Усевшись в кресло генерал—инспектора, Гудериан начал сколачивать свой штаб, привлекая туда опытных офицеров, в первую очередь фронтовиков, и тех, кто достаточно хорошо зарекомендовал себя как умелый штабной работник. Необходимым условием штабного работника любого ранга, а уж тем более штаба генерального, считал Гудериан, должны быть его военные способности, целостность характера, тактическая и техническая подготовка, организаторский талант, прилежание, трезвость ума, решительность.

Штаб возглавил танкист полковник Томале, ставший потом генералом. В нем работало немало известных в Германии офицеров и генералов. В начале марта 1943 года Гудериан уже готов был доложить фюреру о состоянии бронетанковых войск. Ему подали самолет, и он вылетел в Винницу.

Доклад состоялся 9 марта в присутствии едва ли не всего генерального штаба — начальников отделов, генерал—инспекторов пехоты и артиллерии, представителей разных родов войск.

Доклад содержал положения не только по реорганизации бронетанковых и моторизованных войск, но и много новых организационных моментов, связанных с укреплением боеспособности и огневой мощи такого соединения, как танковая дивизия. Генерал—инспектор утверждал, что «полностью боеспособной танковая дивизия считается в том случае, когда число ее танков находится в соответствующей пропорции к остальным боевым средствам и машинам. Немецкая танковая дивизия состоит из 4 батальонов и насчитывает 400 танков. Если число танков станет значительно меньше 400, то обслуживающий аппарат (количество людей и колесных машин) не будет соответствовать подлинной ударной силе дивизии».[371]

Для многих присутствующих на этом совещании стало неожиданным и неприятным, особенно артиллеристам, требование Гудериана, чтобы самоходные орудия тоже подчинялись генерал—инспектору бронетанковых войск, чтобы они использовались исключительно для противотанковой обороны, а не для других целей, чтобы тяжелые самоходные орудия использовались только на главных фронтах и только для выполнения особых задач. Гудериан утверждал: если управление бронетанковых войск разрешит задачу по созданию полнокровных танковых дивизий, то совместно с военно—воздушными силами и подводным морским флотом удастся одержать победу над противником, не удастся — война станет «затяжной и дорогостоящей».

Гитлер уже принял решение о крупном летнем наступлении на Восточном фронте, вовсю шла подготовка к операции «Цитадель». Гитлеровское командование сосредоточило в районе Белгорода и западнее Орла 17 танковых, три моторизованные и 16 пехотных дивизий, надеясь взять реванш за поражение под Сталинградом и вновь повести наступление на востоке.

Гудериан хотя и не был сторонником наступления под Белгородом и Курском, тем не менее сделал все возможное, чтобы армии Манштейна и Моделя были вооружены современными танками и самоходными установками.

Операция «Цитадель», как известно, провалилась, несмотря на все старания Гитлера и Гудериана. Осеннее наступление тоже не принесло немцам успеха. Советские войска вернули стране Киев, отбросили противника к Бердичеву и Виннице, на северо—западе уже шли бои за Невель и Витебск. Только к востоку от Могилева и Орши еще оставался плацдарм на восточном берегу Днепра.

Сомнения Гудериана усилились: имеет ли еще смысл удерживать плацдарм на Днепре при таком положении, когда, пожалуй, навсегда исключалось возобновление наступления в восточном направлении?

С конца 1943 и в начале 1944 года многие генералы вермахта уже не мечтали о наступлении на Москву, понимая, что более важной задачи, чем удержание захваченной территории, быть не может. Значит, НУЖНО было организовывать оборону по всему Восточному фронту.

Положение германских войск продолжало ухудшаться и в 1944 году. Красная Армия теснила немцев на всем протяжении фронта. На северо—западе была снята блокада Ленинграда, в марте войска группы армий «Центр» оказались за рекой Западный Буг, на юге полным ходом шло освобождение Крыма.

Гудериану приходилось заниматься не только Восточным фронтом, но и Западным. Там тоже дела обстояли не лучшим образом. После поражения под Эль—Аламейном англичане весной 1943 года вытеснили Роммеля, этого Лиса пустыни, с африканского континента, в тяжелом положении оказались германские войска и в Южной Италии, а также на Сицилии, где союзники повели решительное наступление.

6 июня 1944 года союзники, открыв второй фронт, высадились в Нормандии (Франция). Во Франции и Голландии Гитлер держал довольно крупную группировку войск под командованием фельдмаршала Рунштедта. Фельдмаршал Роммель, после африканских неудач командовавший группой армий «Б», усиленно укреплял Атлантический вал. Но уже ничто не могло сдержать союзников, превосходивших немцев, по сведениям американского генерала Реймонда Бартона, в соотношении 9:1 в пехоте, 50:1 в артиллерии и значительно в авиации.

Попытка Роммеля заставить Гитлера укрепить свои войска ни к чему не привела, а тем временем 7–я армия и танковая группа «Запад», истекая кровью, вели тяжелые бои против войск союзников.

Ничем ему не мог помочь и Гудериан. Единственное, что он мог сделать, — с разрешения Гитлера снять с Восточного фронта пару танковых дивизий.

Фюрер, недовольный ходом военных действий на Западном фронте, решился на новую перетряску командного состава, снял со своих постов фельдмаршала Рунштедта, фельдмаршала люфтваффе Шперле и генерала Гейера. На место Рунштедта назначил покладистого фельдмаршала фон Клюге, «желательную персону» во все времена, однако новое командование войсками на Западе, как утверждал Гудериан, «вступившее в свои права 6 июля, не в состоянии было что—нибудь изменить. Фельдмаршал фон Клюге прибыл во Францию с настроением, создавшимся под влиянием оптимизма, царившего в главной ставке фюрера, прежде всего он имел столкновение с Роммелем, но вскоре вынужден был соглашаться с его весьма трезвой оценкой положения».[372]

К этому времени Роммель уже понял, что продолжение войны ведет к неминуемой катастрофе Германии. 15 июля он направил Гитлеру ультиматум, призывая его сделать правильные выводы и давая понять, что пора кончать войну как на Западе, так и на Востоке. В дальнейшем, как известно, Роммель принял участие в заговоре против Гитлера.

После поражения немцев под Курском Восточный фронт стал неустойчивым. Красная Армия взяла инициативу в свои руки и уже не выпускала ее до конца войны. К середине июля германские войска были вытеснены за линию Пинск, Волковыск, Гродно, Ковно, Двинск, Псков. Войска 1–го Украинского фронта начали громить противника под Киевом, Харьковом и Житомиром. Группа армий «Северная Украина» под командованием генерал—полковника Гарпе отходила к границам Польши.

Став начальником генерального штаба, Гудериан потребовал от Гитлера самых широких полномочий, как и в случае, когда назначался на должность генерал—инспектора бронетанковых войск. Хотя сам он говорит исключительно о «минимальных полномочиях», но таких, которые давали бы ему право «отдавать указания группам армий Восточного фронта по всем принципиальным вопросам и решать все вопросы, касающиеся генерального штаба в целом». Таких прав он не получил: Кейтель и Иодль воспротивились.

Однако положение на фронтах было катастрофическим, поэтому Гудериан решил заручиться поддержкой Гитлера хотя бы в вопросах создания стратегических резервов, строительства оборонительных сооружений, а также получить разрешение на сокращение фронта — вывести войска из Норвегии, Прибалтики и Румынии, которым угрожали удары Красной Армии.

Тревожные дни наступили и в Польше, где с начала августа 1944 года бушевало восстание под руководством генерала Бур—Комаровского. Политика Гитлера по умиротворению Варшавы только подхлестнула сопротивление польских патриотов и ускорила наступление советских войск, которые захватили на Висле, у Баранува и Магнушева, плацдармы и готовились теперь нанести удар по группе армии «Центр».