— Размышляете?

Рядом, опираясь на балюстраду, стоял маг средних лет. В нем не было значительности, но я сразу вспомнил рассказы Лин: если бы Вельер, дракон и повелитель Вельера, носил шлем и темную мантию, он выглядел бы именно так. Высокий рост, жесткая складка у губ, тяжелый подбородок и внимательные глаза.

— Думаю о новых лицах. — Я чуть отодвинулся, и он одним движением перекинул ноги на наружную сторону, в сосновые иголки. Дались им эти перила!

— Эта история с посланником дракона, де Вельером… — Маг на несколько секунд замолчал, всматриваясь в даль неба. — Что вы о ней думаете?

— Вы в ней замешаны?

— По-своему. Сложнее определить, кого она не касается. Вас, например, — как?

Я выпрямился и пристально посмотрел на него.

— Вы Квентин, ученик Эйлин и один из лучших волшебников здесь, — не смущаясь, сказал он. — Ваши способности ярче моих, так что в чем-то я вам завидую. Впрочем, без зависти в магии нельзя.

— Так же, как и без сражений? — Я вспомнил слова де Вельера. — Если бы мы поделились с драконами тонким огнем, войны бы не было. Маги так хотели драться?

— Это… несколько однобокий подход, — помолчав, ответил маг. — Вы ведь знаете историю?

— Я вырос на ферме, но… Знаю. И придерживаюсь своего мнения.

— Своя рубашка ближе к телу, — он развел руками. — Но я не об этом. Драконы были лучшими, раньше. Спокойное сознание силы, огромные возможности, никаких соперников — их просто не с кем было сравнивать. До замка соседа час лету, впереди годы блаженного безделья и любых приключений… О тонком пламени начали забывать.

— Не сразу.

— Пускай, — согласился он. — Долго ли, коротко ли, но легкий гений исчез, а сознание того, что драконы — лучшие, осталось, тормозило, заносило. Замкнутый круг: сначала к таланту приходит восхищение и власть, а потом талант уходит, а желание поражать лишь усиливается. Я говорю без иронии: я вижу то же в себе и в своем ученике.

-. Желание править? И вы с ним боретесь? Как?

— Никак. Драконы рядом: если мы перестанем вести пламя, не выживем. Тут без гонору не обойтись, — он улыбнулся чему-то. — Как, впрочем, и без друзей. Но вернемся к истории. Драконы стали зависимы, а следовательно, слабы. Чудовищный парадокс: ведь к тому времени вокруг каждого сформировался род, почитатели, верные вассалы — в Верге, скажем, де Верги когда-то правили бал вовсю.

— Вы говорите о людях, — я нахмурился. — Но драконы потеряли тонкий огонь уже во время льда.

— Кто как; это протекало неравномерно. Кому-то хватило льда, кого-то погубила спесь. Но, как сказала бы Эйлин, я говорю банальности. Давайте посмотрим, что можно сделать сейчас. Двадцать лет назад бушевала война — нас бы окатили водой и повесили за одну попытку объясниться. Но сегодня — почему нет? Итак, предположим, что драконы получили тонкое пламя. Что дальше?

— Эйлин сказала, что будет новая война.

— Вполне вероятный исход, — кивнул маг.

— А если сделать «своими» лишь нескольких драконов? — медленно предположил я. Маги не идиоты, но все же… вдруг?

— «Драконы — одно». Не получится. Но мне нравится ход ваших мыслей.

— Отсрочкой вы ничего не добьетесь: рано или поздно драконы рванутся в атаку. Уже рванулись. Значит… — Я замолчал. — Неужели отсрочка нужна вам лишь для того, чтобы лучше наточить топор?

— Как и вам, мне эта идея совсем не нравится, — он наклонил голову. — Увы. Мы говорим о безусловном недоверии. Вы обнажите грудь перед заклятым врагом?

— Не люблю громких жестов.

— Вы просто не пробовали. И правильно: если маг не стоит вровень с Корлином, ему не следует поворачиваться к дракону спиной.

Он нагнулся, стряхивая иголки с подола, и я заметил у него на руках уродливые рубцы. Ногти на левой руке оплыли и потеряли форму.

— Кого-то, быть может, мы и привлечем на свою сторону, но я в это не верю. Тут есть и моя вина: много лет назад в этом замке произошел несчастный случай, о котором я сейчас не хочу говорить. Поэтому выход один. Уйти так далеко, чтобы тонкая магия драконов перестала нас страшить.

— А высокая вода вас не пугает?

— Это не столь близкая угроза.

— Тогда выход есть, — сказал я. — Книга Корлина. Анри де Верг говорил о ней.

— Мой ученик кровно в ней заинтересован, — улыбнулся маг. — Особенно сейчас, когда у него появился такой соперник. К сожалению, когда я в последний раз видел Корлина, здесь творилось такое, что, как сказал бы Марек, «ни в сказке сказать, ни подушкой отмахаться». Ордена еще не было, маги убивали друг друга на каждом шагу, на стороне драконов оставалась добрая дюжина чародеев. Сумасшедшее время, одним словом. Корлин, разумеется, наотрез отказался покрыть себя неувядаемой славой.

— И… вы не знаете, где?..

— Нет. Я даже не знаю, была ли у него семья. Так что ваши с Эйлин занятия и штудии Анри в библиотеке — наша единственная надежда.

— Эйлин говорила, что после войны на стороне драконов не осталось никого… из нас, — с усилием закончил я. — Все маги ушли в орден или зареклись иметь дело с драконами. Я не понимаю… почему?

Маг не ответил и не обернулся, разом сгорбившись. Пальцы, чуткие, как у слепого, ощупывали перила, словно насест над пропастью.

— Так или иначе, вы узнаете… — глухо начал он. Откашлялся и продолжил: — Вы видели де Вельера в камере. Он не дракон, не маг. Но в нем есть стержень, которому позавидовали бы иные драконы.

— Он верит.

— Да. Вера, верность — ключевые слова, пожалуй. Он умрет за Вельера, если понадобится. У нее был этот стержень.

— У нее?

— Аркади. Когда меня допрашивали в подвалах замка Вельер… — он дернул плечом. — Кто-то должен был этим заниматься. Подавать клещи, загонять иголки… или просто, не утруждая себя, работать огненными лезвиями. Она это умела.

Я вспомнил историю, что рассказала мне Лин. Марек и маг по имени Дален спасли девушку от дракона Вельера, но сами оказались между молотом и наковальней, и с ними случилось… что?

Кажется, я сейчас узнаю ответ.

— Аркади была магом?

— Лучшим магом на службе у Вельера. Впрочем, на службе — не то слово. Она верила своему повелителю, верила в него и могла, пожалуй, оправдать любой его поступок. Мы много разговаривали во время допросов, как вы понимаете, — он запрокинул голову. — Я бы даже сказал, что мы подружились.

По спине пробежала дрожь.

— Знаете, мне страшно.

— Слышать подобное? Да, я бы тоже испугался. Так вот, она верила, но я верил тоже. Я убедил ее. Я не знаю, как, не помню: те недели стоили мне первых седых волос. Но она дала мне убежать, а год спустя, когда всем стало ясно, что грядет война, стала рядом со мной. За ней пришли другие. Мы основали орден в Галавере, род Рист был изгнан…

Он снова замолчал.

— Вы представляете, что это означало для нее? Не просто нарушить клятву, но выгнать из дома свою… семью? Тех, кто дал ей приют?

— Да, конечно, — бесцветным голосом отозвался я. — Более чем.

Маг остро посмотрел на меня.

— Нет, вы понимаете. Я вижу, что… Неважно. История подходит к концу. Мы праздновали победу, основание ордена, я мечтал о новом имени для нее. Аркади — это ведь драконье имя. Настоящее она получила в какой-то пеплом засыпанной деревне, где односельчане едва не повесили ее на площади.

В этот раз он молчал почти три минуты.

— А за день до церемонии, — обыденным тоном закончил он, — она покончила с собой. Настоящего ее имени я так и не узнал.

— Аркади… — пробормотал я. — Но лишить себя жизни? Может быть, несчастный случай?

— Петля, табурет, ведро воды. Больше ни один маг не предлагал драконам свои услуги, — сухо произнес маг. — В каком-то смысле нас признали отверженными. Аркади де Вельер, Марек, Анри де Верг — мы ведь предатели, Квентин.

— Мне не кажется, что отвернуться от Вельера — предательство, — тихо сказал я. — Они ему не помогли. Это другое.

— Не имеет значения. Марек не любит вспоминать о нем, а Аркади больше нет.

Он провел рукой по перилам. Словно откликаясь, в другом конце галереи скрипнула доска.