Для Скорцени становилось очевидным: только теперь фюрер понял, что он окончательно проиграл, причем на всех фронтах — военных и политических — сразу.

— Однако никогда раньше вы не информировали меня, — наконец-то вернулся к фюреру дар речи, — о том, что и на ваших, поднебесных, фронтах не все так радужно, как мы, здесь, в рейхе, могли себе представлять.

— Вы и сами должны были знать, что мир значительно сложнее, чем мы себе способны представить. И потом, вас ведь предостерегали от того, чтобы медиумы, предсказатели, контактеры и прочие шаманы из вашего института «Аненербе» не вторгались в те сферы, в которых, они ничего не смыслят.

— Но только благодаря тому, что они все же вторгались туда, мы сумели получить хоть какие-то общие, начальные знания по многим наукам, помогающим нам создавать новинки военной техники. Вы же появляетесь только для того, чтобы уведомить нас о крахе.

— Предупредить, господин Шикльгрубер, предупредить. И предложить сотрудничество в создании новой арийской цивилизации.

— А что прикажете делать с нынешней, старой… арийской цивилизацией? — негромко, но тем не менее на взвинченных нервах поинтересовался Гитлер.

— Старую может спасти только мир. Вам следует немедленно вступить в переговоры со всеми воюющими сторонами и, пуская в ход все приемы дипломатии, попытаться вывести Германию из войны.

— Сейчас, в разгар войны? Это невозможно! Я заявляю: это в принципе невозможно!

— Конечно же, в создавшихся крайне неблагоприятных для вас условиях достичь мирного соглашения удастся только с большими территориальными потерями, с известной долей национального позора, с «потерянным лицом» великого фюрера как политика, вождя и полководца…

— Вот именно! Наконец-то вы вспомнили и о таких понятиях, как честь и «лицо»!

— …Зато своевременно спасая жизни миллионов людей, — продолжил свою мысль Посланник Шамбалы, — спасая национал-социалистическую идеологию и великогерманский рейх.

Они уже прощались, когда Посланник Шамбалы вдруг обратился к Скорцени:

— Как ответственный за безопасность операции «База-211», вы, штурмбаннфюрер, должны помнить: для того, чтобы операция прошла успешно, вы должны пожертвовать частью ученых и их работами, создавая видимость того, что враг захватил вас врасплох и что ему достались ученые и конструкторы, которые занимались разработкой сверхсекретных образцов новой военной техники, и даже какими-то образцами этой техники, ее чертежами. Если вы этого не сделаете, они бросят все свои разведслужбы на поиски исчезнувших лабораторий и конструкторских бюро. И ничего страшного, если среди тех, кем вами придется пожертвовать, окажется Вернер Браун и несколько его коллег. Оказавшись в конструкторских бюро ваших нынешних врагов — англичан, американцев, французов, они будут делать все возможное, чтобы те воспользовались плодами их былых разработок как можно позже. Через десятилетия, в то время в конструкторских бюро и на подземных авиазаводах Рейх-Атлантиды уже будет налажен выпуск летающих дисков пятого-шестого поколений.

— Это верный ход, — признал Скорцени.

— Точно так же вам придется пожертвовать и значительной частью руководства рейха, дабы создать у победителей иллюзию полного краха гитлеровской Германии, — присутствие при этом разговоре самого Гитлера его, похоже, не смущало. — Подчеркиваю: полного краха.

— Мне понятен ваш замысел, господин Консул.

— Пока ваши победители будут упиваться плодами победы над Третьим рейхом и медленно погрязать в холодной войне идеологий и пропагандистских приемов, предаваясь химерам так называемой демократии, в подземельях Новой Швабии будет сотворяться могучий, непобедимый, монархический Четвертый рейх. Наш, чистокровный арийский рейх, обладающий сверхмощной военной техникой и имеющий связи с космическими цивилизациями. При этом мы будем делать все возможное, чтобы другие расы и нации сумели установить контакты со Страной атлантов и с инопланетянами не ранее чем через сто лет. Да и то под нашим жесточайшим контролем.

Февраль 1939 года. Перу.

Вилла «Андское Гнездовье» в окрестностях Анданачи.

Кодар вернулся в свое кресло и какое-то время сидел неподвижно, не отводя взгляда от огня. Лицо его озарялось при этом не только пламенем камина, но и каким-то внутренним жертвенным огнем давно овладевшей им идеи, на котором он сгорал, как еретик — на костре инквизиции: не страшась и не раскаиваясь.

— В интервью одной из парижских газет вы, сеньор Микейрос, заявили, что на имеющихся у вас плитах обнаружены схемы переливания крови от донора к больному, а также — рисунки, отображающие процесс превращения гигантского суперконтинента — в результате его разлома — на Северную и Южную Америки.

— Можете убедиться, что это действительно так.

— Кроме того, вы уверены, что, расшифровав все те сведения, что закодированы в пиктограммах, мы узнаем о принципиально новом виде топлива, энергия которого позволила древним астронавтам переселиться на другую планету, а также получим некоторые сведения об инопланетянах и немало новой информации о строении Вселенной. Вы и в самом деле убеждены, что все эти сведения зашифрованы в имеющихся у вас пиктограммах?

— Мне и моим коллегам, которые перерисовывают пиктограммы и схемы, а затем работают над их прочтением, кое-что уже удалось расшифровать. Однако немало информации еще надлежит извлечь. Убежден: эти плиты содержат такие сведения, о характере которых мы, возможно, и не догадываемся.

— В таком случае наши оценки плит в основном совпадают.

— Но вам-то откуда знать?

— Недооцениваете, — улыбнулся Кодар. — У нас уже имеются фотографии многих из них. — Он вновь отошел от окна, но на сей раз остановился спиной к хозяину «Андского Гнездовья», В сумраке комнаты застывший силуэт его казался привидением. Микейрос попытался увидеть то, что, стоя в двух шагах от окна, мог видеть его гость. Однако видеть в общем-то было нечего. Разве что вершины гор, уже тускло освещенные лунным сиянием, хотя самой луны еще не было видно.

— А вот мне поручено предложить вам интересное соглашение, господин Микейрос. — Доктор Микейрос и Кодар оглянулись и увидели в проеме двери Оранди, решившего не извиняться за вторжение…

— Я забыл представить вам, господин Кодар, еще одного своего гостя, господина Оранди.

— В какую сумму вы оцениваете свою коллекцию? — не стал отвлекаться на церемонию знакомства Странник. — Я имею в виду реальную сумму, в пределах которой можно было бы вести переговоры.

— Хотите приобрести? — довольно спокойно спросил Микейрос, краем глаза поглядывая на Кодара и призывая его понять, что у него уже появился конкурент. И вряд ли Оранди мог догадаться, чего стоило ему это наигранное спокойствие.

— Будем считать, что да, — сказал Странник, — хочу приобрести.

— Я так понимаю, что мне следует оставить вас тет-а-тет? — напомнил о себе Кодар, обращаясь к Микейросу.

— Можете оставаться, — ответил вместо него Оранди, — вы нам не мешаете.

— В таком случае я действительно предпочту остаться, чтобы присоединиться к вашему, ну, скажем так, ученому спору.

— Мы запросто могли бы скупить все эти послания, — вновь обратился Оранди к Хранителю Плит, — и вывезти в неизвестном направлении. Но ученый мир Латинской Америки и Европы не простит вам исчезновения таких реликвий. Да и правительство вряд ли разрешит провезти их через границу. Однако все это мы предусмотрели. Поэтому предлагаю вот что: вы с госпожой Оливейрой на недельку-вторую переедете в свой городок. Еще лучше — в столицу. А сторож, который находится сейчас в городке, но в ваше отсутствие обычно живет здесь, мог бы на это время приболеть. А то возьмете да отпустите его к родственникам, в деревню Чепчиано. Ведь он родом оттуда, разве не так?

Доктор Микейрос не ответил. Но Оранди не очень-то и рассчитывал на его ответ. Главным для него было — подавить хозяина виллы и его гостя своей информированностью. И он достиг этого.