Поручик с Тимохой пустили коней крупной рысью. Но как ни спешили всадники, в густом лесу им пришлось ехать медленнее. Копыта лошадей спотыкались о корни деревьев. Безлюдье становилось непонятным и угрожающим. Казалось, что по этой дороге давно уже никто не ездил. Становилось всё темнее. Поручик вдруг остановил коня.

— Постой, — сказал он, — там кто-то лежит.

Тимоха вгляделся в полумрак.

— Человек, ваше благородие, — сказал он, — на нём рубаха белая.

Оба замолчали. И как бы в подтверждение Тимохиных слов вдали раздался стон.

— Оставайся здесь с конём, — сказал поручик Алесю, слезая с лошади и вынимая пистолет, — я пойду погляжу.

— Господин поручик, — отозвался мальчик напряжённым голосом, — соизвольте сумку оставить… кругом лес…

— Ишь ты, лесной человек, — сказал Ефремов, — а ведь сумка запечатанная, она должна быть при мне. А я при пистолете и шпаге!

— Соизвольте оставить, — повторил Алесь, — я на коне, а вы пеший. Я подожду, слезать не буду.

Поручик думал с минуту и наконец снял с себя сумку и надел на Алеся. Две фигуры скрылись во мраке. Мальчик сидел в седле, не выпуская поводьев из рук. Послышались голоса.

— Ваше благородие, — говорил Тимоха, — его же стволом придавило, он дышит…

— Навались посильнее, — приказывал поручик.

И вдруг в лесу что-то полыхнуло, и закричало сразу несколько голосов. Раздался выстрел, за ним другой, и на дорогу повалили какие-то тени в треугольных шляпах. Кругом всё загудело. Поручик отчаянно рубил шпагой, отступая к лошадям. Тимоха отмахивался своим тесаком, но его повалили. Мальчик услышал отчаянный голос Ефремова:

— Алесь! Скачи обратно!

Алесь резко повернул лошадь поручика и ударил её по бокам ногами. Через несколько минут его и след простыл. Поручик защищался спиной к дереву, но нападающих было не меньше двух десятков. На него накинули петлю, камнем сломали шпагу и наконец сзади ударили по голове. Падая, поручик успел пробормотать только:

— Эх, надо было ехать через Лебедин!

Алесь дал полную волю коню. Жеребец поручика скакал галопом, вытянув голову, как будто чувствовал за собой погоню. Но погони не было.

Мальчик постепенно пришёл в себя и придержал коня. Жеребец пошёл рысью, потом шагом. Кругом было пусто. Луна светила на поля, перелески и холмы. Небо было усеяно яркими звёздами. Дорога белела во мгле.

В тишине только луговой коростель поскрипывал, как несмазанное колесо.

«Куда же я заехал?» — подумал Алесь.

Он осмотрелся. На краю холма темнели будто бы горбы. Но когда мальчик подъехал поближе, он увидел, что это были соломенные крыши мазанок.

«Пустая деревня!» — догадался Алесь.

Да, это была та самая деревня, в которой поручик Ефремов остерёгся ночевать. Но теперь Алесю ничего не оставалось делать, как дождаться утра либо в самой деревне, либо возле неё.

Алесь остановил коня и прислушался. Во тьме слышались какие-то неясные звуки. Что-то шуршало, останавливалось, снова шуршало…

«Может, забыли кошку или козу?»

Но Алесь отлично знал, что деревенские не уйдут из своего жилья, оставив в нём животных.

«Волки?»

У мальчика мурашки поползли по спине. Но что делать волку в пустом селе, где нет ему никакой поживы? Да и волчьи глаза блестят, как огоньки… И конь бы захрапел и попятился. Нет, это не волки.

Алесь миновал околицу. В садиках, свесив головки, спали высокие подсолнухи. Серебряным блеском светился вдали пруд. Длинная чёрная тень лошади и всадника бежала сбоку по дороге.

И вдруг из-под плетня бесшумно выскочили три фигуры в остроконечных бараньих шапках. Одна из них схватила лошадь под уздцы, две другие крепко облапили мальчика за ноги. Алесь увидел перед своим лицом ярко блестящий при луне наконечник пики.

— Слезай! — скомандовал густой голос.

Алесь слез, крепко прижимая к себе поручикову сумку.

— Что везёшь? Что за бес, то парубок!

— Так и есть, хлопец… Ты чей, хлопец?

— Господина поручика Павла Ефремова слуга, — сказал Алесь, пытаясь избавиться от железных объятий.

— Какого тебе «господина»? — передразнил его голос во тьме. — Ты московский, что ли?

— Я из Москвы, — сказал Алесь.

— Отдай суму! Не болтайся!

— Не отдам!

Нападавшие помолчали.

— Отведём его, брат, до атамана, — сказал один из них, — бо не наше дело ковзяться с хлопцами: мы дозорные.

Алесь получил сильный толчок в спину.

— Какой атаман? — спросил он.

— Увидишь!

Мальчика притащили в ближнюю хату. На пороге этой хаты сидел человек с длинным ружьём в руках.

— Кого похватили? — спросил он равнодушно.

От этого голоса у Алеся забилось сердце. Он остановился и получил новый толчок в спину.

— Вот тебе батько покажет, как шататься по ночам на воинском коне, — грозно сказал один из конвоиров. — Ярмола, открой дверь!

При слове «Ярмола» Алесь бросился вперёд.

— Ярмола! — закричал он. — Ярмола, браток!!

Человек с ружьём отпрянул и чуть не уронил ружьё.

— Алесь, — проговорил он прерывающимся голосом, — Алесь… Ты живой?

Алесь решительно отбросил руки своих конвоиров и бросился к брату. Ярмола был тот, да не тот. У него выросла густая борода, и волосы его, когда-то аккуратно остриженные скобкой, теперь висели вихрами. Лицо было кирпичного оттенка, и только голубые глаза были всё те же — проницательные и немного застенчивые.

— Как ты сюда попал?

Ярмола махнул рукой.

— Отбился от своих, браток… Наши мужики всю зиму в лесу жили. А по дорогам свейские конные… Всё, ироды, хлеб ищут… Мужиков порют да вешают. Всю округу ограбили. Пошли мы, кто помоложе, по лесам. Так с тех пор и стали бродячие люди. Раздобыли кто саблю, кто пику, а кто и пистоль. Дошли аж до Гомеля, оттуда на Черниговщину — повсюду война. А за Нежином пристали к атаману Ястребу. С тех пор воюем со свеями. Видишь мушкет? Я его у свейского солдата сдобыл. И с зарядами!

— Шли бы к нашим!

Ярмола покачал головой.

— Царские офицеры не очень нас жалуют. Мужикам положено по деревням сидеть. А то ещё лоб забреют в войско шагать… С Ястребом легче.

— Да кто он такой, Ястреб?

— А вот побачишь…

— Слухай, хлопец, — нетерпеливо сказал один из конвоиров, — ступай, куда тебе велят. Наш батько справедливый. Скажет миловать — пойдёшь с нами. А скажет сказнить — к плетню пикой приколем! Геть!

Алеся втолкнули в горницу.

Горница была чисто выметена, окна занавешены полотенцами. По стенам стояли копья, косы, алебарды. На столе был фонарь, и при его скупом свете Алесь разглядел дюжего мужика в расшитой рубашке и барашковой папахе с длинным красным шлыком, красиво расправленным по плечу. Вся широкая грудь батьки Ястреба была закрыта чёрной бородой. Из-под густых бровей два чёрных глаза сверкали и сердито и насмешливо.

— Ярмола, — сказал он голосом низким и звучным, как металл, — кто этот хлопец, отвечай!

— Мой брат, батько…

— А не свейский лазутчик?

— Провалиться мне, батько…

— Подожди проваливаться, — спокойно сказал Ястреб. — Сколько ты его не видал?

— Два года…

— Что может быть с хлопцем за два года? Пристал, може, и к Мазепе?

— Батько, он на воинском коне, — заметил один из конвоиров.

— Где взял коня? Говори!

Алесь рассказал про всё: и как бежал из Москвы, и как встретил поручика Павла Ефремова, и как поручик попал в засаду. Ястреб слушал внимательно. Когда мальчик кончил, атаман разгладил не спеша свою пышную бороду и протянул огромную ладонь:

— Дай торбу!

— Что?

— Суму дай, — подсказал Ярмола.

— Не могу, — сказал Алесь, — она запечатанная.

— Говорю, дай торбу!

— Нельзя!

— Ярмола, — прогремел Ястреб, — не был бы он твой брат, я бы его на месте уложил!

— Алесь, — мрачно молвил Ярмола, — не спорь с батьком. Он знает, что кажет.

— Не могу я!

— Парубок, — сказал Ястреб, — мне твоя торба не нужна. Мне нужно поглядеть, что в ей. Коли червонцы али какой боевой припас — заберу! А коли что другое — не трону. Клади на стол!