Игорь совсем недавно приехал с отцом в село у тихой Тусори. Кроме отца, нет у него родных. Мать погибла во время войны в немецком концлагере. Осиротевшего Игоря, тогда восьмилетнего ребенка, спасли чужие люди. Лишь через два года после окончания войны отец, вернувшись из армии, разыскал потерянного сына.

Что и говорить, пришлось Игорьку хлебнуть горького. Видал, как умирают люди, видал, как убивают. Потому, верно, такой раздражительный, неуравновешенный. Да и здоровьем не крепок: тонок и бледен.

Здесь в селе ребятам не очень-то по душе пришелся неспокойный новичок. Только с Глебом у Игоря завязалась хорошая, крепкая дружба.

А вот сегодня поссорились. Понятно, как тяжело у Игоря на сердце.

Сон улетел сразу. Игорек даже не понял почему: то ли муха или букашка коснулась его лица, то ли брызнул на лицо пробившийся сквозь листву солнечный луч, то ли долетел до слуха какой-то чужой шум.

Игорь приподнялся на локтях: вблизи шорох чьих-то шагов, кто-то пробирается, раздвигая кусты, всего в нескольких шагах от мальчика… прошел мимо и вышел на Тарелочку.

Это немолодой мужчина в зеленоватом комбинезоне «на молниях», с большими четырехугольными карманами. На ногах брезентовые защитного цвета сапоги. Через плечо - большая сумка. Человек этот в темных очках и без фуражки. В левой руке у незнакомца кусок картона с пришпиленным к нему листом бумаги, в правой зажаты, кажется, часы. У пояса какой-то инструмент в брезентовом чехле.

Что это за человек? Зачем здесь? Что делает?

Мальчик внимательно наблюдал за незнакомцем, прячась за разветвлениями дерева.

Мужчина опустился на одно колено, вытащил из сумки карту, положил часы на планшет и начал медленно его поворачивать.

«Не часы, - вдруг догадался Игорь. - Компас. Но что здесь делает этот незнакомец? Что ему надо?» А тот, в очках, что-то отметил на планшете, встал, отошел к самому краю обрыва, заглянул зачем-то вниз, прошел по краю, что-то высматривая, высчитывая, и вдруг, круто повернувшись, пошел прямо на Игорька, четко, по-военному отбивая шаг. Мальчик даже испугался. Ему показалось, что странный пришелец смотрит на него. Но мужчина остановился, не дойдя до кустов, где лежал Игорек.

- Двадцать три, - услышал мальчик, - так. Проверим.

Незнакомец опять ушел к обрыву. Игорь увидел, как заиграл в лучах никель новенькой рулетки. Час от часу не легче. Незнакомец укрепил колечко за гибкую ветку у обрыва и, разматывая ленту, вернулся на прежнее место.

- Точно. Двадцать три.

Дернул за рулетку, колечко соскочило с ветки и быстро побежало к незнакомцу. А тот, кончив сматывать, вынул из кармана кисет, свернул папиросу и закурил. Потом отцепил от пояса неразгаданный Игорем предмет, снял чехол. Игорь так и ахнул: «Немецкая складная лопатка! Немецкая!…» Мальчик волновался всё больше.

Зеленый незнакомец раскрыл лопатку, подвинтил гайку, и стал на одно колено. Снова компас. Мальчик видел, как мужчина точно определил стороны света, отметил четырьмя колышками площадку в квадратный метр и начал копать, напевая что-то себе под нос.

До села километра два. И никакого жилья ближе, никаких людей! Вот только (Игорек вспомнил) лесная сторожка недалеко, всего полкилометра отсюда! Успеть бы!

Мальчик пополз среди кустов назад, стараясь не зашуметь и всё время оглядываясь на незнакомца. Один раз задел за сухую ветку. Мужчина обернулся, поглядел в сторону, откуда до него донесся легкий треск, а Игорь словно врос в землю, замер.

Ничего, тот опять отвернулся и копает.

Полз мальчик долго. Потом встал на ноги и побежал в обход кургана к леснику.

Он очень торопился. Ещё бы! Дело нешуточное. В нечистых намерениях незнакомца Игорь не сомневался. Это не землемер - у тех треноги, астролябии. И не копают они ям, да ещё немецкими лопатками. Курган - место важное; с него на десятки километров вокруг всё как на ладони видно. Во время немецкой оккупации (Игорю рассказывали) тут специально была поставлена высоченная наблюдательная вышка. И компас, и рулетка, и планы какие-то… вообще дело тёмное…

Надо пробежать через овраг… теперь наверх… крутой подъем… только поскорее! Вот Игорь наверху, бежит по ровной лесной тропе, деревья с двух сторон сомкнулись над головой. Бежать здесь легче: и не жарко и ровно.

Домик лесника на берегу зеленого зарастающего кувшинками пруда. Сколько раз с завистью поглядывали на него ребята! Тут уйма карасей. Но не до карасей сейчас. Мальчик подбегает к плетню. Отчаянно лает собака. На лай выходит белоголовая девочка. Её мальчик хорошо знает - вместе учились в седьмом классе.

- Тихоныча мне! - бросает торопливо Игорек.

Девочка, чуть прищурившись, насмешливо смотрит на мальчика:

- Ишь ты! И скоро надо?

- Да! Скорее.

- Важный какой! Подожди… Он ещё ордена не нацепил. - И смеется.

Мальчик злится, но сейчас не время считаться с обидами.

- Скорее, Верка, очень надо… Дело спешное, важное, понимаешь?

- Кому Верка, а тебе Вера Васильевна, - с апломбом отвечает девочка. Она солидно садится на лавочку под окном и принимается за семечки, исподтишка поглядывая на Игоря и сжимая губы, чтобы не прыснуть со смеху.

Игорь взбешен. Эх, в другой раз он бы ей показал! Курносая… Важничает ещё!

- Да пойми ты, Вера, дело государственной важности!

- О-ох! - девочка склонилась головой к коленям и тонет в блаженно-веселом хохоте. - Ох! Государственной важности!

Бедный Игорек! Он чувствует, что не может больше сдерживаться. Ещё секунда… Он собирается с последними силами:

- Пойми, Вера…

- Вера Васильевна, - беспощадно отсекает курносая лесникова дочка. - Пока не скажешь Вера Васильевна, отвечать не буду.

Сейчас Игорь готов на всё. Даже на это.

- Вера Васильевна, - послушно проговорил он.

- Ну вот, - с видом победительницы произносит Вера. - Теперь говори, что надо?

Это уже издевательство, и Игорь это хорошо понимает.

- Тихоныча мне! Понимаешь! Глухая, что ли?

- Так бы и сказал, - продолжает издеваться жестокая насмешница, - только нету его. В город уехал. А зачем тебе он? Говори толком.

Девочка уже не смеется. Она считает себя отомщённой: дней десять тому назад Игорек вылепил у реки из глины курносую головку с торчащими, как два шила, косичками. Очень забавно вышло. Ребята укрепили её на высокой палке посреди отмели. Над ней прикрепили надпись: «Курносая Верка».