— Если быть точным, я принадлежу к еще более древней цивилизации. Но это отдельная тема, касаться которой мы сейчас не будем. Присядем, господин барон. — Усевшись во главе стола, в кресло командира субмарины, Консул какое-то время гипнотизирующе всматривался в лицо фон Риттера — от природы смуглое, безжалостно обветренное, с губительной небрежностью испещренное ранними морщинами, оно к тому же таило в себе явные черты азиатских корней кого-то из его предков.

Для барона не было секретом, что при виде его огрубевшей от полярных ветров и морозов да к тому же «изуродованной» многовековой азиатчиной физиономии любой из радетелей чистоты арийской крови приходил в тихий ужас. Достаточно было взглянуть на этот массивный, но слегка удлиненный, окаймленный короткой, черной, «типично тюркской» бородкой лик, чтобы в то же мгновение увидеть перед собой призрак жестокого восточного сатрапа.

— И где же расположен тот Внутренний Мир, который вы имеете честь представлять? — с трудом вырывался из-под власти его гипнотического взгляда фон Риттер.

— Здесь, в глубинах Антарктиды, — и, встретившись с недоуменным взглядом командира «Швабенланда», подтвердил: — Вы не ослышались, параллельно с нашим, суровым внешне-земным миром, подверженным действиям вулканов, потопов, землетрясений, капризных циклонов и разрушительных цунами, в глубинах планеты существует Внутренний Мир, в коем обитает внутриземная цивилизация, для большинства представителей которой выход на поверхность Антарктиды равносилен выходу внешних землян в открытый космос.

— Но почему? Мы ведь обитаем на одной планете.

— Я вижу, вас заинтересовали те сведения, которые вы действительно можете получить у меня.

— Ради поиска этого мира я и прибыл сюда.

— Но с того часа, когда вы получите эти сведения, — и без того резкий, гортанный голос Консула стал еще более грубым и откровенно угрожающим, — вы войдете в число Посвященных и не имеете права распространяться о них ни перед кем, кроме фюрера. С кем и какой именно информацией может поделиться сам фюрер — ему укажут.

— Фюреру… укажут?! — недоуменно переспросил фон Риттер. — Но, высокое собрание… Это уже что-то новое.

— Для вас, капитан цур зее, — новое… — уточнил Консул, заставив командира «Швабенланда» почтительно промолчать, не ударяясь ни в какие словесные или мысленные выяснения. — Если же вы нарушите данный запрет, все ваши рассказы будут опровергнуты и осмеяны, а сами вы закончите дни свои в одной из контролируемых нами психиатрических лечебниц. Или же скоропостижно скончаетесь, при диагнозе, сформулировать который ваши медики так толком и не сумеют. В медицине подобное, знаете ли, случается, — объяснил он в манере опытного шантажиста.

— Мне не нравится, когда меня пытаются запугивать, господин Консул.

— Мне еще не приходилось встречать человека, которому бы это нравилось. Но таковы наши жесткие условия.

Неловкая пауза, наступившая в их разговоре, не могла длиться вечно, тем более что она не была на руку ни одной из «высоких договаривающихся сторон».

— Мне это очень не нравится, — теперь уже по-настоящему входил в роль дипломата Странствующий Бездельник, — но, во имя высшего познания, я принимаю ваши условия.

— Благоразумно.

— В противном случае?.. — и себе впал в излишний авантюризм фон Риттер.

— Вы ведь прекрасно знаете, что бывает в подобных случаях. Скорее всего, уже сегодня «Швабенландом» командовал бы другой офицер. Если бы только Повелитель Внутреннего Мира не решил, что судно вообще не должно вернуться в Германию, поскольку исчезновение его вместе с людьми выглядит предпочтительнее. Во всех отношениях.

— Пощадите высокое собрание, Консул: не повергайте его в ужас.

— Вы должны уяснить для себя, что люди подземного мира готовы не только запугивать вас, но и беспощадно истреблять, поскольку их пугает совершенно дикий, по отношению к собственной планете, способ вашего существования. Как дикой кажется нынешнему поколению арий-атлантов ваша извечная, неистребимая тяга к войнам и прочим видам самоистребления.

— Подтверждаю, что мною приняты ваши условия, и я налагаю на себя обет молчания, — сухо произнес барон, прекрасно понимая, что тональность и направление их беседы следует сменить. — Даю слово офицера и дворянина. С этой минуты вы полностью можете доверять мне и полагаться на меня.

— Именно этих слов я и ждал, — внушающе произнес Консул, наваливаясь при этом всем своим громадным туловищем на стол и упираясь в него огромными, мощными ручищами.

«Даже Полярный Барон фон Готт — и тот рядом с верзилой Консулом показался бы щуплым подростком», — отметил про себя фон Риттер, чувствуя какое-то по-детски мстительное удовлетворение оттого, что и на громадину Готта управа в этом странном антарктическом мире все-таки нашлась бы.

Их взгляды вновь встретились, однако понадобилось несколько мгновений молчания, чтобы разговор действительно можно было направить по иному эмоциональному руслу.

— Неужели аборигены Внутреннего Мира в течение столетий так и не обнаружили ни способа, ни крайней необходимости соединиться с внешнеземной цивилизацией? И вообще, знают ли они, что, собственно, здесь, во внешнем мире, происходит?

— Благодаря нашему посредничеству верховная элита подземной Страны арий-атлантов выходит из полной земной самоизоляции и неохотно, с опаской, но все же решается на контакт с вами.

— Храбрецы же они у вас, — осчастливил фон Риттер собеседника одной из своих красноречивых ухмылок. — Даже не знаю, должны ли мы возрадоваться этому их выходу.

— Действительно, стоит подумать. Все не так просто. Это вам не контакт с очередным племенем амазонских аборигенов.

Притом, что в данном случае еще предстоит выяснить, кто окажется в роли недоразвитых аборигенов. И обратите внимание, я сказал: «земной самоизоляции», — поскольку благодаря нам, адептам Шамбалы, они уже давно установили контакты с одной из внеземных цивилизаций, известной вам по их межзвездным кораблям, так называемым солнечным дискам, еще со времен Александра Македонского. Что же касается рядовых арий-атлантов — заметьте, что мы остановились на том наименовании их, которое согласуется с древней историей внешнего мира, — то они лишь в общих чертах знают о том, что же в действительности происходит здесь, на внешней оболочке их Космомира.

— Все же случаются на этой планете счастливцы.

— И, повторяю, — начал понемногу привыкать к его ироническому восприятию всего происходящего Консул, — для них последствия выхода на поверхность Антарктиды столь же губительны, как и выход внешнего землянина в открытый космос без чего-то, подобного водолазному скафандру. Хотя, в принципе, климат Земли для них не настолько губителен, как для вас — эфир Вселенной.

— То, о чем вы сейчас говорите, — просто-таки поразительно, — не сумел на сей раз сдержать своего удивления фон Риттер. — В свое время я совершил несколько полярных экспедиций…

— Нам прекрасно известны ваши научные изыскания, и ваши путешествия, — со всей возможной учтивостью заверил его Консул. — Именно поэтому мы относимся к вам с большим уважением и, как видите, сочли возможным согласиться с тем, чтобы именно вы возглавили экспедицию к берегам Принцессы Астрид и Принцессы Марты.

— Так, значит, вам известны были все наши планы?..

— Не планы, позволю себе уточнить, а замыслы. Поскольку замыслы эти — в вашем, европейском, толковании — зарождались в кругу посвященной элиты общества «Туле». Но и это происходило с нашего согласия и при наших подсказках.

— Когда вы говорите «наших», то, конечно же, имеете в виду…

— Я понимаю, что рано или поздно вы должны уяснить для себя, с кем же все-таки вас свела антарктическая судьба.

Мы — это очень небольшой круг людей, потомков одной из древнейших цивилизаций, которым повелителями Шамбалы было позволено приблизиться в своем развитии к великим замыслам Шамбалы. Нет-нет, мы пока еще не Высшие Посвященные Шамбалы, мы — всего лишь посвященные, адепты Высшей Тайны повелителей земного мира. Если говорить еще более доступно, то мы, по существу, посредники между Повелителями Шамбалы и вашей, наземной цивилизацией, а также цивилизациями Внутреннего Мира.