– Нет.

– Хорошо, потому что я собираюсь стать тем единственным, с кем ты каждое утро будешь просыпаться в своей постели.

– О, Гаррет! – простонала она, пытаясь отодвинуться.

Он крепко прижал Лейси к себе, и ей пришлось взглянуть прямо ему в глаза.

– Что мы наделали?

– Мы подарили друг другу нашу любовь, Лейси. Это было прекрасно, замечательно и правильно.

Она приподняла подбородок и заглянула в его полные решимости глаза.

– Да, ты прав, – щеки девушки вспыхнули, она улыбнулась. – Это всегда так бывает?

Гаррет усмехнулся. Стук его сердца зажигал в ее душе искры желания, вновь раздувая в их телах огонь страсти.

– Не спрашивай меня ни о чем, – резко оборвал он ее. – Мне кажется, я забыл все, что было со мной до этой ночи. Ты просто свела меня с ума.

Его слова воодушевили ее, и Лейси крепче прижалась к Гаррету.

– Я?

Он обхватил ее еще сильнее и закивал.

– Хорошо, – сказала она, не в силах скрыть удовлетворение, которое испытывала.

Рука Гаррета скользнула вниз, и он легко шлепнул Лейси.

– Ты, сирена! Думаю, ты совершенно точно знаешь, что со мной сделала.

– А что именно? – прошептала она и, не удержавшись, прижалась губами к его широкой груди под ее щекой.

– Ты заставила меня полюбить тебя еще больше, если это только возможно, – признался Гаррет, подхватывая Лейси под мышки и укладывая поверх себя.

– Ах, Гаррет, я тоже люблю тебя. Я так тебя люблю! – повторила Лейси, слегка отстраняясь. – Но мы не можем…

– Нет, – его резкий тон заставил Лейси остановиться. – Только не вздумай сказать мне, что ты жалеешь о том, что мы сделали, Лейси. Я не вынесу этого.

– Нет, я не жалею. Ничего подобного. – Она прижималась к его напряженному телу, утопая в нежных объятиях. – Я люблю тебя.

Лейси без труда ощутила, как его плоть отвечает на ее слова. Чувства, о существовании которых она и не подозревала, вновь выплеснулись наружу, но на сей раз как старые друзья. Все, что он заставил ее пережить всего несколько часов назад, вернулось с новой всепоглощающей силой.

Она стала женщиной, его женщиной! Теперь она знала это, знало ее тело. Они принадлежали друг другу. Ничто и никто уже не сможет этого изменить.

– Я тебя люблю, – повторила она, на сей раз увереннее.

В глазах Гаррета вспыхнули огоньки, лицо озарила блаженная улыбка.

– Я тоже тебя люблю. И я опять хочу тебя, Лейси. Ничего не могу с собой поделать. Никогда прежде я не испытывал той страсти, которую разжигала во мне ты все эти месяцы. Я пытался бороться с этими чувствами ради нас обоих, но мне с самого начала следовало понять, что это бесполезно.

– Что же мы теперь будем делать?

Она снова ощутила проявление его желания, он улыбнулся:

– По-моему, это ясно. Мне тебя мало. И снова они отдались во власть любви, на сей раз совсем неторопливо. Они изучали, ласкали, сливались друг с другом. Гаррет заставлял себя оттянуть последний, самый сладкий момент этого проникновения до тех пор, пока Лейси не могла уже больше ждать. Она закричала, вонзая ноготки в атласную кожу его мускулистой спины, и тогда внутри ее лона произошел настоящий взрыв.

Очень скоро мрачная тень реальности вновь окутала их безмятежное счастье. Гаррет знал, что им следует обсудить горькую правду, о которой оба они стремились забыть. Им следовало принять безотлагательное решение. Трудное решение, которое коснется не только их одних.

– Лейси, ты знаешь, я не смогу быть счастлив, пока ты не станешь по-настоящему моей, моей по закону.

Чувства переполняли Лейси. Радостная дрожь охватила все ее существо от этих слов Гаррета. Она хотела принадлежать ему, так же как он хотел принадлежать ей. Она мечтала, чтобы они всегда были вместе, как сейчас. Всю оставшуюся жизнь.

– Но… – продолжал Гаррет, и от понимания того, что происходит, радость ее померкла, – ты должна знать, что это означает для нас обоих.

Молодой человек нежно отодвинул любимую, сел на топчане и прислонился к грубой бревенчатой стене хижины.

Лейси тоже приподнялась, натянув на себя одеяло, чтобы прикрыть свою, наготу и защититься от утреннего холода.

– Что ты имеешь в виду?

– Ставку в споре, Лейси. Ты пришла ко мне по двум причинам. Тебе необходимы были деньги, и ты знала, что моя компания стоит на грани банкротства. Причем положение за это время только ухудшилась.

– «Мирабелла»?

Он кивнул:

– Я возлагал на нее огромные надежды. Без оплаты за доставку груза «Мирабеллой» на «Морских перевозках Армстронга» можно ставить крест. Даже выигрыш в споре удержал бы компанию на плаву очень недолго, до тех пор, пока я, может, сумел бы…

Он замолчал и с силой провел ладонью по лицу. Лейси села, поджав под себя ноги:

– Пока ты сумел бы жениться на Эдит Бишоп. Юноша безвольно опустил руки, глаза его потемнели от горя:

– Да.

– Понимаю. – Лейси показалось, что посторонняя женщина вдруг нарушила их уединение, и попыталась встать.

Гаррет рванулся к ней и схватил ее за руки.

– Лейси, посмотри на меня.

Она сделала, как он просил, понимая, что теперь уже бесполезно стараться противиться ему.

– Я пытаюсь сказать, что разрушил все твои планы. Наши планы. Теперь я, конечно, не позволю тебе выйти замуж за Себастьяна и сам не собираюсь жениться на Эдит.

– Но ведь ты сказал Себастьяну, что дал слово чести пойти под венец с Эдит.

– Это, – Гаррет кивнул на разбросанную постель, – это все изменило. Теперь я в долгу перед тобой, какие бы это ни повлекло за собой последствия.

– Я должна тебе кое-что сказать, – прошептала Лейси, уютно прижимаясь к Гаррету и почти касаясь губами его уха.

Солнечные лучи ясного утра прорвались сквозь щели дверного проема, нарисовав светлый квадрат на грязном полу. Холодный ветерок гулял по комнате, но им было тепло в объятиях друг друга.

– Что именно? – пробормотал Гаррет.

Все его внимание было сосредоточено на прекрасной линии ее шеи, открывшейся его взгляду сейчас, когда она склонилась к нему так близко.

– Меня собирались выдать замуж именно за тебя.

Облако страсти испарилось, Гаррет откинулся назад и внимательно заглянул ей в лицо.

– О чем ты говоришь?

– Ты спрашивал меня, как я узнала о вашем пари и о твоем финансовом положении.

Он кивнул.

– Мой отец перед смертью собирался выдать меня замуж за тебя. Вероятно, у него были какие-то деловые отношения с твоим отцом, и он решил, что ты составишь мне прекрасную партию. Однако когда он выяснил правду о твоем состоянии и узнал через своего друга о деньгах, положенных в Банк Алабамы, то изменил свое решение.

– Он был прав, – сказал Гаррет.

В свете дня перед ним еще яснее предстало все, о чем он так сожалел, в чем раскаивался. То, что можно было не замечать в темноте ночи, упиваясь страстью Лейси, теперь невозможно было сбрасывать со счетов.

– Нет, – сказала Лейси, отодвигая упавшую ему на лоб прядь волос и покрывая нежными поцелуями его брови. – Он был прав с самого начала. Ты для меня – единственный.

– Лейси, я не могу отказаться от любви к тебе и не позволю тебе уйти, хотя точно знаю, что должен бы это сделать. Но ты должна понимать, с какими трудностями мы столкнемся, когда вернемся в Мобил.

– Мне нет до этого дела. До тех пор, пока ты рядом, я могу выстоять против чего угодно. Меня не волнуют деньги, Гаррет, – сказала она, поднимая к нему лицо и ловя его взгляд. – Ты должен знать, что я обратилась к тебе за помощью не ради собственного блага.

– Я знаю. Но и ты должна знать, что я не могу спасти «Изумрудные дубы». Черт, счастьем было бы сохранить городской дом. Мне придется продать «Морские перевозки Армстронга» и найти работу. Твои матушка и брат вынуждены будут жить вместе с нами в городском доме, мы не сможем позволить себе имение за городом. Это будет не та жизнь, к которой привыкли они, и привыкла ты.

Лейси отвернулась, жестокая реальность обрушилась на нее, сверкающее облако совместного счастья растаяло. Гаррет был прав. Он не мог спасти поместье, не мог остановить Стоуна.