– Я ей показала шкатулку и позволила выбрать то, что она захочет. Взяла колечко и бусы.

– Шестьдесят две тысячи не сумма, чтобы тебе оформили купчую, дорогая.

– Я играла на бирже.

– Биржа последнее время была не особенно прибыльной.

– Акции «Текнетрикс» особенно не дешевели, – напомнила она.

Чарли вскочил со стула.

– Ты что, торговала «Текнетрикс»?!

Она промолчала, только улыбнулась.

– Элли, все мои трансакции должны быть зарегистрированы! Комиссия по биржевым фондам не делает различий между мной и членами моей семьи при покупке…

Она прижала руку к его груди.

– Имей немного веры в свою жену.

– Не понимаю.

– Ты же знаешь, что твой конкурент преуспевает.

– «Манила телеком»?

– Ты приносишь домой отчеты об их деловой активности каждые две недели.

Он нахмурился, едва веря своим ушам.

– Так ты читала секретные материалы по «Манила телеком»?

– Они содержат никого полезной информации.

– Ты покупала акции «Манила телеком»?

– Если они могут составить тебе серьезную конкуренцию, значит, это очень сильная компания.

Чарли сделал шаг назад.

– Так ты скупала акции моих конкурентов, чтобы запихнуть меня в Виста-дель-Муэрте?

– Я бы не стала выражаться так.

– Просто замечательно. Ничего более приятного в жизни не слышал. Я-то думал, что кое-что знаю о ней, но нет. Старина Чарли не знает ничего!

Она подалась к нему.

– И все же я могу сказать, что ты отчасти доволен.

– Ну что ж, черт побери, ты меня, во всяком случае, развеселила.

– Я хотела сделать тебе сюрприз.

– Что тебе вполне удалось. Очень хорошо удалось. Просто ужас как удалось…

Ему было интересно, как жена это все провернула.

– Так вот куда ты все время ходила. Где проходили биржевые сделки?

– В офисе Чарльза Шваба на Шестой авеню есть очень приятный молодой человек. Все, что я ему сказала, так это то, что хочу торговать акциями «МТ». – Она вся сияла от гордости. – И я была очень дисциплинированной.

– Индекс «МТ» был около двадцати пяти?

Она покачала головой.

– Нет же, нет, он приближается к тридцати четырем.

– Боже, а я и не знал.

Имея на руках много двухтысячных пакетов, объясняла Элли, она продавала их, когда рыночная стоимость поднималась на доллар или два, и скупала при ее падении на два доллара. Огромный объем акций, выставленных «Манила телеком» на биржевые торги, позволял сравнительно легко покупать и продавать акции. В иные дни, рассказывала Элли, она зарабатывала несколько тысяч долларов, так что смогла со временем оперировать пятитысячными и даже несколькими десятитысячными пакетами. В общем, было трудно не сделать деньги, попав в ритм и общий поток торгов.

– Так сколько тебе удалось заработать? – спросил Чарли.

– Ну, что-то около трехсот тысяч. Почему это так сильно укололо его?

– Ты превратила шестьдесят две тысячи в триста всего лишь за пять-шесть месяцев?

– Да. И очень горжусь своей удачей.

– А кто будет платить налоги на доходы? Она улыбнулась.

– Вы, мистер.

Он внимательно вгляделся в ее лицо.

– Да, думаю, что я.

– Виста уже почти полна. Мне удалось опередить других претендентов.

– Итак, мы повязаны этой сделкой?

Она кивнула.

– Абсолютно. Но дом прекрасный, Чарли.

– Во сколько обошелся? Нет, пока не говори.

– Необязательно переселяться прямо сейчас. Хотя дом нас ждет. Как же ты не понимаешь, я была вынуждена так поступить, потому что ты никогда и ни за что не согласился бы на переезд. У меня просто не было другого выхода. Я слишком хорошо тебя знаю, милый.

Не так уж хорошо, подумал он не без сарказма. После тридцати восьми лет брака я задумал чудовищную авантюру, по сравнению с которой твой обман с Виста-дель-Мар выглядит жалким и мелким. Тебе не удастся руководить мной, моя дорогая жена, и подрезать мне. крылья. А если все-таки удастся, я не останусь без тайного утешения.

После того как Элли приняла снотворное (Интересно, сколько? Больше, чем обычно?), он решил прогуляться. Как бы ему хотелось сейчас оказаться в Шанхае и вопить на Андерсона, чтобы тот быстрее возобновил работы на заводе. Элли не понимала всей неотложности его забот, а если и понимала, то как нечто само собой разумеющееся… «Текнетрикс» был для нее отвратительным чудовищем, пожиравшим то время, которое Чарли мог бы потратить на игру в гольф или путешествия. То, что он был слишком сильно вовлечен в дела своей компании, вгоняло ее в депрессию. Конечно, она пытается отвлечь меня, размышлял он, прислушиваясь к ее невнятному бормотанию и ожидая, когда снотворное подействует. Он находил эти звуки трогательными, словно она старалась поддержать разговор, будучи смертельно уставшей. Тот самый бесконечный разговор с подружками, который велся по поводу любого ничтожного события, либо несчастья, либо интриги по телефону, за чаем, за ланчем, в их любимом японском ресторане. Частенько они обсуждали мужчин, но, прямо скажем, без особого задора. Однажды Чарли подслушал телефонный разговор Элли с подругой. Он понял, что они готовы считаться со страстями и слабостями мужчин, даже обсуждать их, но по-настоящему их занимали другие персонажи: матери, дети, близкие и дальние родственники. Чем старше он становился, тем больше убеждался в не поддающейся разрешению проблеме психологического различия между мужчинами и женщинами. Хотя ему казалось, что теперь он понимал Элли лучше, чем когда-либо.

Чарли чувствовал себя так, будто его поймали в ловушку и Элли, и Мин. Необходимо было действовать – лететь в Шанхай, наладить строительство завода по нормальному графику, добиться, чтобы в конструкторском бюро наконец-то сделали производственную документацию по Q-4. Пришло время двинуть компанию вперед, подстегнуть отдел продаж, разослать множество пресс-релизов, провести консультации с аналитиками каждого сектора производства, объявить об открытии новой технологической линии, поднять акции компании на бирже. Все это он изложит завтра на собрании высшего руководящего звена, затем помчится в Китай. Пошевеливайся, дружок, пошевеливайся!

На кухне он оставил Элли короткую записку. «Вышел погулять, не мог заснуть, скоро вернусь, телефон при мне». На тот (маловероятный) случай, если она проснется, Он вызвал лифт и стал вслушиваться в его мягкий ход. Дверь отворилась.

– Добрый вечер, мистер Равич, – сказал Лайонел, человек в униформе с засыпанными перхотью плечами.

– Добрый вечер, – ответил Чарли. – Не мог заснуть, подумал, что неплохо прогуляться.

Лайонел, воплощение благоразумия, кивнул. Чего он только не перевидал – ссоры счастливых пар, детей, награждающих тумаками своих матерей, состоятельных вдовцов и матрон, забывающих дома свои зубы. За умение молчать ему неплохо платили, кстати.

В вестибюле ночной вахтер, с которым Чарли редко встречался, козырнул двумя пальцами и слегка кивнул ему. Нахожусь при исполнении служебных обязанностей, сэр. Хорошего вечера, сэр! Если полицейским случится вести расследование и они захотят узнать, был ли мистер Равич в такое-то время дома, он сможет ответить: «Мистер Равич вышел чуть позже одиннадцати, сэр». И если миссис Равич позвонит вахтеру, он скажет, как обстоят дела. А что случится с Чарли после того, как он вышел, его совершенно не касается.

Мне необходимо выпить, подумал Чарли, шагнув из кондиционированного помещения в тепло ночи. Выпить так, чтобы мозг отключился и я наконец-то смог заснуть. На углу Пятой авеню он повернул налево и под навесом деревьев двинулся к «Пьеру». Там можно немного расслабиться, хорошо бы, чтобы работал тот ловкий пожилой бармен. Может, он съест еще кусок торта. Однажды Чарли пригласил в бар своего отца, бедный старикан ел картофельный суп, расплескивая его на рубашку. Поскольку по понедельникам там не много народу, можно будет связаться по телефону с Андерсоном и задать ему нагоняй.