Фредди вздохнул:

— Беда в том, Кит, что ты недавно, в городе и плохо представляешь, что тут и как. У Оливера Броти явно не все дома. Сейчас и на мизинец не важно, был ли он чем-то вроде четвероюродного брата леди Баттерстоун или нет. На самом деле — да, но это то, о чем я тебе говорил третьего дня: в семье не без урода. В нашей они тоже есть. Просто не следует навязывать их обществу.

Китти нахмурилась:

— Да, леди Баттерстоун, кажется, не слишком любезна с Броти. Невольно задумываешься, что, приласкай она Оливию, бедная девушка могла бы сделать приличную партию. Ты не можешь отрицать, Фредди, что она необыкновенно красива!

— Этого недостаточно, — снисходительно заметил мистер Станден.

— Иногда достаточно, — заспорила Китти. — Оливия рассказывала мне о красавицах мисс Ганнинг, которые оказались в положении не лучше, чем у нее. Но они взяли город штурмом, и одна из них вышла за двух герцогов!

— Да брось, Кит, ты уже заливаешь! Не может быть!

— Нет, правда. Вначале она вышла за герцога Гамильтона, а когда он умер, за герцога Аргилла.

— Ну, ведь когда умер… — протянул Фредди, довольный, что ситуация прояснилась. — Тогда почему бы и нет. Не иначе, как и эта птичка мечтает о парочке. Но я тебе заявляю со знанием дела, Кит, что единственный герцог, оставшийся холостяком, — это Девоншир, но здесь удочки закидывать бесполезно, потому что все знают, что он уже давно связал свою жизнь с принцессой Шарлоттой и вряд ли заменит ее Оливией Броти!

— Естественно, я и не помышляю, что она выйдет за герцога, — улыбнулась Китти. — Но будет ужасно, если ее продадут — иначе не скажешь! — такому отвратительному существу, как сэр Генри Госфорд! — Она заметила произведенный эффект и добавила торжествующе: — Ты шокирован, но уверяю тебя…

— Можно представить! Ты не хочешь сказать, что старый хрыч бывает у Мег?

— Конечно нет, но…

— Тогда у какого черта ты могла его встретить?

— Да я его и не встречала! Мег мне однажды показала его, когда мы катались в парке, но она просто заметила, что он — старый распутник, и даже не поклонилась, когда мы проезжали мимо. Оливия мне о нем рассказывала. Поскольку он богат, а леди Баттерстоун не признала ее настолько, чтобы рекомендовать в приличное общество, миссис Броти поощряет его искания. Она положительно навязывает его Оливии. Что из этого выйдет, я и предположить не могу. Бедняжка испытывает к нему величайшее отвращение, но боится матери настолько, что совершенно утратила волю и опасается, что ее толкнут на отчаянный шаг. Надеюсь, она не положит конец своему существованию!

— Ну, у тебя нет ни малейших оснований подозревать это! — сказал Фредди, совершенно не тронутый столь цветистой фантазией. — Не хочу тебя пугать, но старикан Госфорд — не единственный мышиный жеребчик, который закидывает здесь удочки!

— Нет, нет, Фредди, она получила только одно предложение, — невинно настаивала Кит.

Чувствуя себя совершенно не готовым к тому, чтобы дать ей необходимые разъяснения, мистер Станден махнул рукой и сдался. Он мог бы поведать, что все эти ослепительные красавицы, не принятые обществом, которым позволительно являться на людях лишь в сопровождении какой-нибудь явно вульгарной кузины, готовой немедленно стушеваться, как только модный денди наведет лорнет на ее подопечную, не имеют, как правило, блестящих предложений, но, напротив, получают определенные намеки от таких соискателей, как мистер Веструдер.

Фредди отлично знал о преследовании прекрасной Оливии мистером Веструдером. Однако, как бы ни была неистова его страсть, не сомневался, что она не приведет его к алтарю вместе с ней. Удастся ли ему утвердить ее в правах своей новой возлюбленной или нет — этот вопрос до сих пор не интересовал мистера Стандена, поскольку никоим образом его не касался. Теперь же он возлагал надежды на то, что обстоятельства Веструдера не столь блестящи, чтобы послужить искушением для миссис Броти, и неясно предчувствовал, что подобная связь может быть сопряжена со значительными осложнениями. Поскольку Бог не обидел его сестрами, мистер Станден предвидел, что очень скоро мисс Чаринг станет поверенной всех тайн ее сердца. «В лучшем случае, — думал он, — определенная воинственность побудит ее развернуть знамена и поднять жуткую пыль. А в худшем…» Но тут его хваленая логика оказывалась бессильна, и мистер Станден тонул в море предположений.

Он не забыл признания Китти, сделанного по пути в Лондон, о некоем плане, который она предпочла перед ним не обнаруживать. Иногда бывали минуты, когда он думал, что догадался. Он несколько удивился, когда услышал о ее ненависти к мистеру Веструдеру, потому что о ее девической преданности ему отлично знали в семье. Настолько, насколько он вообще способен был постичь это дело, Фредди полагал, что ее юношеское увлечение изжило себя, но когда он получил возможность наблюдать поведение Китти во время визитов мистера Веструдера, он больше не мог за это поручиться. В припадке раздражения тетка Долфинтон уверила его язвительно, что Китти приняла его предложение в порыве гнева на Джека. Тогда он не придал ее инсинуации значения, но с течением времени стал подумывать, что это очень похоже на правду. Иначе нельзя объяснить нежность мисс Чаринг к нему самому — тогда и только тогда, когда мистер Веструдер мог это заметить. Джек сопровождал его и Китти на бал в Пантеоне и независимо от ее желания танцевать с ним, получил всего лишь один вальс, из тех, которые он просил у нее, и отказ изучать па кадрили под его руководством.

— Нет, следующий контрданс, если не против.

— Но я против! Как можно быть столь жестокой?

Она рассмеялась:

— Я знаю тебя слишком долго, чтобы церемониться и не смею довериться тебе в кадрили, потому что уже опростоволосилась в вальсе. Я, кстати, и не собиралась танцевать вальсы и кадрили с кем-нибудь, кроме Фредди.

Поклонившись с шутливой покорностью, мистер Веструдер принял предложенный ему контрданс и имел прекрасную возможность видеть, как весело она кружится по залу с мистером Станденом. Но поскольку в этот самый момент он отчаянно кокетничал с Мег, она не была вполне уверена в результате. Когда же они выступили вместе в контрдансе, она, напротив, уже не искрилась весельем и три раза ответила невпопад. Получив замечание, извинилась и призналась, что не слушала.

— Думала о Фредди, конечно, — съязвил он.

— Не могу извинить себя этим. Просто мечтала.

Как правило, леди, которых мистер Веструдер удостаивал своим вниманием, не позволяли себе мечтать в его присутствии, и он на мгновение опешил. Сообразив же, расхохотался:

— Вот так отбрила! Я не имел желания оскорбить тебя, Китти!

Она не успела ответить, поскольку в эту минуту танец развел их, когда же они вновь встретились, обратила его внимание, как прекрасно ведет в танце Фредди.

— Да, он лучший танцор в городе, — признал Джек. — Пожалуй, единственное его достоинство, — или ты считаешь покрой его платья вторым?

— Не стоит говорить со мной о Фредди в таком тоне! — оборвала она.

— Не чуди, Китти!

Она осталась серьезной.

— Я думаю, у Фредди есть достоинство получше тех, что ты упомянул, — доброе сердце!

— Ты не имеешь в виду его уступчивость? — спросил он, поддразнивая ее. — Бедный Фредди!

Во второй раз в жизни у мисс Чаринг появилось сильнейшее желание влепить пощечину этому нахальному красавцу. Она подавила желание и сдержанно бросила:

— Я думаю, он тебя еще удивит.

— Он меня уже удивил, — отозвался мистер Веструдер. Мисс Чаринг могла только порадоваться тому, что танец кончился.

Как ни старался мистер Веструдер смутить Китти, ему не удалось ее перепугать. Она могла гордиться результатами своей тактики, поскольку, безусловно, сумела привлечь его внимание. Если он не поверил версии с помолвкой (а он на каждом шагу высказывал свои сомнения), молчаливый отказ обеих заинтересованных сторон признать истину, умноженный на явное безразличие Китти к его действиям, заставил его изменить тактику. Он все еще верил в то, что в любой момент способен положить конец комедии, так как помнил о ее девическом преклонении перед ним, но Джек не желал позволять ни ей, ни двоюродному деду Метью диктовать условия или принуждать его к браку. Ничто не задевало его больше, чем ультиматум мистера Пениквика. Конечно же когда-нибудь ему придется жениться и деревенская простушка Китти, скорее всего, станет его женой, поскольку мистер Пениквик оставит свое состояние либо ей, либо ему. Но он не желал быть пешкой ни в чьих руках и, как игрок, был готов заранее отказаться от воображаемого наследства, но не подчиниться диктуемым условиям. Более того, мистер Веструдер не сомневался: стоит ему только пошевелить мизинцем — и Китти пойдет за него. Он не опасался соперничества своих кузенов и если удивился, узнав о помолвке, то лишь на мгновение: трезвое размышление привело его к верному выводу о мотивах и даже позабавило, он намеревался слегка наказать Китти за дерзость, но зла не держал. Однако, сбрасывая со счетов Фредди, мистер Веструдер не заносился так высоко, чтобы не чувствовать опасности с другой стороны. Представленная в высшем свете, юная, полная надежд хорошенькая женщина — а Джек искренне удивился, увидев, какой обворожительной может выглядеть Китти, одетая со всем изяществом моды, — не могла не вызвать восхищения, появившись в обществе. Как ни носился мистер Пениквик со своим хваленым словом, его любимый племянник не дал бы ломаного гроша за то, что тот сдержал бы его, явись Китти в Арнсайд об руку с действительно достойным претендентом. Представляя Китти шевалье д'Эврона из чистого озорства, мистер Веструдер имел веские причины не опасаться удара в свою лузу с этой стороны. Он не понимал, зачем она поощряет Долфинтона, но нисколько не сомневался, что разрушить эту связь ничего не стоит, однако появились и другие, гораздо более достойные искатели руки богатой невесты, которых глупо было бы сбрасывать со счетов. Особенно его беспокоил один молодой пэр, который не скрывал растущей нежности к столь живой и непосредственной мадемуазель, и второй — известный сердцеед, конечно не первой молодости, но оттого не менее привлекательный. Он не только настойчиво приглашал мисс Чаринг на танец в Олмакском собрании, но даже отметил ее дебют, прислав на следующий день цветы в знак своего восхищения.