Шевалье оказался очаровательным молодым человеком с живым и умным взглядом, пышными русыми волосами, подстриженными и уложенными «а-ля херувим», и изящными манерами. Его длиннополый фрак бутылочного цвета, несомненно, шился у первоклассного мастера, желтовато-коричневые панталоны облегали пару превосходных ног, белье было безукоризненно накрахмалено, а гессианские сапоги при случае могли послужить и зеркалом. Если мистер Веструдер, беспечный красавец, и назвал бы его тщательно завитые волосы женскими глупостями, а мистер Станден, строгий педант, счел бы его жилет слишком пестрым, этих погрешностей стиля вовсе не заметили дамы. Его поклон почти посрамил Фредди: ловкость и обращение оказались изысканными. И когда к достоинствам лица и фигуры прибавился легкий иностранный акцент, ничто уже не могло затмить его успех у прекрасного пола.

Китти, которая в изумлении смотрела на него в то время, как он склонялся над рукой Мег, вдруг воскликнула:

— Но… но вы — Камилл!

Он повернулся к ней, улыбаясь:

— Ну да, я — Камилл, маленькая кузина! Никак не надеялся, что сохранил место в вашей памяти. Скажите, ради Бога, долго ли прожила моя пациентка, белокурая красавица? Увы, забыл ее имя!

— Розабелл. Она действительно прожила долго! Я так рада снова вас видеть! Надеюсь, мой дядя и ваш брат здоровы?

— Благодарю, вполне, а ваш любезный опекун?

— О да. Вы надолго в Англию? Где вы остановились?

Он указал меблированные комнаты на Дьюк-стрит — название ничего не сказало воспитанной в деревне Китти, зато вполне убедило Мег, что его жилище столь же безупречно, как и его манеры.

В восторге от мысли присоединить столь блистательного молодого джентльмена к своему кружку, она даже распространила на него приглашение на небольшой раут, который устраивала через три дня. Он выказал именно ту степень удовлетворения, какую должно, и простился ровно через полчаса, заслужив всеобщее одобрение. Даже Фредди согласился признать, что Камилл вполне сносный парень.

В ходе беседы выяснилось, что он, как и леди Букхэвен и молодая чета, собирался этим вечером присутствовать на новой постановке в Несравненном театре, он попросил позволения навестить миледи в ее ложе во время антракта и, получив милостивое согласие, откланялся с той непринужденностью, с какой, как рада была признать Мег, держится лишь человек, знакомый с правилами хорошего тона.

Китти испытывала истинное восхищение от встречи с тем, о ком она сохранила самые добрые воспоминания, и ее восторги могли бы вызвать муки ревности у нареченного, но Фредди без труда сохранил хладнокровие, что в свое время точно отметил насмешливый взгляд его кузена.

— Кажется вполне добрым малым, — вежливо сдался Фредди. — Заметь, мне не понравился его жилет, но и твой меня не приводит в восторг, кузен, поэтому смею сказать, что это не важно. Откуда ты его выкопал? Мне не приходилось встречать его раньше.

— Но ты же ездил в Лестершир, Фредди, — напомнил ему Джек. — Думаю, шевалье недолго среди нас, хотя я слышал, что он воспитывался в Англии.

— Так и есть, — обрадовалась Китти. — Мне кажется, дядюшка приезжал в Англию в связи с волнениями во Франции, но дядя Метью так ненавидит французов, что никогда больше не приглашал моих родственников в Арнсайд. Я видела Камилла всего один раз, еще совсем маленькой. Но не забыла его, его доброту, когда он починил мне куклу, которую Клод отправил на гильотину!

— Ты не можешь представить, как я счастлив вновь воссоединить вас, дорогая Китти! — произнес Джек, поднимаясь со своего места. — Принужден оторвать себя от тебя, Мег. Кстати, как дурно с твоей стороны не пригласить меня сегодня вечером с вами! Первый визит нашей дорогой Китти в театр! Событие, которому я должен стать свидетелем! Но ты все подробно опишешь мне, Китти, не правда ли?

— Ты бы нашел это очень скучным, я убеждена! — парировала она.

— Нет, нет! Когда же я тяготился твоими признаниями! — засмеялся он, поддразнивая ее.

— Но Джек, ты несправедлив! — вскричала Мег. — Это вечер Фредди, не мой, ты же знаешь!

— Тогда дурно со стороны Фредди, — заключил он, поднося ее руку к губам.

— Но ты уже обещал быть у Стишилла сегодня? — нашелся Фредди.

— Конечно, но все же очень дурно меня не пригласить! — Он простился с Китти, позволив себе ущипнуть ее за подбородок, и, пожелав получше повеселиться, вышел.

— Никогда не видел такого законченного игрока! — воскликнул Фредди. — Должен признать, я рад, что его не будет. С одной стороны, он наверняка издевался бы над пьесой, да и пять человек в ложе — как-то неловко: с нами поедет Стоунхаус, и потом мы пообедаем в Пьязе. Тебе понравится, Кит.

Она не сомневалась. Глаза ее сверкали уже от предвкушения исполнения его обещания. Возвращаясь в свои комнаты на Райдер-стрит, Фредди вынашивал надежду, что посещение театра даст ее мыслям иное направление. Он был готов в любой момент сопровождать ее во всех развлечениях, приличных даме из общества, но полагал, что еще одна или две кошмарные экспедиции, как в последние два дня, отправят его в Лестершир восстанавливать силы.

Успех вечера был обеспечен уже в тот момент, когда мистер Стоунхаус, застенчивый молодой джентльмен, страдающий легким заиканием, отвесил поклон и показал всем своим видом, как он восхищен неповторимой красотой мисс Чаринг. Девушке, которая в деревенском уединении не привыкла считать свою внешность хотя бы терпимой, блеск восхищения в глазах мистера Стоунхауса кружил голову, как хороший бокал шампанского.

Когда они заняли свои места в ложе, то возбудили некоторый интерес, многие, раскланиваясь и обмениваясь улыбками с Мег, внимательно изучали Китти, а один какой-то щеголь даже позволил себе навести на нее лорнет. Она сочла это дерзостью, но не особенно раздосадовалась, пока Фредди, заметивший интерес денди, не сказал:

— А, вот и Лусс. Думал, его нет в городе. Жаль. В Лондоне нет парня любопытнее! Держу пари, явится сюда в антракте вынюхивать что-нибудь о тебе, Кит!

— Он так уставился, потому что меня не знает? — спросила Кит, немного задетая.

— Не бери в голову, — подбодрил ее Фредди. — Все в порядке, ты действительно выглядишь подходяще.

Сдержанность похвалы обдала ее как ушатом холодной воды, но настроение очень быстро поднялось, потому что мистер Стоунхаус, несомненно, стремился завладеть ее вниманием. Пока Фредди и его сестра обменивались несвязными замечаниями об общих знакомых, он придвинул свой стул поближе и начал вежливо расспрашивать, как она находит свой визит в столицу. Казалось, он удивился, узнав, что Китти впервые в Лондоне, когда же она простодушно доложила ему, что Фредди оказался столь любезен и свозил ее в Вестминстерское аббатство и в Тауэр, был, очевидно, совершенно ошарашен.

— Ф-фредди? — повторил он. — В-вы сказали, В-вест-минстерское аббатство?

— Да, и в Тауэр. Мы собирались осмотреть и собор Святого Петра, но в путеводителе говорилось, что интерьер не очень хорош, поэтому ограничились видом снаружи, но зато мы видели мраморы лорда Элгина!

— Ф-Фредди! — Он посмотрел на нее недоверчиво.

— Ну конечно! Хотя, признаюсь, они не очень-то пришлись ему по душе!

— Н-не уд-дивительно! Я в-вообще не пон-нимаю, как вы его уговорили п-пойти! — Он вспыхнул и добавил, извиняясь: — О, я н-не то хотел сказать! П-понимаю, конечно, но это так удивительно! Лучший из добрых малых, знаете ли, н-но… — Голос его прервался. — Элгинские м-мраморы! — пробормотал он. — О Б-боже!

Случайно услышав, Фредди заявил сурово:

— Но совершенно необязательно разносить новость по городу, Джаспер!

— Я н-не могу этого в-вынести! — признался мистер Стоунхаус. — Т-тебе он-ни не пон-нравились, Фредди?

Поскольку мистер Станден имел свое особое мнение по столь щепетильному вопросу, Кит даже обрадовалась, что его сестра привлекла общее внимание к ложе по другую сторону театра:

— Взгляни, Фредди! Вон шевалье, который привез леди Марию Ялдинг и ее сестру! Ну и ну!