— Прости меня, — произнёс Кирилл, когда на горизонте появились первые домики.

— И ты меня прости. Просто непривычно, что ты выражаешь своё мнение. Хотя каждое мнение имеет право на жизнь.

— Я тебя люблю, — Киря обнял Мишку, и те уже радостные продолжили путь.

Домик Мишкиной бабушки, где и отдыхали ребята, находился в центре деревни Жиробасово. Жили здесь не очень приветливые люди, поэтому ни с кем они не общались. Каждый жил своей жизнью, а встречались только на рынке, куда приезжали продавцы из всей округи. Можно было легко определить, кто из покупателей приезжий, ведь местные жители предпочитали даже не здороваться.

Кирилл сразу обратил внимание на то, что из окон выглядывают недоброжелательные лица, шпионя за прохожими. Чувствовать себя комфортно можно было только в самом доме бабы Нюры.

— Мы пришли, — крикнул Мишка своей бабушке, когда ребята вошли во двор, где росли шикарные красные розы, закрыв за собой калитку высокого забора.

— Ну, наконец-то, — вышла старушка на крыльцо. — Я вам блинчиков нажарила. Но если хотите попить чаю, принесите воды.

— Твоя очередь нести воду, — сказал своему другу Мишка, отправившись мыть руки у самодельного поливного прибора.

Как же нравилась деревенская жизнь Кириллу. Ни суматохи, ни муравейника из людей, вечно опаздывающих на работу. Никакого городского транспорта, стоящего в многочасовых пробках. А после АйсГрада, где температура на улице стояла минусовая, Жиробасово казалось раем.

Кирилл набрал из колодца воду. Ведро, которое прежде казалось тяжёлым, в руках парня было лёгким, даже детским и игрушечным. Он вошёл в дом и, проходя возле зеркала, остановился. На него смотрело его же отражение. Но непривычное. Не похожее на его воспоминания о прошлом. Парень не предал этому значения, тем более отражение было намного привлекательнее того, о чём он всегда мечтал. Сильные руки, спортивный торс, накачанные ноги — Ева Астахова постаралась на славу. Возможно, его вернули назад, чтобы он прожил счастливо последние пять лет его жизни? А потом что-то изменится, и он не попадёт в странную зимнюю страну, не поставит под сомнение способности Доброслава и тому не придётся сгорать?

— Кушать, — донеслось из кухни. Эти слова вернули Кирилла в новую реальность.

— Иду! — ответил он, рассматривая свои плечи. Кровавые раны, превратившиеся в корки, пекли. — Ожог солнца.

Любая еда в деревне казалась Кириллу сказочной. Даже вода была со сладковатым привкусом. Интерсено, он останется здесь надолго? В столицу так не хотелось возвращаться.

— О чём думаешь? — Мишка намазывал свой блин сгущёнкой.

— О зиме, — признался друг.

— Ты что, по школе соскучился? — произнёс он с полным ртом.

— Школа? Фу…

— От неё никуда не денешься, — подытожил рыжий товарищ. — А сейчас доедай, и пойдём корову заберём с пастбища.

Незаметно наступил вечер. Мишка уже без задних ног лежал в кровати, а Кирилл переключал старенький телевизор в поисках чего-то интересного. Под люстрой жужжала зёлёная муха, а у фонаря, висящего над крыльцом, — ночные бабочки.

— Ну… не спи, — Кирилл сел возле своего друга, и начал его тормошить.

— Ууу, — заворчал Мишка, перевернувшись на живот.

— Давай вставай, — залез на него друг и принялся дёргать за плечи.

— Отстань…

— Давай-давай, — Кирилл залез на товарища теперь уже и с ногами, — пойдём гулять.

— Какое гулять? — уткнулся Мишка в подушку, — я устал, я спать хочу…

— Бубубу, — дразнился Киря, — хватит ворчать.

— Как ты мне дорог, — тот сбросил с себя своего друга и открыл глаза.

— Я тебя тоже люблю, — ржал Киря, упав на пол. За ногу он стащил Мишку с кровати, и уже через минуту они оба лежали на полу. Один из них ворчал и ругался.

— Куда идти? Уже поздно! — упирался Миша.

— Ничего не поздно. Во мне энергия так и хлещет. К тому же десять вечера — детское время.

— Это в городе время детское. А в деревне это уже ночь.

Кирилл подал другу одежду, и тому ничего не оставалось, как послушно одеться. Они тихо вышли из дома и направились к деревянному мосту через речку, ведущую в деревню Свиноедово, где каждый четверг сельские ребята устраивали дискотеки.

Не могла глаза сомкнуть и Лилия, несмотря на сильную усталость. Уже двое суток девушка находилась на ногах. Несносный голос давил её вески.

«Не спи, просыпайся! — говорил тот. — Деревня Свиноедово. Направляйся туда».

Что же ты от меня хочешь — мысленно думала девушка. Она уже чуть не рыдала. Изнеможённая, она не хотела никуда идти.

«Жопу свою подняла, встала и пошла, — пригрозил голос совершенно неожиданно».

Сон как рукой сняло. Каждый раз, читая в книгах подобные слова, Лилия брала чёрный маркер и их зачёркивала, а здесь и чёркать было негде.

В коридоре она открыла свой шкафчик, взяв оттуда необходимые вещи. Только одеваясь, заметила, что место, где было написано имя на шкафчике дебошира Пашки, замазано белой глиной. Лилия подошла ближе. Глина была свежей и не успела высохнуть. В душе почувствовалась тревога, а уши, покраснев, пульсировали. Не теряя времени, девушка прикоснулась к глине, и странные образы появились в её голове.

Она ясно видела человека без лица. Он не покинул дом прошлой ночью. Он выжидал, спрятавшись в коморке, и только когда садовник Фёдор отправился спать, поднялся в спальню, где лежал ничего не подозревающий Пашка. Затем последовала вспышка, и Лилия вернулась в коридор со шкафчиками.

«Деревня Свиноедово. Направляйся туда, — просил голос».

Девушка набросила старенький свитер прямо на платье, вышла в холл и остановилась у закрытой двери. Махнула рукой — дверь неслышно отварилась, и уже ничего не мешало Лилии по тропинке, освещённой серповидным месяцем, оправиться в деревню Свиноедово.

Тем временем Кирилл и Миша уже были там, где обычно располагалась дискотека. Но, как оказалось, старики из деревни Жиробасово уже наябедничали местному участковому и лавочку попросту прикрыли. Расстроенные свиноедовцы возвращались по своим домам.

— Я же говорил, — ворчал Мишка, — что спать нужно было.

— Не бурчи, как старый день, — легонько подтолкнул его Кирилл. — Ночь только начинается. Я чувствую, что сегодня что-то должно произойти.

— Плохое?

— Хорошее. Пойдём, с кем-нибудь познакомимся.

Ребята направились по просторной деревенской улице. Она была пуста. И только собаки, охраняя владения своих хозяев, лаяли, высовывая морды через дырки в заборах.

— Ну вот, теперь нас сожрут.

— Или пустят на сало, — подбодрил Кирилл.

Где-то впереди послышался лай.

— Кого нам тут искать? С кем знакомиться? Домой пошли! — ныл Мишка.

Ответить своему товарищу Киря не успел. Навстречу к ним рыча, опустив головы, готовясь к нападению, надвигалась стая бездомных собак. Миша произнёс слово, которое нельзя употреблять в приличном обществе, и, дёрнув Кирилла за рукав полосатой кофты, побежал в обратную сторону.

— Я же говорил, — пыхтел он, перебирая ногами, — что домой надо было идти.

Ребята бежали, осматриваясь по сторонам в поисках открытой калитки. Они повернули за угол, но оказались в ловушке. Высокий забор, ограждавший базарную площадь, был тупиком. Следопыты подошли к кирпичной стене.

Стая собак остановилась, будто потеряв след. Но затем снова стала надвигаться, готовясь к новому нападению.

— Я тебя подсажу, — обратился Кирилл к товарищу, который трясся от испуга.

— А как же ты? — Мишка готов был налиться слезами.

— Я тебя сюда затащил, я тебя отсюда и вытащу.

— Но…

— Не время сейчас спорить, — Киря прислонился спиной к стене, глядя то на друга, то на собак.

— Прости, но я останусь…

— Лезь наверх, — он поставил руки в виде замка, чтобы Миша мог выбраться по нему на забор. — Потом меня подтянешь.

— Я не выдержу, — на глазах появились слёзы.