перестроил их естество таким образом, чтобы сделать его во всем подобным ангельскому; и он

этого добился, при том по ходу он придал им все те свойства, которые ему были нужны и которые

он не был способен сообщить обычным ангелам из-за того, что не имел непосредственного

влияния на их природу. И он по-прежнему мог распоряжаться этими существами также, как

частями своего тела, как обычными людьми. Они были его «руками», единичными элементами его

сложного естества, и он присутствовал в них, когда они действовали. То есть, на одном пласте

бытия мы бы увидели действие ангела истребления, а на другом — это было действие Кадмона.

Короче говоря, эти существа — в хрониках они почему-то названы  сгиудами, «сборщиками

податей» — служили инструментами для уничтожения Лордов, и так было пока Кадмон не погиб

и все его дары и атрибуты как будто бы не сгинули вместе с ним…

Дэвид замолчал. Некоторое время в комнате было тихо. Эдвин неслышно постукивал

подушечками пальцев по поверхности стола, Вилисса сидела неподвижно.

— Интересно. — Произнес наконец молодой барон. — И ты полагаешь, что Служители, в

которых мы с тобой уже почти превратились — это что-то вроде новой версии созданных

Кадмоном ангелов-сгиудов?.. Или даже не новой, а старой, извлеченной неизвестно кем из

небытия и снова запущенной в дело?

— Да, совершенно верно, — кивнул Дэвид. — Слишком много совпадений. Хотя Кадмон

не стремился уничтожить всех Лордов и уж тем более не видел в них «космического зла»

(поскольку сам был одним из них), но сгиуды — это оружие, и цели у них были такие же, как у

нас. Заметь, они создавались из людей, а в Обитель принимают только людей.

— Хорошее предположение, — подала голос Вилисса. — До тех пор, пока не появятся

новые данные, его можно принять за рабочую гипотезу… У тебя все?

— Да. — Кивнул Дэвид.

— Может быть, ты заодно порадуешь нас какими-нибудь идея относительно того, кто мог

бы захотеть восстановить род этих ангелов?

— Увы.

— Насколько я помню, — задумчиво произнесла баронесса, — власть над некоторой

частью сил и способностей Кадмона получил Баалхэаверд — один из Владык Преисподней…

— Да, об этом я тоже читал. Не желая подчиняться тому кто пленил его — а этот адский

властитель сыграл незаметную, но, как потом оказалось, ключевую роль в создании той ловушки, которую подсунули Кадмону — Дарующий Имена отрекся от себя и перестал быть. Но дело в том,

что Баалхэаверд вскоре после этого так же сгинул и не похоже, что он многое сумел отнять у

Кадмона. Когда Дарующего Имена загнали в угол, он действовал по принципу «ни нашим ни

вашим»…

— Но именно этот дар — дар сотворения ангелов-убийц — мог сохраниться. — Возразил

Эдвин. — А потом его получил кто-нибудь из тех Владык Ада, что захватили земли Баалхэаверда

после его исчезновения.

— Как ты себе это представляешь? — Засмеялся Дэвид. — Лежит магический дар в

сундуке в подвале заброшенного адского замка?..

— Ты зря смеешься. Выглядит тупо, но могло быть и так.

— Послушай, это же не предмет. Это способность. При том способность, присущая не

какому-то конкретному человеку, а Первочеловеку… можно сказать, богу людей.

— Вот именно. Если речь идет о свойствах бога или Лорда, на более низком уровне

существования они легко могут быть выражены и воплощены в виде вполне конкретных

освязаемых предметов. С тех пор, как мы начали изучать атрибутивные заклинания, мне кажется, такие вещи уже не должны тебя удивлять.

Дэвид почесал нос. Что-то в этом было, но…

— Не знаю, — с сильным сомнением промолвила баронесса. — Мне кажется, что наш

гость в данном случае прав… Не могу представить себе адского Лорда, который станет

использовать таких чудных и высокоморальных ангелов, как вы. Не потому, что не захочет, а

потому что не сможет. Вы — порождения Небес, как и те ангелы, по образу которых Кадмон

создавал своих убийц. И кто бы не затеял эту игру, он должен уметь управлять силами Царства

Небес не хуже тамошних властителей.

— Возможен еще одни вариант, — сказал Эдвин. — Эта сила пробудилась сама, без чьего-

либо личного участия… скажем, отделилась от Кадмона в ходе продолжающегося распада его

огромного метафизического тела… создала аномальную зону в арайделинге Света… а потом в

поле ее влияния оказались притянуты те, кто после переработки сделался ее первоначальными

адептами… и образовался этот фанатичный орден, который, в свою очередь, влиял на аномалию

до тех пор, пока вся эта система не приняла свой нынешний вид. Как вам такой вариант?

— Да, это был бы самый оптимальный вариант, — согласился Дэвид. — А главное, он

приятен тем, что оставляет надежду какому-нибудь ушлому колдуну, — произнося это, землянин

старательно не смотрел в сторону молодого барона, — добраться до ключевых нервных узлов

означенной аномалии и установить над ней свою власть.

Эдвин широко улыбнулся.

***

Ту ночь они провели в замке Вилиссы. Дэвид получил в свое распоряжение комнату в

верхней части северо-западной башни. Хотелось отоспаться за два последних года, просто лечь в

кровать и погрузиться в омут без сновидений — но прошел час, и он понял, что заснуть так и не

сможет. Чересчур мягкая кровать — он слишком привык к жесткому ложу Обители. Непривычная

обстановка. Дэвид убрал постель и сел на полу, скрестив ноги. Существовали специальные

медитативные техники, способные послужить в качестве замены сна, и он собирался

воспользоваться ими — сознанию и телу в любом случае требовался какой-то отдых. Но

погрузиться в медитацию он не успел — заметил вдруг за окном какое-то движение и услышал

негромкий скрежеще-цокающий звук, как будто кто-то с той стороны царапал подоконник. Глухое

хлопанье, и — тишина. Дэвид подошел к окну, гадая — что это? Похоже на птицу, но в Хеллаэне

птиц нет. Птицы летают на солнечной стороне мира, в Светлых Землях. Здесь летают демоны, вот

только, если это действительно демон, каким образом тварюшка сумела преодолеть защитное поле

замка? А может, все проще? Отвалился кусок штукатурки и по пути вниз шаркнул по стене рядом

с окном…

Но это была не штукатурка и не демоническая бестия. На подоконнике, по ту сторону

стекла сидела самая настоящая птица. Ворона. И довольно крупная. Секунд пятнадцать Дэвид

тупо пялился на нее. Ворона в ответ рассматривала его — сначала правым глазом, а затем,

повернув голову, левым. Птица казалась совершенно спокойной, и даже когда Дэвид резко поднял

руку, чтобы протереть глаза, не пошевелилась. У землянина возникло чувство, что эта тварь

прилетела сюда специально, только чтобы посмотреть на него. Он протянул руку к задвижке, еще

не зная, что хочет сделать и чего ждет — послания? нападения? зловещего пророчества?.. — когда

обнаружил, что его рука все тянется и тянется, растягиваясь до бесконечности, но не приближаясь

к цели… Он тянулся — уже не рукой только, всем телом, превращаясь в линию, закручиваясь в

каком-то космическом водовороте, исчезая в качестве самостоятельного существа и становясь

элементом какого-то безумного, многомерного уравнения…

Проснулся и сел на постели — все еще с вытянутой вперед рукой, устремленной к

недостижимой задвижке. Полумрак, тишина, мягкие перины. Похоже, он все-таки заснул. Заснул и

увидел сон о том, как мучается бессонницей. И птица — тоже часть сна. Ну конечно же. В

Хеллаэне вороны не летают.

8

В Небесной Обители ученики жили в комнатах по двое. Не из-за недостатка помещений —

тут важен был воспитательный момент: ученику как можно скорее следовало понять, что у него

нет ничего своего, и даже помещение для сна он должен делить с кем-то. Общежитие позволяло