Со стороны стоянки, от которой я отбежал ярдов на четыреста, начались какие-то осмысленные действия. Сначала открыли огонь – неприцельный, просто в темноту перед собой, попасть так могла только случайная пуля, а на дистанции за четыреста ярдов вероятность такого исхода – меньше процента. Потом кто-то навел порядок – включили фонари, за это время я пробежал еще ярдов сто – но фонари слабые. Они светили ярдов на сто, дальше луч просто расплывался во мраке… Я начал забирать вправо…
И тут со стороны стоянки включили прожектор – скорее даже не прожектор, а мощную охотничью фару-искатель. Выгнали на открытое пространство один из джипов, на них часто ставят фары-искатели. Белый луч световым мечом разрезал тьму в опасной близости от меня – и я рухнул на землю, задыхаясь. Луч двинулся в мою сторону, я замер, приходя в себя от произошедшего. Дышал я как загнанная лошадь, перед глазами какие-то красные круги…
Спокойно… На таком расстоянии ты – земля, небольшая куча мусора, возвышение – не более. Эта фара-искатель тебя не найдет, нужен тепловизор или хороший ночной прицел, а у них нет ни того, ни другого… Или есть?
Луч света, даже на таком расстоянии кажущийся ослепительно ярким замер надо мной – и я замер тоже, стараясь не дышать, вглядываясь в пляшущую в луче света болотную мошкару… Они меня не заметят…
Луч света двинулся дальше, подсвечивая мрачный ночной пейзаж – и я пополз. Пополз, держа направление на дорогу, отсчитывая метр за метром. Каждый метр, отдаляющий меня от шумного табора, от зарева света, от суеты, от беспощадного глаза прожектора – метр к свободе. Метры я считал вслух, полушепотом – с такого расстояния точно не услышат, а как «считалочка» – просто великолепно, сам не заметишь, как проползешь дистанцию…
Луч погас – и в навалившейся тьме, вдалеке за спиной едва слышно взревели моторы…
Вот суки… Это ведь они к буксиру поехали – правильно рассудили, что пойду я именно туда. А в одиночку против двадцати человек вряд ли кто-то выстоит. В принципе, можно отцепить буксир и уходить – но тогда на берегу останусь я… Только бы опередить…
Вскочив, я бросился вперед, к дороге. Я опережал противника, едущего на машинах – а ночью и по плохой дороге на скорости не поездишь! – по моим прикидкам ярдов на пятьсот пятьдесят. А сколько ярдов еще до дороги? Двести пятьдесят? Триста? Четыреста? Надо успеть…
На дорогу я выскочил своеобразно – свалился в неглубокую придорожную канаву, хорошо хоть не поломался, но грохнулся с разбегу, пропахал лицом… Поднялся – и с какой-то дикой радостью услышал, что моторы хоть и стали намного ближе – но они все еще у меня за спиной, автомобили с сектантами едут к дороге, они еще не выехали на нее. Теперь самое главное – где именно они выедут на дорогу. Если передо мной – значит остается только примерно три мили ускоренного марш-броска через ночную местность с одержимыми в надежде успеть, пока эти боевики не разгромят буксир. И бежать по дороге не получится – в этом случае они захватят меня врасплох… А почему они едут без фар?!
Не успел я додумать – как за спиной вспыхнуло зарево – все машины разом включили фары, так что я снова плюхнулся на землю, замер у обочины. Повернулся, оценивая обстановку…
Машин было три – и всем трем до дороги оставалось ярдов сто. Так вот почему не включали фары – гладкое поле, езжай как хочешь, а вот с дороги ночью и без фар – можно и сбиться…
Сильнее зарычали моторы – машины одна за одной преодолевали канаву и выезжали на дорогу, свет их фар на какой-то мгновение упирался куда-то вдаль, в небо – а потом опять возвращался на грешную землю. Я залег на обочине, переключил пулемет в режим автоматического огня, сжался – чтобы в нужный момент вскочить. Ночного прицела не было – но у этого пулемета очень удобный стандартный прицел с подсвечиваемой прицельной меткой. А тут и его не надо – фары в режиме дальнего света указывали на цели как нельзя лучше. Кстати, дальний свет фар мне поможет – ночью если ехать на машине с дальним светом фар, вглядываясь в то, что впереди на дороге – ночное зрение запарывается напрочь, в темноте ты не сможешь не то, что стрелять – несколько минут ходить не сможешь. Сетчатка глаза перестраивается с яркого света на тьму несколько минут, в ситуации скоротечного огневого контакта – вечность…
Надо было подпустить поближе – чтобы машины набрали достаточную скорость… Пошел!
Головная машина была уже метрах в десяти от меня, когда я, вскочив с обочины, нажал на спусковой крючок пулемета, целясь чуть повыше фар, в едва освещенный пассажирский салон с почти неразличимыми силуэтами внутри. Пулемет, тяжелый и прикладистый для такого патрона, изрыгнул поток пуль, который словно водой из шланга прошелся по металлу, по стеклу, по живой плоти тех кто сидел в машине. Какую-то долю секунды машина продолжала ровно идти по дороге, потом мотор на мгновение запнулся, кашлянул – и тяжелый фургон начало разворачивать в мою сторону, ослепляя меня фарами… Черт…
Вместо того, чтобы бежать назад, я рванулся вперед и влево, стараясь разминуться с расстрелянной машиной и держа наготове оружие. Если водитель не погиб, если он сейчас крутанет руль – тогда хана, раздавит как клопа. Удалось разминуться буквально на считанные сантиметры – стальной борт фургона пронесся мимо меня в шаге, даже испугаться не успел…
Водитель второй машины мгновенно поняв, что произошло, повернул руль влево, вместо тормоза нажал на газ, стараясь разминуться с потерявшим управлением фургоном, выйти из зоны обстрела прикрываясь потерявшей управление первой машиной – и невольно подставил мне бок. Столкновения он все-таки не избежал – джип, с характерным глухим хлопком-ударом металла об металл, боднул правым передним крылом уже идущий юзом первым в колоне фургон, его повело еще левее – а я в этот момент успел выпустить пару десятков пуль по салону. Треск стекол известил, что, по крайней мере, по салону я попал…
Фургон, неуправляемый и получивший сильный удар в левое заднее крыло, когда его подвеска слева и так была разгружена, встал на два колеса и окончательно потерял управляемость…
Водитель третьей машины нажал на тормоз, АБС не дала сойти с траектории – я, стреляя навскидку, погасил огнем обе фары, одну за другой, остаток патронов в магазине высадил по салону, надеясь зацепить хоть кого то – и нырнул в темноту. Большего сделать было просто невозможно, а оставаться на освещенном фарами месте – гарантированно получить пулю, достаточно того, что один из преследователей останется жив. Скатился в канаву, упал, но снова вскочил и рванул вперед, забирая левее и стараясь держаться почти параллельно дороге. Совсем рядом фургон с грохотом обратно приземлился на четыре колеса, а через секунду раздался еще один удар, гораздо более сильный – искалеченный фургон с грохотом рухнул в канаву…
За спиной загремел АК – его размеренный, глухой стук не спутаешь ни с чем – ни с истерической скороговоркой М16, ни с грохотом ФАЛа. Я снова упал за землю, перекатился…
Интересно, сколько их осталось? Те, кто в передней машине, в фургоне из строя выведены – либо убиты, либо ранены. Во второй машине – наверняка хоть один убитый и пара раненых. В третьей – могли оказаться уцелевшие, кто-то же открыл огонь, пусть и неприцельно. Пока преимущество вновь у меня – они освещены, а я – в темноте. Но стоит мне выстрелить хоть раз – преимущество пропадет, по вспышке и по звуку они определят мою позицию. А дальше – если среди их будет хоть один опытный человек – окружат и перекрестным огнем уничтожат. Или один отвлечет внимание, вызовет огонь на себя, а второй сделает точный, прицельный выстрел…
АК заткнулся, раскатисто бухнул дробовик, дробь просвистела в опасной близости, хлестнула об землю… Суки…
Еще раз перекатился, занял позицию для стрельбы лежа. В канаве темнел прямоугольный силуэт свалившегося туда фургона, около него – ни малейшего, насколько можно было видеть в неверном свете фар, движения. Эти из строя вышли. Чуть дальше, почти боком стоял внедорожник – большой, массивный, его фары светили в сторону реки, но рассеянного их света хватало, чтобы что-то увидеть. Третий внедорожник стоял чуть дальше – его фары не светили, разбитые моей очередью – только тускло горели подфарники. Даже сюда с дороги доносился чуть заметный, острый, неприятный запах бензина…
