Кит ответила. Откуда-то доносилось жужжание пчелы, щебет птиц, захлопнулась дверь автомобиля. Но эти звуки ничего не значили, они были только фоном биения их сердец. Ее соски терлись о его грудь, захлестывая ее волной восхитительной неги. Теплая земля, свежескошенная трава, мужской запах Грея дразнили обоняние.

Вдруг Грей остановился.

Кит открыла глаза.

Он посмотрел на нее.

– Еще немного, и мы устроим соседям настоящее шоу.

Его грудь вздымалась так же часто, как и ее. Было очень трудно ограничиваться одними поцелуями. Но она по-прежнему была не готова, и он, похоже, понимал это.

– Грей, нам нужно кое о чем поговорить.

– Может быть, мы уже готовы к чему-то большему, чем поцелуи?

– О нет. Пока нет. Я хотела сказать… Давай войдем в дом.

– Что случилось, Кит? Тебя что-то тревожит весь день. Это связано с Диди?

– Нет. Это… Трент.

Грей с шумом выдохнул и опустился на землю, посадив Кит рядом с собой.

– Что случилось?

Она скрестила ноги и внимательно посмотрела на него. Вокруг рта образовались складки, а нахмуренные брови свидетельствовали, что ему очень не нравится предмет их разговора.

– Я получила письмо.

– От Хиггинса? – резко спросил Грей.

Кит кивнула и пересказала содержание письма. Кори помрачнел.

– Ты ведь не поедешь, правда?

Вывод был очевиден для него, но не для нее.

– Я еще не решила окончательно. – Прежде чем Грей успел озвучить свои возражения, о которых ясно свидетельствовали его взлетевшие брови, Кит продолжила: – Я как-то завтракала с женщиной, которая мне звонила. Помнишь, в тот день, когда ты привез мне стремянку?

Его лицо просветлело.

– Прекрасно помню.

Кит хотелось раствориться в его глазах, в возбуждении, которое она испытывала с того самого момента, когда впервые увидела его. Но она взяла себя в руки.

– Мы с ней очень долго говорили. Ее преследуют сожаления, чувство вины, стыд. Так было и со мной, когда я выдвигала против него обвинения. Но мне кажется, эта история еще не закончилась. Я не разговаривала с Трентом с тех пор, как он сбежал из моего дома вместе с моей кредитной картой. А во время процесса мне хотелось свернуть ему шею, а не беседовать. Я думаю, мне нужно сказать ему, как больно он мне сделал, и не только потому, что украл мои деньги.

– Ты тоже можешь послать ему письмо.

В глазах Грея прямо читалось категорическое несогласие.

– Это нужно делать лицом к лицу.

Он покачал головой:

– Подумай как следует. Зачем подвергать себя такому испытанию? Ехать в Нью-Йорк, идти в тюрьму. Ты хоть представляешь себе, что это такое? Хиггинс просто хочет сыграть на твоем сочувствии. Он все еще дурачит тебя. И ты снова лезешь в эту ловушку?

– Я надеялась, ты поймешь.

– Думаю, я все очень хорошо понимаю.

Его тон рассердил Кит.

– Мне нужно покончить с этим, Грей.

– Покончить или реанимировать былые чувства?

Его тайные сомнения выплеснулись наружу.

– Послушай, я бы не сидела около твоего дома и не сажала бы цветы, если бы собиралась реанимировать былые чувства!

– Кит, я употребляю слова, которые мне кажутся самыми подходящими в данной ситуации. Ты всегда называешь этого человека по имени. Я не слышу в твоем голосе ни горечи, ни ненависти, когда ты говоришь о нем. Это почти приятные воспоминания. Чем ты это объяснишь?

Она вскочила на ноги, нагнулась и подняла садовые инструменты.

– Я никогда не испытываю ни горечи, ни ненависти. Слава Богу. Я хочу справедливости, как я ее понимаю. Но я испытывала чувства к этому человеку. Может быть, это был хорошо разыгранный спектакль, не знаю, но это было что-то особенное, чего со мной никогда не случалось раньше. Да, он мошенник. Но нам было хорошо вместе какое-то время. И он всегда был мягким и предупредительным.

– Действительно, предупредительным. В других штатах у него было две других жены. – Грей поднялся на ноги.

– Я отдаю себе отчет в том, что собой представляет Трент Хиггинс. Он вор. Он украл не только мои деньги, но и способность доверять людям. И я хочу ее вернуть. Думаю, мы с тобой не сможем продвинуться в наших отношениях, если я не поеду.

– Если наши дальнейшие отношения зависят от посещения Трента Хиггинса, то я не понимаю, что вообще между нами происходит. Эти отношения должны зависеть только от тебя и меня, а не от мошенника, который по-прежнему заботится только о своей шкуре.

Кит предполагала, что Грей разозлится, но это только подтвердило ее теорию. Если люди не могут согласиться друг с другом, кто-то обязательно выигрывает, а кто-то проигрывает. Это тупик.

– Я собираю вещи и еду.

Грей расправил плечи и сжал кулаки.

– Мы ведь еще не обсудили это до конца.

– Здесь нечего обсуждать. Я собираюсь увидеться с Трентом. Если ты не согласен, что ж, значит, не согласен. Но я не могу жить, руководствуясь только твоим согласием.

Она пошла к двери, он догнал ее, обнял за талию и притянул к себе. Солнце припекало, колени Кит дрожали. Все, чего ей хотелось сейчас, – быть как можно ближе к нему.

– Ты уходишь, Кит. Ты опять строишь преграду между нами.

– Нет. Я пытаюсь разрушить преграды. Ты ведь говорил, что мы можем уважать мнение друг друга, даже если не согласны с ним. Ты уважаешь мое мнение?

Грей резко отпустил ее.

– Я уважаю твое мнение, но думаю, что ты совершаешь ошибку.

Она помолчала.

– И что теперь?

Он посмотрел на ее губы, глаза.

– Давай я схожу в душ, ты тоже, и мы подумаем еще. А потом решим, что делать, сыграем в гольф или сходим в кино, – он приподнял ее подбородок и подмигнул, – а можем забыть про гольф и кино и пойдем в душ вместе.

Он не разозлился, не предложил ей уйти, не отказался от нее, несмотря на то что они так и не пришли к общему мнению. Кит почувствовала облегчение. Может быть, Грей прав. Может быть, несогласие не возведет стену между ними.

– Я бы предпочла хорошо проветриваемый кинотеатр и поп-корн.

Он обнял ее за плечи и повел к дому.

– Я не надеялся, что ты согласишься пойти со мной в душ.

Прежде чем Грей успел открыть дверь, они услышали звонок телефона. Все еще обнимая Кит, Кори снял трубку. Его лицо помрачнело, и ее сердце забилось быстрее.

– Я сейчас приеду, – сказал он и повесил трубку.

– Диди получила травму во время похода. Я должен забрать ее. Она сейчас в больнице в Геттисберге со сломанной рукой. Дженни говорит, что в остальном с ней все в порядке, но я должен убедиться сам. Диди просила передать, что она хотела бы, чтобы ты поехала со мной. Я сбегаю наверх, возьму ключи и бумажник, и мы поедем.

Не взглянув на Кит, Грей стал подниматься по лестнице.

Случилось то, чего он боялся. Что толкнуло Кит настаивать на этой поездке?

По дороге в Геттисберг Кит даже не пыталась заговорить с Греем. Она догадывалась, какие мысли сейчас проносятся в его голове. Что произошло с Диди? Был ли с ней кто-нибудь в это время? Если да, то как могло что-то случиться?

Кит вспоминала, как она советовала Грею отпустить Диди в эту поездку. Нужно ли ей было промолчать тогда, оставить свое мнение при себе? Сейчас Диди сама просила ее приехать, но, возможно, все-таки ей лучше было остаться дома? Она не была уверена, что поступает правильно.

В отделении неотложной помощи было относительно тихо для воскресного дня. Здесь их дожидалась Дженни, веснушчатая рыжеволосая девушка. Грей направился к ней, и она невольно отступила на шаг. На его лице была написана решимость получить ответы на все вопросы.

– Мне очень жаль, мистер Кори, – с запинкой сказала она. – Здесь некого винить. Мы спускались с холма, и Диди поскользнулась.

– Где она? – оборвал ее Грей.

– Я вас провожу. Они ждали, пока вы приедете и подпишите все бумаги. Без этого они не могут дать ей обезболивающее.

Он сжал зубы.

В дверях смотровой комнаты им встретилась санитарка. Грей представился, и она отвела их в отгороженный занавесями одноместный бокс.