Дэрмот скрестил руки на груди и посмотрел вслед уходящему брату.

– Мосластый, что ты об этом думаешь?

– О чем? О Мэг?

– Нет, хотя ты правильно сделал, что предупредил Коннора. Мне тоже стоит присмотреть за ней. Но сейчас я говорю о жене моего брата.

– Я думаю, она хорошая женщина. Твоя сестра Фиона любит ее.

– Да, она во многом помогает сестре. А еще мне кажется, что она оказывает на Коннора хорошее влияние.

– Могла бы, если бы он ей это позволил. Он хороший лэрд и отличный друг, но… – Мосластый замялся.

– Но он так долго заботился о нас, замке и людях, что это напрочь отбило у него охоту радоваться жизни, – закончил за него Дэрмот. – Но когда эта женщина рядом с ним, я вижу, как он оживает. Он даже стал смеяться, правда, очень редко. Джиллианна умная и очень жизнерадостная. Но мой дядя не любит ее.

– Да, она ему не нравится. А Коннор прислушивается к ней. Теперь ему не нужны советы сэра Нейла.

– А вот это очень хорошо! Я никогда не доверял дяде так, как Коннор. Мне всегда казалось, что он мог бы побольше помогать нам, а он только наезжает время от времени и читает нам нравоучения. Не помню, чтобы он когда-нибудь сделал для нас что-то стоящее. Неплохо, если Джиллианна поможет Коннору по-новому взглянуть на дядю. Но самое лучшее – если он снова научится жить полной жизнью. Надеюсь, она сумеет научить его этому.

– Как я уже говорил – если он ей позволит. Боюсь, если она слишком глубоко проникнет в его душу, он ее оттолкнет.

– А тогда, друг мой, я встану у него на пути и не позволю ему уйти.

Джиллианна лежала в ванне и смотрела на свои колени, лишь слегка возвышающиеся над поверхностью воды. Ей пришлось признаться себе, что пока она не любит Коннора, но находится всего в паре шагов от этого. Она не только разозлилась, когда увидела Мэг рядом с мужем, сердце ее сжалось от боли.

С одной стороны, ей было приятно сознавать, что теперь она познала страсть и любовь, но это приводило ее в отчаяние. Она готова полюбить человека, который отдавал ей лишь малую часть себя. Он был необычным мужчиной, его чувства были погребены очень глубоко, и Джиллианна не знала, удастся ли ей достучаться до них.

Она не могла сказать, что в Конноре умерли все чувства, однако он проявлял их весьма сдержанно: легкая улыбка, намек на заинтересованность, слабое проявление гнева. Он должен защищать свой клан и потому постоянно держит свои эмоции в узде. Но Джиллианна понимала, что не удовлетворится этими намеками и легкими улыбками. Конечно, она не ждала, что Коннор превратится в сладкоречивого обожателя, но ей хотелось убедиться, что он к ней привязан и считается с ней. Она уже почти отдала ему свое сердце и хотела получить хотя бы маленькую частичку взамен.

Нет, вдруг подумала она, ей недостаточно частички его сердца, она хочет его целиком. Как только ей удастся пробить хотя бы крохотную щель в броне, окружавшей его, она попытается проникнуть внутрь, пока полностью не завладеет его душой. Однако на это потребуется время, так что ей придется хорошенько подумать, что говорить отцу, когда тот приедет.

Звук открываемой двери отвлек Джиллианну от размышлений. Она инстинктивно прикрыла грудь руками и подтянула ноги к животу, чтобы скрыть свою наготу.

– Как хорошо, что я не опоздал и могу принять ванну, – непринужденно заявил Коннор и начал раздеваться.

– Разве ты еще не вымылся? – спросила Джиллианна, удивленная тем, с какой скоростью Коннор сбрасывает с себя одежду.

– Нет. – Он уже полностью разделся и шагнул в ванну. – Я решил, что нужно прийти и прочитать тебе нотацию.

– Прочитать мне нотацию?

– Да. Жена не должна угрожать своему мужу.

Он сел в ванну, и та вдруг показалась Джиллианне очень тесной.

– Я не угрожала тебе.

– Нет? А мне показалось, что да.

– Я лишь высказала свое мнение.

Коннор усмехнулся и протянул ей кусок ткани, который использовался вместо мочалки. Джиллианна посмотрела на него и обнаружила, что он уже возбужден и заинтересован не только в том, чтобы она его вымыла. Ее сердце забилось сильнее, и ей захотелось немедленно прикоснуться к нему.

Коннор заурчал от удовольствия, когда ее длинные пальцы обхватили его член. Он закрыл глаза, не в силах сопротивляться нахлынувшему удовольствию. Через несколько минут он понял, что если не остановит жену, то так и не вымоется. Он нежно отстранил ее руку и про себя усмехнулся, заметив ее недоуменный взгляд.

– Сначала мытье, потом игры. Твои ласки заставляют меня забыть обо всем.

Коннор подумал, что его хорошее настроение объясняется тем, что он заметил нежность в глазах своей жены.

Джиллианна подавила в себе возбуждение и начала мыть мужа. Ее смущала не только его нагота, но и его поведение: Коннор улыбался и покряхтывал от удовольствия. Судя по всему, проснувшееся в нем чувство юмора свидетельствовало о том, что они стали ближе. С другой стороны, это могло быть простым проявлением мужского удовольствия от ванны и близости обнаженной женщины.

– Коннор, – охнула Джиллианна, когда муж принялся ласкать ее грудь, – ты же сказал, что хочешь мыться.

– Я мою тебя. – Его невероятно возбуждали эти маленькие груди, на которые большинство мужчин даже не обратили бы внимания.

– Я уже вымылась.

– Да? Тогда почему ты до сих пор в ванне?

– Я пытаюсь побороть свое дурное настроение, – ответила она и, заметив его удивление, поспешила объяснить: – Так делает моя мать. Иногда она уходит в свою комнату и, как она говорит, смывает свое плохое настроение.

– Твоя мать часто это делает?

– Нет. Она говорит, что до замужества занималась этим гораздо чаще.

Джиллианна вылезла из ванны и завернулась в простыню.

– Ты еще не все вымыла, – заворчал Коннор, пытаясь заключить ее в объятия.

Она увернулась и начала мыть ему голову.

– Мама говорит, что когда в ее жизни случаются неприятности, она отправляется в свою спальню, чтобы поплакать или поругаться в одиночестве. Но обычно она залезает в ванну. А папа приходит, чтобы утешить ее. – Она тихо рассмеялась. – Мама говорит, что его утешение действует на нее даже лучше, чем ванна.

– Мне это кажется странным. А ты часто смываешь дурное настроение?

– Не часто. Я похожа на маму, но у меня отцовский характер. К сожалению, я легко теряю над собой контроль. Если мне что-то не нравится, я ругаюсь и даже могу ударить. Конечно, леди не пристало драться. Иногда нужно прикусить язык, быть более спокойной и не проявлять открыто свои эмоции. Вот в таких случаях очень помогает ванна.

Она сполоснула его волосы и начала тереть спину. Решив, что если она расскажет о своей семье, Коннор может сделать то же самое, Джиллианна продолжила:

– Ванна помогает маме справиться с горем. Например, однажды мою сестру Сорчу изнасиловали и избили почти до смерти. Маме нужно было оставаться сильной, чтобы успокоить бедную девочку, поэтому она время от времени уединялась в спальне, чтобы выплакаться.

– А что случилось с теми, кто изнасиловал твою сестру? – спросил Коннор. Ответ на этот вопрос помог бы ему узнать побольше об отце Джиллианны, человеке, с которым ему вскоре предстояло встретиться.

– Это был заклятый враг моего отца. Вместе с двумя приятелями они захватили мою сестру Сорчу и кузину Элспет, дочь сэра Балфура Мюррея. Отец и мои дяди, Балфур и Найджел, выследили их и убили. Когда отец вернулся домой и сказал, что обидчики мертвы, мама сказала ему спасибо. Я никогда не спрашивала, как именно были убиты насильники, но, судя по мрачному выражению лица, отец сделал с ними нечто ужасное.

Коннор хотел, чтобы она продолжила рассказ. Неожиданно ему страшно захотелось узнать, как именно были наказаны обидчики. Он вылез из ванны и начал вытираться.

– Но ведь ты узнала все подробности? – спросил он.

Джиллианна кивнула.

– Мой кузен Пейтон рассказал мне об этом несколько лет назад. Они кастрировали мужчин и вспороли им животы. Потом они отвезли их туда, где бродили волки, оставили их там и дождались, когда запах крови привлечет хищников, которые и докончили дело.