невозможно… Это было бы возможно, если бы я родился здесь и местная культура была бы, так

сказать, в крови, но мне приходится постигать ее в каком-то смысле извне и поэтому…

— Да, это все конечно, очень интересно, — прервала Вилисса его излияния. — Ты

придумал вполне убедительные причины для того, чтобы объяснить самому себе внезапно

пробудившийся интерес. Убедительные, правдоподобные причины.

— Подождите… вы хотите сказать, что это тоже привнесено извне?.. Но кто… — Дэвид

покачал головой. — Ну и зачем же кому-то понадобилось внушать мне любовь к истории?

— Хороший вопрос.

— Это кто-то из преподавателей? — Предположил землянин. — Превысил, так сказать,

свои полномочия?..

— Откровенно говоря, я не знаю. — Призналась Вилисса. — Мне не удалось установить

авторство. Тот, кто с тобой поработал, не оставил следов… во всяком случае, я их найти не

смогла. Все выглядит абсолютно естественно. Более того, вполне может быть, что я ошибаюсь и

это не результат работы какой-то программы, а на самом деле твое естественное желание. Мое

заключение основано на том, что можно четко зафиксировать время, когда в тебе это желание

возникло. Чтобы ты там не думал о причинах, я могу назвать дату и даже час, когда это

произошло.

— И когда же? — Поинтересовался Дэвид.

— Когда ты вернулся из лекемплета, в который тебя забросили маги, прикрывавшиеся

именем корпорации «Око Алабриса».

Дэвид задумался, вспоминая… Сейчас эти события казались такими далекими, будто они

происходили с каким-то другим человеком. А ведь прошло не так-то много времени… Слишком

уж насыщенными были последние месяцы.

— А знаете, наверное, вы правы… — промолвил наконец Брендом. — Интерес у меня

проснулся именно тогда. Но почему то обстоятельство, что можно установить дату возникновения

интереса рассматривается вами как указание на то, что сам интерес привнесен кем-то извне? На

самом деле, мне и раньше было интересно. Я просто не тратил на это время, другие вещи казались

более важными… Но если желания в нас появляются и исчезают, что удивительного в том, что

можно указать время, когда то или иное желание появилось или исчезло?

— С этой точки зрения ты, конечно, прав, — согласилась Вилисса. — Однако в данном

случае время возникновения имеет значение. Видишь ли, желание, активное формирование

которого приходится на период, память о котором начисто стерта, почему-то кажется мне слегка

подозрительным, вот и все.

— Я не понимаю, о чем вы. Какой период стерт?

— Около часа, а может и больше, твоего пребывания в лекемплете.

Дэвид помолчал, а потом сказал:

— Возможно, причина в тех условиях, куда меня поместили. Мне там было очень хреново.

Не скопытился только чудом. Я плохо помню, что там было, помню лишь как блуждал по

силовым коридорам, потихоньку загибаясь, пока не наткнулся на восходящий поток силы…

Испытанный шок мог спровоцировать амнезию.

— Даже в момент шока ты не утрачиваешь способность принимать информацию из

внешнего мира. — Возразила Вилисса. — Ты лишь утрачиваешь способность ее осознавать. Но

она все равно откладывается в тебе: либо сохраняется на более глубоких пластах сознания,

которых ты сам, в принципе, когда-нибудь потом можешь достичь либо кодируется неправильным

образом и становится нечитаемой… это худший вариант, но даже в этом случае специалист,

работая с тобой, информацию может извлечь, если сумеет ее перекодировать. Но не первый, ни

второй варианты к тебе отношения не имеют. У тебя просто нет части воспоминаний. Вообще. И

нет никаких следов того, что эта недостающая часть подвергалась какой-то внешней деформации

или была неправильно закодирована и помещена в один из тех сегментов разума, которые служат

в качестве таких вот «мусоросборников». Ее просто нет. А кусочки, оставшиеся неудаленными —

крошечные островки в океане небытия — скомпилированы таким образом, чтобы создать у тебя

ощущение непрерывной цепи событий. Происходившее ты не помнишь, зато твердо уверен, что

всего лишь слепо блуждал по коридорам до тех пор, пока случайно не наткнулся на дверь с

табличкой «ВЫХОД». Простой и верный расчет: ведь ни один человек не держит в голове всех

событий, происходивших с ним на протяжении последней недели… последних суток… даже

последнего часа. Мы имеем в поле своего опыта лишь ощущение непрерывности, которое кажется

нам как бы подтверждением того, что с нашим прошлым все в порядке и что все события в нем

складывались последовательно, нанизываясь, как жемчуг на нитку. Но это всего лишь ощущение,

и не более того. И если уж ты получил доступ к сознанию кого-либо, то внушить это самое

ощущение, которое отлично замаскирует следы твоей работы, не составит труда…

— И кто бы мог это внушить? — Спросил Дэвид. — Те ублюдки, которые меня в

лекемплет зашвырнули? Сильно сомневаюсь. У них не было возможности влиять на меня, когда я

был внутри, а к тому моменту, когда я выбрался, они уже были мертвы… Кстати, могу я

надеяться, что то, что вы узнали, останется при вас?

— Не беспокойся, я не собираюсь рассказывать кен Эселям о том, кто уничтожил их

вассала, — усмехнулась Вилисса. — Ни та, ни другая семья меня не интересуют.

После короткой паузы она добавила:

— А память тебе стерли, уж конечно, не маги из фальшивого «Ока»… Я думаю, там, в

этом массиве исторгнутой хаосом мощи, только-только начинающей упорядочиваться и

приобретать какой-то «нормальный» вид, что-то произошло. Что-то, благодаря чему ты сумел

спастись… заплатив за это частью своих воспоминаний.

Дэвид некоторое время пытался свыкнуться с мыслью о том, что то, что он помнит об

указанном периоде — неправда. Маленькие кусочки правды, сложенные в большую ложь…

— Если эти воспоминания удалены, — произнес он, — видимо, они имели какое-то

значение. Могли бы, наверное, пролить свет на то, что находится внутри этой штуковины… или

на еще что-нибудь. А их точно никак нельзя вернуть?

Вилисса покачала головой.

— Ничего не осталось, извини. Очень тщательная работа. Ее и обнаружить-то было не так-

то просто. Вообще, чем дольше я исследовала эту аномалию в твоем ментальном пространстве,

тем больше она меня удивляла. С одной стороны, применявшиеся заклятия были довольно

грубыми... приблизительно соответствующими тому, что ты мог бы изобразить на своем текущем

уровне мастерства, а может быть даже и ниже. Но при этом настолько все точно рассчитано,

настолько все изящно и просто, учтены все нюансы, в том числе и те, которые будут порождены

столь грубыми заклятьями, установлен такой идеальный баланс, что он кажется невозможным,

дефекты одной из задействованных схем настолько полно сводят на нет дефекты другой и

наоборот… Должна признаться, я в первый раз с таким сталкиваюсь. Такое чувство, что я вижу

перед собой творение гениального мастера, вынужденного работать совершенно негодными

инструментами… и сумевшего, тем не менее, недостатки этих инструментов обратить в их

достоинства или как минимум свести их на нет.

Восторженные нотки в голосе баронессы хорошего настроения землянину не прибавили.

Вилиссу интересовало Искусство. А он, Дэвид, лишь подопытный экземпляр… холст, на котором

запечатлен «рисунок гения».

— Рад, что хоть чем-то оказался вам полезен, — буркнул Дэвид.

Вилисса не заметила его настроения.

— Если я права, — задумчиво произнесла она. — То, теоретически, при определенных

обстоятельствах память к тебе все же могла бы возвратиться. Ведь тот, кто стирал, мог просто

забрать ее с собой — на тот случай, если вы вдруг опять стокнетесь.

6

…Дэвиду потребовалось несколько минут, чтобы придти в себя. Полностью мозги на