Несколько раз экипажи занимали места в самолетах, однажды они даже взлетели, но все рейды постоянно отменялись. Со стороны не видны тяжелые испытания даже отмененного налета. Нервотрепка ежедневных инструктажей в 5.00, затем отмена и ожидание в готовности. Подготовка в старту, когда никто не знает, останется ли в живых к вечеру. А потом сумерки приносят передышку до 5.00 завтрашнего дня. Так проходит день за днем, вся война кажется всем летчикам именно такой. Часто они взлетают, прорываются сквозь огонь зениток и истребители прикрытия, только чтобы обнаружить, что цель закрыта тучами. Поэтому им приходится тащить бомбы назад и готовиться к вылету на следующий день.

Чешир совершил 98 вылетов. Учитывая среднюю продолжительность карьеры пилотов, он оставался жив просто чудом. По статистике, его должны были сбить уже раза 4. Артур Поллен, офицер разведки в Вудхолле, спросил Чешира, что он об этом думает. Тот ответил:

— Никакого напряжения, Артур. Ты продолжаешь свое дело более или менее автоматически и ни о чем не беспокоишься.

Поллен подметил, что когда Чешир говорил это, его правый глаз дергался, но сам Чешир этого не замечал.

Наконец 4 июля небо очистилось. Не слишком—то рано. Лондон продолжал подвергаться ударам. Тучи улетели прочь из Франции, и 617–я эскадрилья поднялась в воздух. На сей раз целью были ракетные хранилища и самолеты—снаряды в пещере возле Крейля под Парижем. Пещера уходила под холм, над ней лежали по крайней мере 25 футов известняка и грунта. Было решено обрушить свод и похоронить все там. Фок полетел вперед на «Москито», чтобы уточнить погоду и ветер по маршруту. Чешир полетел на «Мустанге», который успел полюбить. За ним 17 «Ланкастеров»  взлетели с «толлбоями».

Чешир спикировал до 200 футов и так аккуратно положил маркеры, что Фоку не пришлось возвращаться. Несколько «толлбоев»  проломились в пещеру сквозь свод на удивление легко. Остальные обрушили вход и уничтожили железнодорожную ветку, по которой самолеты—снаряды доставлялись в пещеру.

На следующий день был налет на Мимойек, где немцы упрятали под землю фантастические орудия с длиной ствола 500 футов, чтобы выпускать по 600 тонн взрывчатки в день по Лондону. Военный кабинет об этом не знал. Они только знали, что там находится одна из секретных установок Гитлера. С воздуха орудие было почти незаметно. Камуфлированная бетонная плита 30 х 20 ярдов прикрывала тоннель.

За час до заката Чешир на «Мустанге»  нашел точку в известняковых холмах позади Кале, спикировал и сбросил свои маркеры. Когда вниз полетели «толлбои», он заметил 1 прямое попадание и 4 «очень близких разрыва», которые могли оказаться и более эффективными.

Когда он сел, ему вручили сообщение с вызовом Кохрейна. Поэтому Чешир поехал прямо в штаб группы. Кохрейн сказал ему, когда он входил:

— Я посмотрел документы и обнаружил, что вы совершили уже 100 вылетов. Хватит, пора отдохнуть. Я приказал Тэйту принять командование. — Чешир открыл было рот, чтобы возразить, но Кохрейн добавил: — Не надо просить… Сожалею, но это решено. Сотня — очень хорошее число, чтобы остановиться. — Он поблагодарил Чешира, спокойно и просто, без лишних красот. А потом бросил новую бомбу: — Шэннон, Манро и МакКарти тоже отзываются. Они летают уже 2 года, и им тоже нужен отдых.

Как Чешир и ожидал, эта троица запротестовала. Но с этого момента они резко изменились, и Чешир понял, что напряжение сказалось на его неизменных командирах звеньев. Манро, известный под кличкой «Счастливчик», потому что никогда не улыбался, вел себя, как маленький мальчик. Они бегал вокруг столовой, невнятно лепеча, и постоянно смеялся.

Все они заслужили отдых. Все имели Ордена за выдающиеся заслуги, Кресты за летные заслуги, пряжки к ним. Эскадрилья устроила им проводы, на которых кое—кто чуть не расплакался (возможно, спьяну). Но прежде чем они отбыли, появился подполковник авиации Вилли Тэйт. Он поставил Фока командовать звеном, командование двумя другими звеньями приняли ветераны Кокшелл и Айвесон. Тэйт был валлийцем. Загорелый, стройный, с прямыми черными волосами, он на все имел собственную точку зрения и свежий взгляд. Тэйт имел привычку ничего не говорить долгое время, стоя рядом с человеком. Он стоял, плотно сжав губы и зажав жестянку с пивом почти под мышкой — между предплечьем и запястьем. Если он открывал рот, то лишь чтобы сделать большой глоток. Ему было 26 лет, и он имел 2 Ордена за выдающиеся заслуги и Крест за летные заслуги.

Тучи снова укрыли Францию, поэтому 10 дней полетов не было. Это оказалось большим счастьем для пусковых установок, зато эскадрилья получила шанс получше познакомиться с новым командиром. А Тэйт получил возможность поучиться целеуказанию на «Мустанге».

17 июля метеорологи сообщили, что тучи уходят. Через 2 часа 617–я эскадрилья уже летела к Визернесу. На этот раз, во время первой попытки наводить бомбардировщики, Тэйт полетел на «Москито», взяв в качестве штурмана Денни Уокера. На земле лежала густая дымка, и им пришлось долго кружить под огнем зениток, прежде чем они ясно различили большой бетонный блокгауз, почти слившийся с землей. Тэйт спикировал с 7000 до 500 футов, прежде чем сбросить дымовые маркеры. Он сделал это точно, Фок тоже сбросил маркеры. Через несколько минут Найтс и Кирнс добились прямых попаданий «толлбоями», еще несколько бомб вызвали извержения всего в 40–50 футах, то есть примерно там, где и хотел видеть взрывы Уоллис.

Еще несколько дней летчики ждали погоды. 20 июля они снова полетели в Визернес. Тэйт в первый раз полетел на задание на «Мустанге». Он обнаружил над районом цели рваные тучи и густую дымку на земле. Зенитный огонь был плотным. Тэйт прорвал завесу, сбросил дымовые бомбы и набрал высоту 4000 футов. Посмотрев вниз, он едва различил дым. Очевидно, что бомбардировщики с высоты 18000 футов и расстояния в несколько миль не увидят его. Тогда Тэйт сделал совершенно неожиданную вещь. Он вызвал бомбардировщики по радио и приказал:

— Наводить прямо по мне!

Он бросил самолет в пике сквозь огонь зениток и начал кружить на высоте 1000 футов, надеясь, что сверкание крыльев на солнце поможет бомбардирам.

Снаряды рвались вокруг «Мустанга». Осколки и пули сделали множество мелких пробоин в фюзеляже и крыльях. 2 пули прошли сквозь топливный бак (который был самозатягивающимся) и едва не попали в бачок с гликолем (который таковым не был). Но и теперь бомбардиры ничего не видели.

Бомбардировщики не стали заходить на цель, пилоты сообщили, что не видят вообще ничего. Тогда Тэйт выскочил из—под огня, каким—то чудом не получив ни царапины. Эскадрилья вернулась домой с бомбами на борту.

Они прождали еще 5 дней, потом тучи рассеялись. 25 июля они полетели к Ваттану, Тэйт снова сел на «Мустанг». Смертоносные зенитки сверкали повсюду вокруг блокгауза, но на сей раз, впервые за много недель, не было ни туч, ни дымки. Воздух был чист и прозрачен, бомбардиры сообщили, что видят цель издалека, поэтому Тэйту не нужно сбрасывать маркеры.

В тот день взрыватели «толлбоев»  были установлены с задержкой в полчаса, поэтому они не видели взрывов. Однако пилоты видели клубы пыли при падении бомб буквально в тени стен блокгауза.

Фок прокрутился эти самые полчаса над целью на своем «Москито», держа наготове фотоаппарат. Он привез великолепные снимки взрывов. 5 прямых попаданий и 6 ОЧЕНЬ близких разрывов. Однако эскадрилье пришлось за это заплатить. 3 самолета были серьезно повреждены зенитками, 1 стрелок погиб — осколок снаряда перерезал ему горло. Одному пилоту пришлось спешно сбросить свой «толлбой», чтобы удержать самолет в воздухе. Харрис прислал специальные поздравления. И снова они ждали погоды. Только 31 июля «Ланкастеры»  взлетели со своим смертоносным грузом, чтобы нанести удар по складам в железнодорожном тоннеле вблизи Рилли—ла—Монтань. Снова воздух был кристально прозрачным, и маркеры не потребовались. Пилоты с неслыханной меткостью обвалили оба входа в тоннель. Но при этом погиб один из самых заслуженных экипажей. Капитан авиации Джок Рейд, спокойный молодой человек, заслужил Крест Виктории еще в предыдущем цикле. Зенитки подбили его «Ланкастер», когда он заходил на цель. Только 2 человека успели выпрыгнуть с парашютами.