Ингрэм, взявший на себя в отсутствие Раймонда обязанности старшего по дому, проводил их туда и сам невольно охнул, когда на пороге его не встретил, как всегда, громкий жизнерадостный оклик отца... У Ингрэма инспектор выяснил имена и статус всех проживающих в доме. Все это пришлось записать на бумажке, потому что даже прекрасная память инспектора не могла справиться с таким обилием персоналий... Далее, то, что проскальзывало в рассказе Ингрэма об отце, заставило инспектора считать страшные истории про дом Пенхоллоу, которые ходили по округе, просто детскими сказочками в сравнении с тем, какая тирания и самодурство в действительности царили здесь...

При опросе миссис Пенхоллоу инспектор Логан сразу же вышел на самую вероятную причину смерти мистера Пенхоллоу.

Фейт сказала ему:

– Я единственный человек в доме, который принимает снотворное. Ну, может быть, разве что Юджин еще... Но, собственно, я пью не совсем снотворное. Это веронал, его мне прописал доктор Лифтон. Но я держу его у себя в комнате!

– Он у вас запирается на ключ, мадам? – спросил Лифтон.

Нервы ее напряглись, как струны...

– Нет, но... Но никто никогда не видел, где он стоит.

– Не говорите глупостей, Фейт! – грубо оборвала ее Чармиэн. – Кто-то уж наверняка видел! Так где он стоял?

– На полочке с моими лекарствами. Но там в бутылочке оставалось очень мало, и я еще не начала новую...

– Могу ли я взглянуть, мадам?

– Конечно. Принести его вам или вы хотите посмотреть его прямо там?

– Да, если вы позволите зайти к вам, – сказал Логан. Она проводила его в спальню и указала на полку с лекарствами.

Инспектор поболтал флакончик и повернулся к ней:

– Тут ничего нет, мадам.

– Нет, как же, там должно было оставаться сколько-то... Вы, наверно, взяли какой-то старый...

Инспектор взял второй флакончик с вероналом и потряс его.

– А вот в этом как раз немного и есть.

– Как странно! Но я ведь его еще не открывала! Но... Может быть, вы ошибаетесь? Ведь... Ведь не мог же он быть отравлен моим лекарством?! Это просто кошмарно!

Инспектор обернул флакончик своим платком.

– Так, значит, мадам, вы уже много лет принимаете веронал? Знал ли об этом кто-нибудь из домашних?

Она рухнула в кресло. Колени у нее тряслись.

– Ну конечно! Все об этом знали...

– А эта бутылочка всегда стояла здесь на полке?

– Да, иногда я брала ее к себе на ночной столик, но как правило... Ох, мне надо было запирать это все куда-нибудь!.. Но Боже мой, разве я могла подумать?.. Но кто же мог это сделать? И потом, неужели бы после всего бутылочку могли вернуть на прежнее место? Но... Не думаете ли вы, что я могла сделать это?! Инспектор, ради всего святого, скажите мне, что вы думаете!?

– Пока я не могу сказать ничего определенного. Ясно, по крайней мере, что любой человек в доме имел беспрепятственный доступ к этому препарату.

– Да, да... Но значит ли это, что я ответственна за то, что хранила препарат вот так, незапертым?.. Но я же совершенно не предполагала, не думала, что кто-нибудь...

– Нет-нет, мадам, не беспокойтесь. Скажите лучше, знал ли кто-нибудь, что недавно вы выписали себе новый рецепт?

– Не знаю. Ну, может быть, знала моя служанка... И еще, пожалуй, горничная могла заметить, когда убирала мою комнату...

– А как давно вы обзавелись этой второй бутылочкой?

Она приложила ладонь ко лбу.

– Дайте вспомнить... Каждая ночь для меня – это такое мучение, что трудно сейчас восстановить в памяти... Когда же – кажется, вчера... Нет, позавчера. Моя служанка отправилась в Лискерд за покупками, и я дала ей этот последний рецепт. Да, вероятно, это было позавчера.

Инспектор сверился со своими записями.

– Это, должно быть, Лавли Трюитьен?

– Да. Она племянница нашего дворецкого. Но она не могла иметь к этому делу никакого отношения, инспектор!

Инспектор поднял глаза – от своей бумажки:

– Она, как я понимаю, намеревается стать супругой Бартоломью Пенхоллоу, сына мистера Пенхоллоу?

Фейт вцепилась в ручки своею кресла.

– Кто вам сказал об этом? Нет! Ей никто не делал никакого предложения! Кто же мог сказать вам такое?

Инспектор не решился посвятить это нервозное и наивное создание в те тайны, которые были прекрасно известны всем слугам дома, а ограничился только кратким замечанием:

– Во всяком случае, такова информация, которую я имею, мадам.

Фейт сказала:

– Это все фантазии Барта. Что же касается этой девочки, она совершенно вне подозрений, что бы там вам о ней ни наговорили!

– А знал ли мистер Пенхоллоу о намерении своего сына жениться на ней?

– Да... Но...

– Согласен ли он был на такой брак своего сына?

– Нет, конечно, нет! Но я уверена, что он просто не принимал этого всерьез, поскольку он не настаивал, чтобы я выгнала Лавли...

– Правда ли, что Бартоломью ожидал, что ферма Треллик достанется ему по завещанию?

– Да, но мой муж никогда не говорил об этом определенно. Просто все так думали, не более того...

– Была ли ссора между покойным мистером Пенхоллоу и его сыном из-за этого?

– Не знаю. Но, видите ли, инспектор, мой муж так часто ссорился со своими сыновьями, что ссора ничего в сущности не значила. Но я знаю, что Барт очень любил своего отца, и уж конечно, ни за что и подумать бы не мог о таком.

Инспектор не стал далее обсуждать с Фейт этот вопрос, но выехал из Тревелина, полный разноречивой информации. Главному констеблю он был вынужден сказать, что случай этот не из легких, поскольку дом населен людьми, имевшими все основания убить Пенхоллоу, но все же вряд ли стоит подключать к расследованию Скотланд-Ярд.

Главный констебль, майор Ворстоу, задумался.

– Я был знаком со стариком лично, – сказал он. – И самое странное в этом деле то, что его не убили еще несколько лет назад. У нас еще нет сведений от доктора, но я полагаю, не стоит сомневаться в том, что это действительно убийство?

– Конечно, сэр, – отвечал инспектор. – Я привез с собой пустую бутылочку из-под веронала, которой следовало быть полной!

– Ого! А где вы ее обнаружили?

– В спальне миссис Пенхоллоу, прямо на полочке, на самом виду!

– Миссис Пенхоллоу?!

– Нет, сэр, я не думаю, что она замешана. Она принимала лекарство вот уже много лет, и хотя она весьма туповата, если не сказать больше, не думаю, что она стала бы оставлять пустую бутылочку прямо на виду, если бы вздумала отравить мужа.

– Яд обычно применяют женщины, инспектор.

– Да, сэр, и я вовсе не исключаю ее из числа подозреваемых. Просто она не из тех женщин, которые способны пойти на такое. Видите ли, она подняла такую истерику, когда я нашел пустую бутылочку, но тут же стала говорить, что никто в доме не мог бы сделать этого... И более того, все домочадцы в один голос говорят, что она вряд ли способна на убийство, хотя при этом никто ее не любит... Это важная деталь, сэр. Майор кивнул:

– Верно. Давайте дальше. А что с этим парнем, который смылся?

– Пока мы его не разыскали, но нет сомнения, что он унес с собой триста фунтов, которые хранились в шкатулке рядом с постелью убитого.

– Ого! Как это прямо у постели?

– Ну, не под подушкой, конечно, но на расстоянии вытянутой руки. А вообще, я такой кровати в жизни не видел. В изголовье там еще огромный шкаф со множеством ящиков. Однако у Джимми не было особых причин убивать Пенхоллоу. Ведь это – его отец...

– Что-о?!

– Именно, сэр! Остальные домочадцы зовут его просто – Джимми Ублюдок, , и не делают из этого секрета!

– Вот это номер!

– Согласен, сэр. Но, проведя у них целое утро, я понял, что дальше меня уже ничто не должно удивлять. Конечно, все хотели бы повесить это убийство на Джимми. Но во всяком случае, у двоих из них нашлось достаточно здравого смысла, чтобы не видеть у парня никаких причин для этого. Это Чармиэн Пенхоллоу и Раймонд Пенхоллоу. Чармиэн – из тех мужеподобных девиц, от которых хочется сбежать куда подальше... Не стану говорить дальше...