала?

– Не могу лежать! – с подавленным чувством ответила Хелен.

– Это от ночного голодания, – вздохнул Невил.

Хелен бросила на него возмущенный взгляд, но, прежде чем успела ответить, в комнату вошел дворецкий и сурово произнес:

– Прошу прощения, сударыня, но суперинтендант Ханнасайд желает видеть хозяина. Я сообщил ему, что мистер Норт еще не спускался. Прикажете разбудить хозяина или я попрошу суперинтенданта подождать?

– Суперинтендант? – машинально повторила она. – Да-да, конечно, скажите хозяину. Проведите суперинтенданта в библиотеку. Я сейчас приду.

– Зачем? – спросила Салли, когда дворецкий удалился. – Он же пришел не к тебе.

– Неважно. Я должна его видеть. Я должна знать, чего он хочет. О Боже, если бы я только могла подумать!

– А ты не можешь? – заботливо спросил Невил.

– Бога ради, выпей чаю и успокойся! – сказала Салли. – На твоем месте я бы позволила Джону сыграть самому.

Хелен с грохотом опустила чашку с блюдцем.

– Джон не твой муж! – яростно выдохнула она и вышла из комнаты.

– Теперь мы можем предаться спокойствию, – облегченно вздохнул Невил.

– Я не могу, – ответила Салли, торопливо допивая кофе. – Я должна быть там, а то она наделает глупостей.

– Люблю людей, которые поддерживают дохлое дело, – сказал Невил. – Ты тоже вступила в Лигу Белой Розы?

Салли не стала отвечать и решительным шагом вышла из комнаты. Ее появление в библиотеке совпало с приходом дворецкого, который сообщил Ханнасайду, что мистер Норт бреется и спустится через несколько минут.

Хелен, хмурясь, взглянула на сестру:

– У меня все в порядке, Салли. Я в тебе не нуждаюсь.

– Это тебе так кажется, – сказала Салли. – Доброе утро, суперинтендант. Да это Малахия! Как это мило! Теперь нам не хватает фисгармонии.