— Я вижу,— заговорил он,— что тропа начинается несколько ниже того места, на котором мы стоим.— Он обернулся к соколу, сидевшему на ветке молодой сосенки.— Фан, ты видел это?

Киммериец ждал ответа, словно задал свой вопрос человеку, но сокол лишь заклекотал и посмотрел на него.

— Он говорит,— начал объяснять жрец,— что тут ничего не стоит свернуть себе шею, но он уверен, что ты справишься.

Киммериец хмыкнул:

— Благодарю за доверие, но в том, что я пройду где угодно,— он ткнул себя пальцем в широкую грудь,— Я не сомневаюсь! Я говорю о других.

Мэгил картинно развел руками, красноречиво показывая, как бы он ни хотел, ему нечего добавить к уже сказанному. Тогда северянин, осторожно ступая и прячась за стволами деревтев, подошел к самому краю пропасти. В стремительно сгущавшихся сумерках он еще раз окинул быстрым взглядом весь путь, которым им предстояло пройти, чтобы добраться до Черного Замка, и задумался. О чем он думал, никто не знал. Наконец он повернулся и пошел обратно.

— Сделаем так,— сказал он.

Зуагиры и солдаты Бруна слушали, обступив его и Мэгила плотной стеной, стараясь не пропустить ни слова. Фан уселся на ветке над их головами и, свесив голову набок, замер.

— Я выполню твою просьбу, Рогаза.— Голос Сета звучал мрачно, но в то же время торжественно.— Я сделаю это в память о том, что некогда связывало нас.

— Ты говоришь так…— начала Рогаза.

— …Как будто все уже в прошлом, ты хочешь сказать?— Повелитель Ночи усмехнулся, однако в его голосе не было и следа веселости.— Впрочем, так ведь оно и есть. Посмотри на себя!

Его голос был похож на хлесткую пощечину, на удар плетью. Именно так и восприняла его колдунья.

— Это потому,— она злобно сжала кулаки,— что, ты подло обманул, посмеялся надо мной! — с горечью воскликнула она.

— А чего ты ждала?— Теперь голос выражал явное удивление.— Вспомни-ка те времена, когда ты была прекрасна, как сама ночь! Я, величайший из богов, молил тебя о любви, как простой смертный, а ты смотрела на меня и смеялась! Твоя гордыня была безгранична!

— Да,— медленно проговорила старуха. Теперь, когда, задавленная воспоминаниями, злость ушла, она уже казалась лишь жалкой и беспомощной,— красота и сила… Они пьянят сильней вина.

— Верно,— согласился голос,— и это можно было бы простить деревенской простушке, но Рогаза никогда не была наивной дурочкой. Ты всегда точно знала, чего хочешь, и добивалась своего. Я до сих пор вспоминаю этот постыдный торг — ночь твоей любви в обмен на бессмертие!

— Тогда тебе это не казалось ни постыдным, ни глупым, ни чрезмерным.— С горечью заметила колдунья.— Вспомни-ка, как ты ухватился за вырванное у меня согласие.

— Верно,— вновь не стал спорить голос,— я любил тебя всей душой, но мое чувство вызывало лишь твой пренебрежительный смех. Вот почему я сразу ухватился за твое предложение. Только так я мог показать тебе, чем ты пренебрегла в своей неразумной гордыне.

— Ты просто обманул меня! — в отчаянии воскликнула старуха.

— О, нет!— возразил голос.— Никакого обмана! Припомни-ка получше! Бессмертие! Разве не этого ты потребовала?

— Я имела в виду…— начала она.

— …Вечную молодость?— докончил за нее голос.— Извини, но это товар совсем иного сорта.— Он рассмеялся, но тут же заговорил серьезно:— Конечно, я мог бы одарить ею свою подругу, верную, любящую, заботливую. Больше того, сделал бы это с радостью!— воскликнул он.— Но при чем здесь женщина, продавшаяся мне на ночь, будь она даже матерью моего будущего сына?

— Что ж,— вздохнула она.— Твоя месть удалась в полной мере…

— Не могу сказать, что рад,— изрек голос после непродолжительного молчания.— Но я доволен.

— Если бы все можно было повторить!— простонала старуха.

— Что ж, я вижу, урок пошел тебе на пользу,— вполне серьезно заметил он.— Я запомню твои слова.

— Я могу помочь тебе не забыть их?— боясь поверить в услышанное, старуха прижала к безобразной груди костлявые руки, и в затаившихся в глубине страшного черепа глазах зажегся огонек надежды.

— Можешь,— ровно ответил голос.

— Как?— чуть не закричала она.

— Позаботься о нашем сыне,— ровным голосом ответил Сет.— И если сделаешь это хорошо,— он помедлил,— я подумаю…

— Смотри же,— торопливо зашептала она, поднимая костлявый палец,— не забудь свои слова.

— У меня нет такой привычки,— все так же ровно ответил он.

— Ты обещал…— напомнила колдунья о том, с чего начался их разговор.

— Я помню,— спокойно изрек голос.— Моя сила пребудет с тобой. Сумей лишь воспользоваться ею.

— Постой!— крикнула она, почувствовав, что контакт прерывается, и тут же ощутила, что он вернулся.— Покажись мне на прощание,— воскликнула она,— хотя бы на миг! Я совсем забыла, какой ты!

— Нет!— Голос его стал резок и суров.— Это слишком опасно. Хочу сказать лишь одно: никто не должен знать, что Спящий — мой сын. И уж тем более о том, что Незримый — его ловко пойманная душа. Я дал слово Солнцеликому, что не стану вмешиваться в это дело…

— Так ты в сговоре с Митрой?— воскликнула колдунья, разом позабыв обо всем.— Против собственного сына?

— Нет!— отрезал он, и Рогаза сразу почувствовала и поверила, что так оно и есть.— Мне пришлось пойти на это, чтобы он тоже не вмешивался.

— И ты поверил, что он сдержит обещание?!— недоверчиво переспросила она.

— Можешь не сомневаться,— уверил ее голос.— Он крайне редко и неохотно помогает людям.

— Но почему?!— воскликнула старуха, выглядевшая искренне удивленной.

— О том мне не ведомо,— равнодушно ответил голос.

— Что ж, за меня ты можешь быть спокоен,— после некоторого молчания молвила Рогаза.— Сын-единственное, что поддерживало меня все эти годы, отвращая от непоправимого решения, и дело вовсе не в том, что твое колдовство не позволяет мне расстаться с жизнью, пока жив мой сын, а он, в свою очередь, не умрет, пока жива я… Хотя бы и в таком виде.— Горестным, быстрым взглядом она окинула свое уродливое тело.— Не сомневайся, я нашла бы способ.

— Да, я знаю,— ровным голосом ответил он.— В этом деле, как, впрочем, и во всех иных, ты была великолепна, а твоя идея насчет истинного Затха, или Спящего, просто неподражаема. Твой расчет оказался верен. Тайна притягивает, как магнит. К сожалению, и умных, и дураков одинаково… С другой стороны — есть из кого выбирать. Как бы там ни было, но тебе удалось собрать вокруг себя горстку честолюбивых недоумков, возомнивших себя будущими властителями мира.— Он вновь замолчал.— Что ж, теперь тебе осталось достойно завершить хорошо начатое дело. Во всем этом лишь одно плохо: ты так и не смогла обмануть Могильщика. Он лишь в самом начале верил, что от Мелии зависит многое, но очень скоро понял, что главное — Талисман. Счастье еще, что он не догадался об истинном положении дел.

Она услышала последние слова и одновременно поняла, что на этот раз контакт прерван окончательно и настаивать бесполезно. Впрочем, все, что она хотела спросить, она спросила. Спросила и получила ответ. Ей обещана помощь.

Голова Конана показалась над кромкой обрыва.

— Там можно пройти,— сказал киммериец и тут же добавил:— Но только не тебе.— Он с жалостью посмотрел на Акаяму, который сразу приуныл.

Он, правда, ожидал именно таких слов, прекрасно понимая, что не ему с его комплекцией лазать по горам. Поэтому он лишь горестно вздохнул, но спорить не стал.

— Давайте веревку,— скомандовал тем временем киммериец. Он обмотал себя двумя витками вокруг пояса и затянул на поясе замысловатый узел.— Как только закреплю этот конец, дам знать,— сказал он и сразу исчез в темноте, но тут же вернулся, чтобы добавить:— Если кто сорвется, вниз лететь молча.— Он обвел всех суровым взглядом.— Кто не уверен в себе, оставайтесь или заткните рот кляпом.