— Полагаю, захочет, — согласилась Фанни, сразу же вспомнив, как равнодушно относилась Серена к домашним делам во Вдовьем доме. — Странная вещь! Она никогда в жизни не ухаживала за лошадьми и не чистила стойло, однако может управиться с конюшней гораздо лучше, чем с домом.

Эти слова снова пробудили в майоре сомнения.

— А ее привычка охотиться? Сможет ли Серена отказаться от нее? Даже если бы я позволил ей рисковать своей шеей, есть ведь и другая проблема: мой дом в Кенте, а для охоты это плохое место. Серена назвала бы его никудышным. Там есть несколько свор гончих, но сам я никогда не отличался приверженностью к охоте. Я мог бы стать охотником, однако сомневаюсь, что… Серена однажды сказала мне, что не знает ничего равного Коттесмору.

— Да, они с отцом каждый год ездили к лорду Лонсдейлу в Лоутер-Холл. Но большей частью они охотились с собаками герцога Бофорта. Думаю, там тоже очень хорошие охотничьи угодья, хотя сама я никогда не охотилась. — Она улыбнулась, услышав, что майор издал нечто похожее на стон. — Не унывайте, мистер Киркби! Нужно быть полным убожеством, чтобы, выходя замуж, принимать во внимание подобные соображения.

— Я знаю, что она этого не сделает. Но мне бы хотелось, чтобы у Серены было все, что она только пожелает.

— Ну, уж если ей очень захочется, то все можно устроить. Вы можете купить дом в одном из центральных графств или…

— Купить-то смогу, но содержать дюжину первоклассных охотничьих собак вряд ли будет мне по силам.

— Но ведь у Серены есть свое состояние, и достаточно большое.

Майор вскочил и снова зашагал по комнате.

— Ну вот, я так и знал! Как бы я хотел, чтобы все было по-другому! Вы ведь меня понимаете, леди Спенборо? Я бы скорее предпочел, чтобы у Серены не было ни гроша, чем ощущать такое неравенство между нами. А оно, боюсь, существует.

— Понимаю, — участливо проговорила Фанни, — такие чувства делают вам честь. Но, поверьте мне, было бы неправильно и просто глупо позволить подобным сомнениям помешать вашему счастью.

Он подошел к ней и поднес ее руку к губам:

— Не знаю, как и благодарить вас! Вашего согласия мне достаточно. Вы знаете Серену, любите ее, И вы советуете мне действовать.

— О да, однако я ее не опекаю. Она сама себе хозяйка. По крайней мере… — Фанни остановилась, внезапно пораженная какой-то неприятной мыслью. — Я забыла! О Господи!

— У нее есть опекун? Кто-то, к кому я должен обратиться, прежде чем делать предложение?

— Нет-нет! Только ее состояние странным образом оговорено, и возможно… Но мне не следует говорить о ее делах.

Он слегка сжал ее руку:

— И не говорите! Надеюсь, оно так оговорено, что я не смогу дотронуться до него, даже если бы и захотел. Но мне необходимо идти. Не знаю, как благодарить вас за понимание, за доброту. — Он взглянул на Фанни лукаво. — Теперь слово «вдова» не напугает меня.

Она засмеялась и покраснела. Майор опять поцеловал руку Фанни и повернулся, чтобы уйти, как вдруг дверь отворилась и в комнату вошла Серена, одетая в дорожный костюм.

— Мне показалось, что я узнала модную шляпу, лежащую на столе в холле, — заметила она, снимая перчатки. — Как дела, Гектор? — Она перевела взгляд с него на Фанни и улыбнулась еще шире. — Что это вы тут замышляете? У вас обоих явно виноватый вид.

— Ничего не замышляем. — Майор помог девушке снять мантилью. — Ты застала дома свою странную знакомую — миссис Флур, кажется? Думаю, она была весьма польщена твоим визитом.

— А я думаю, что ты так же, как Фанни, задираешь нос, и так же, как она, недолюбливаешь миссис Флур.

— Да, я считаю, что тебе не стоит дружить с ней, — признался майор.

— Вздор! Я застала ее дома, и это я была благодарна ей за теплый прием, который она мне оказала. Фанни, хотела бы я быть сейчас в Лондоне, чтобы своими глазами видеть триумф этой Лейлхэм!

— Ты хочешь сказать, что она уже нашла для бедной малышки Эмили блестящего жениха?

— Еще нет, но, по ее словам, хоть завтра к ее услугам будет целая дюжина самых достойных женихов, из чего следует, что она нацелилась на крупную дичь. Как и миссис Флур, которая все еще держит в уме косоглазого герцога. Я отношусь к этому скептически, но очевидно, что бал у Ротерхэма сотворил чудо. Он помог ей отворить некоторые двери. Однако я бы многое отдала, чтобы узнать, какую тактику избрала эта женщина, чтобы вломиться в другие двери, и какую покровительницу она одурачила на сей раз, чтобы та расплатилась за нее в Альмаксе. Нет, ею нельзя не восхищаться!

— Отвратительная женщина! — воскликнула Фанни. — Мне жаль Эмили.

— Чепуха! Она выступит в полном блеске и насладится великолепным сезоном.

— Но о ком вы говорите? — поинтересовался майор.

— О дочери миссис Флур — она не такая предприимчивая, как ее мать, но такая же грозная.

— Она просто мерзкая интриганка! — вскричала Фанни с необычной для нее резкостью. — Извините меня. Я должна поговорить с Либстером. Совсем забыла ему кое о чем сказать. Нет, дорогая, не останавливай меня.

— Господи, что это с тобой?.. — Серена умолкла, потому что дверь за Фанни уже закрылась.

— Серена!

Она обернулась, пораженная умоляющей интонацией в голосе майора. Одного взгляда на его лицо было достаточно, чтобы понять причину необычного поведения Фанни. Молодая женщина затаила дыхание и почувствовала какую-то непонятную робость.

Гектор подошел к ней и сжал ее руки:

— Мы ничего не замышляли, Серена. Но так как леди Спенборо в некотором роде твоя опекунша, я пришел спросить у нее, могу ли попросить тебя выйти за меня замуж.

— Ой, Гектор, какой же ты глупый! — воскликнула Серена, и в ее голосе слезы смешались со смехом. — Что может сказать бедняжка Фанни? Она разрешила тебе сделать мне предложение? Должна ли я спросить у нее теперь, что мне следует ответить?

— Дело не в этом! Но я осознаю сейчас — и так ясно, как никогда раньше, — какая пропасть лежит между нами.

Она освободила руку из ладоней Гектора и прижала палец к его губам:

— Не говори так! Я запрещаю тебе! Не смей даже думать, что ты недостоин меня! Если бы ты только знал… Но ты ничего не знаешь, мой бедный Гектор, увы, не знаешь. Это я недостойна тебя. Ты и понятия не имеешь, какой противной я могу быть, какой своевольной, упрямой, сварливой!

Он обнял ее и воскликнул охрипшим голосом:

— Это ты не должна говорить подобные вещи! Моя богиня, моя королева!

— О, нет, нет, нет.

Гектор поднял голову и улыбнулся ей немного плутовато:

— Тебе не нравится, когда я так тебя называю? Что ж, я сделаю все, чтобы угодить тебе. Но ты не можешь запретить мне считать тебя своей богиней. Ведь ты была ею все эти семь лет.

— Хорошо, только богине это может не понравиться. Ты же видишь, что я совсем не дотягиваю до уровня небожительницы. Но я честна, достаточно честна, чтобы сказать тебе прямо: ты не должен меня боготворить.

Он лишь рассмеялся в ответ и снова поцеловал ее. Теперь Серена уже не протестовала — ведь она была настоящей женщиной, и ее не могло не тронуть такое поклонение и очевидное постоянство. Хотя и то и другое могло относиться к вымышленному идеалу.

Уже через минуту майор принялся говорить Серене то, что до этого пытался объяснить Фанни. Он так возбужденно излагал свои соображения, особенно по поводу разницы в их положении и состоянии, что та прервала его, и удивление в ее голосе было смешано с нетерпением:

— Что за чепуха, мой дорогой Гектор! Почему ты придаешь такое значение положению? Ты дворянин, я, надеюсь, тоже дворянка. Что же касается состояния, то бедность нам не грозит.

Выражение его лица изменилось.

— Как бы я хотел, чтобы у тебя не было никакого состояния!

Он не рассчитывал, что Серена поймет его. Так и случилось. В ее кругу девушка с небольшим приданым была предметом всеобщего сочувствия. Даже замужество по любви опиралось на брачный контракт, и уж если кто-то претендовал на руку бесприданницы, то он действительно должен был быть богачом, свихнувшимся от любви. Поэтому Серена искренне удивилась и озадаченно переспросила: