В 2 часа утра 22 января, когда бои у Гарильяно шли к концу, 6–й корпус численностью 50 тыс. человек американских и английских войск под командованием генерал—майора Дукаса начал высадку у Анцио. Корпус фактически не встретил сопротивления. Высадка была совершенно неожиданной для немцев. Кессельринг хотя и знал, что в Неаполе идет подготовка к десанту, но, По—видимому, думал, что десантные войска предназначаются для высадки в Чивитавеккии, Гаэте или в Террачине. При высадке авиационная подготовка производилась обычным образом. Однако артиллерийской подготовки с кораблей не было, за исключением того, что два минометных корабля произвели огневой налет по пляжам непосредственно перед высадкой войск. Не хватало одного — смелости. Вместо того чтобы устремиться к холмам Альбано с целью усилить неожиданность и создать панику в тылу у немцев, стоявших на позициях у Гарильяно, Лукас принялся за укрепление своего плацдарма. Неизбежным результатом этого было то, что Кессельринг понял, что его сообщениям не угрожает непосредственная опасность. Задержав 6–й корпус на флангах и остриях образовавшихся клиньев, Кессельринг сгруппировал сильный отряд для контратаки. Таким образом, через несколько дней с момента высадки десант был блокирован на месяцы.

За этой неудачей последовал ряд сражений, подобных тем, которые велись на Сомме и Ипре, но не в болотах, а в горах. Из них три велись за овладение небольшим городком Кассино. Над городом господствовал Монастырский холм, на котором стояло известное аббатство св. Бенедикта.

Первое сражение началось 29 января. К 4 февраля оно затихло, не дав результата. Неудачу объяснили не господством холма над местностью, а наличием на нем здания аббатства. Поэтому было решено разрушить здание. Однако вместо того, чтобы это решение держать в тайне, его обсуждали открыто. Естественно, когда удар был нанесен, немцы были вполне к нему подготовлены. Аббатство являлось наиболее вероятным объектом бомбардировки, а Монастырский холм давал в распоряжение немцев неисчислимое количество наблюдательных пунктов. Вот почему совершенно исключалась возможность того, что Кессельринг, способный военачальник, займет само аббатство. После боев монахи, жившие в аббатстве, утверждали, что оно никогда не использовалось как наблюдательный пункт.

14 февраля союзные самолеты сбросили листовки, предупреждавшие монахов и беженцев о необходимости покинуть аббатство. На следующий день 225 бомбардировщиков сбросили на аббатство 453 т бомб и разрушили его. Но эта разрушительная бомбардировка привела лишь к тому, что аббатство из здания превратилось в крепость, так как оборона груды камней и развалин значительно легче и удобнее, чем оборона здания. Во—первых, под рукой оказался материал для строительства опорных пунктов и, во—вторых, не стало крыш и междуэтажных перекрытий, которые могли рухнуть на обороняющихся. Следовательно, бомбардировка аббатства была не столько проявлением вандализма, сколько глупейшим делом с точки зрения тактики.

На следующий день Кассино и его окрестности снова подверглись бомбардировке. Однако пехота стала наступать только рано утром 18 февраля. Артиллерийская подготовка началась накануне в 9 час. вечера; в течение пяти часов на груды обломков ливнем падали снаряды. В среднем в час выпускалось 10 тыс. снарядов. Пехота двинулась в 2 часа утра. продвижение было незначительное, и 19 февраля генерал Александер благоразумно решил прекратить бой, чтобы не нести напрасные потери.

Был ли учтен тот урок Пантеллерии, что массированные бомбардировки редко бывают кратчайшим путем к победе? Нет! Бакли, например, писал:

«Налеты авиации на аббатство не дали ожидаемых результатов. Необходимо было увеличить количество бомбардировщиков и бомб… На этот раз молот должен был быть еще тяжелее. Силу нашего наступления на Кассино следовало наращивать до тех пор, пока Кессельринг не увидел бы, что пора уступить»[359]

Это подтверждает сам генерал Вильсон. Он заявляет, что

«…объединенный комитет начальников штабов был озабочен тем влиянием, которое может оказать затяжка настоящей обстановки на общее стратегическое положение. Комитет считал, что действия почти 3 тыс. бомбардировщиков и истребителей в важных ограниченных районах скажутся на противнике решающим образом, если они будут увязаны с сильным наступлением на земле».[360]

Таким образом, вопреки очевидности победила догма, будто бомбардировкой можно так подавить обороняющегося, что сухопутным войскам понадобится лишь занять парализованный объект. Такой способ действий одобрял и генерал Икер. 15 марта, когда начался третий бой за Кассино, он, как сообщают, заявил:

«Действенность бомбардировки будет определяться тем, как далеко продвинутся сухопутные войска». Не дожидаясь доказательств, он добавил: «Пусть немцы знают, что с каждым укрепленным пунктом, который они захотят оборонять, мы будем делать то же самое, что сделали в мартовские дни с крепостью Кассино»[361]

А вот что говорит об этом заместитель командующего союзными силами генерал—лейтенант Дж. Девере. В письме от 22 марта он так описывает наступление 15 марта:

«15 марта я полагал, что мы вышибем немцев наступлением на Кассино и продвинемся до долины реки Лири. Мы применили авиацию, артиллерию и танки. Пехота двигалась за ними вплотную. Через долину я наблюдал, как проходило наступление. Оно началось в прекрасную погоду. Бомбардировка была сильной и проводилась превосходно. Затем открыла огонь артиллерия. Обстрел длился два часа и был еще более мощным и точным. Огонь вели 900 орудий вели 900 орудий. Авиация поднялась ровно в 8_час 30 мин. утра. Бомбардировка продолжалась до 12 час. дня. Сначала бомбили 2 группы средних бомбардировщиков, за ними — 11 групп тяжелых бомбардировщиков, затем — еще 3 группы средних бомбардировщиков. До 9 час. группы следовали друг за другом с интервалом 10 мин., а с 9 до 12 час. — с интервалом 15 мин. Несмотря на великолепную поддержку, которую в течение всей второй половины дня оказали артиллерия и пикирующие бомбардировщики, наземные войска не выполнили даже ближайшей задачи… Для меня такой результат был отрезвляющим душем. Перед этим рано утром пехота была отведена назад, на 5 миль к северу от Кассино. Приблизительно в час дня, когда пехота вернулась в город Кассино, следуя вплотную за артиллерийским валом, немцы были все еще в городе. Они оказались в состоянии задержать продвижение наших войск и даже непостижимым образом подвести ночью свои резервы».[362]

Обратимся теперь к некоторым поясняющим деталям.

Один из главных пунктов плана состоял в том, что в течение первых трех часов надо было сбросить 1400 т бомб на площадь около 1 кв. мили. Но неточность бомбометания такова, что даже при такой большой цели бомбами был разгромлен второй эшелон штаба командующего 8–й армии, стоявший в 3 милях от Кассино. Более того, целое соединение тяжелых бомбардировщиков сбросило весь свой груз бомб на штаб французского корпуса в Венафро, который летчики по ошибке приняли за Кассино, хотя расстояние между этими пунктами равняется 12 милям!

Уже через несколько часов после того, как началось наступление пехоты, стали поступать донесения о различных осложнениях, например:

«Танки, поддерживающие нашу пехоту, задержаны развалинами… В первых донесениях говорится, что продвижение ограничивается ужасающими разрушениями… Остатки разрушенных зданий и груды обломков противник превратил в опорные пункты».

А генерал Вильсон заявляет:

«Хотя наша пехота могла двигаться вперед, но никакие танки не могли оказать ей поддержку из—за воронок от бомб, диаметр которых достигал 40–50 футов и которые быстро заполнялись водой. Танки не могли последовать за пехотой и вступили в город только спустя 36 час… когда бульдозеры расчистили проход».[363]