Но какие бы решения ни принимал Гитлер, какие бы приказы ни писало командование сухопутных сил, Гудериан стремился завершить оперативную цель № 1 — захватить Рославль, важный стратегический пункт, узел железных и шоссейных дорог. Стараясь убедить в этом фон Бока, он настаивал подчинить ему дополнительно два моторизованных корпуса — 7–й и 9–й, а соединениями 20–го моторизованного корпуса предлагал заменить нуждающиеся в отдыхе свои дивизии.
Фельдмаршал фон Бок согласился с доводами генерала, разрешил укрепить его войска, даже способствовал созданию из 2–й танковой группы «армейской группы Гудериана».
Наступление на Рославль началось 1 августа. Прежде чем начать штурм города, немцы обрушили на него бомбовые удары. Один за другим поднимались самолеты с Шанталовского аэродрома, захваченного накануне. Затем начался артиллерийский налет, с его прекращением в бой пошла пехота, поддерживаемая большим количеством танков.
Почти три дня город сопротивлялся. Однако гитлеровцам удалось захватить неразрушенными мосты через Остер. Почему их не взорвали? Видимо, все так же, как и в Смоленске, действовал приказ командования Западного фронта не взрывать мосты до последней минуты. Эти минуты и стали роковыми для защитников.
3 августа фашистские танки нанесли удар по войскам 28–й армии генерал—лейтенанта В.Я. Качалова. Остатки 145–й стрелковой дивизии генерал—майора А.А. Вольхина, бывшего в это время комендантом Рославля, вынуждены были оставить город.
О Рославльском сражении написано немало. Богатый материал собран и в историко—краеведческих музеях Рославля, Починка, Стодолища, других городов и поселков. В отдельных местных изданиях опубликованы документы и о действиях группы под командованием генерала Качалова: «Под его командованием 104–я танковая, 145–я и 149–я стрелковые дивизии в июле—августе 1941 года вели героические бои в районе деревень Новины, Печкуры, Старинка, Заболотовка, Борисковичи Починковского района против моторизованных и танковых дивизий фашистского генерала Гудериана. Эти деревни находятся в районе реки Стометь, недалеко от станции Васьково. 4 августа 1941 года в одном из боев у деревни Старинки В.Я. Качалов пал смертью храбрых. На его могиле в поселке Стодолище установлен бюст. А на Рославльском шоссе, вблизи поселка, на высоком постаменте стоит танк «Т–34» в память о подвигах группы генерала В.Я. Качалова».[28]
Но самое удивительное, что генерала Качалова, как и командующего 12–й армией генерал—лейтенанта Понеделина и командира 13–го стрелкового корпуса генерал—майора Кириллова, долгое время считали предателем и трусом. Ставка Главнокомандования даже издала 16 августа 1941 года приказ, в котором объявлялось, что генералы Качалов, Понеделин и Кириллов дезертировали из армии, сдались в плен врагу, стало быть, их семьи «подлежали аресту, как семьи нарушивших присягу и предавших свою Родину».
Гудериану же пока не приходилось печалиться, он был доволен ходом военных действий в районе реки Остер. В мемуарах написал: «Главный объект нашего наступления — Рославль — был захвачен!»
С легкой душой генерал отправился все в тот же Борисов, в штаб группы армии «Центр», на совещание с участием Гитлера. Совещание состоялось 4 августа. Кроме Гитлера, на нем присутствовали его адъютант полковник Шмундт, представитель оперативного отдела полковник Хойзингер, фельдмаршал фон Бок, генералы Гудериан, Готт и другие.
Гитлеру не терпелось узнать мнение генералов о дальнейших планах наступления. Все горой стояли за то, чтобы продолжать поход на Москву, уверяя фюрера, что силы у них еще есть, что успеха можно добиться в самое ближайшее время.
Но у Гитлера были другие планы. Он решил начать наступление на Украине, где группа армий «Юг» тоже добилась определенных успехов, к тому же сырьевые ресурсы будут крайне необходимы при наступлении на Москву. А их можно взять только на Украине, да и Крым предстояло обезвредить. По мнению фюрера, он являлся «авианосцем Советского Союза, откуда ведутся налеты на нефтепромыслы Румынии».
Гудериан все же рассчитывал на то, что Гитлер передумает и наступление на Москву состоится. Ведь от Рославля, где сосредоточены были его основные силы, до Москвы оставалось всего около 500 километров. Однако эту надежду пришлось похоронить сразу же после совещания.
Сожалений по этому поводу было предостаточно. 13 августа Гудериан выехал на линию фронта, проходящую по реке Десна. Рядом — Московское шоссе. Как хотелось бросить по нему бронированную армаду на восток! «С болью в сердце я наблюдал, — писал он, — как войска в полной уверенности в том, что в ближайшее время они будут наступать на русскую столицу, уже заготовили дорожные щиты и указатели с надписями «На Москву». Солдаты 157–й пехотной дивизии, с которыми мне приходилось беседовать при моем посещении передовой линии, только и говорили о возобновлении в ближайшем будущем наступления на восток».[29]
Наступление же на Украину не сулило быстрой победы. Это понимали и в ОКХ и нижестоящих штабах, понимали и то, что бои за Киев неизбежно приведут к зимней кампании со всеми вытекающими отсюда проблемами. Пытаясь как—то повлиять на настроение Гитлера, Гудериан отправился в ставку. Командующий сухопутными силами фельдмаршал фон Браухич рекомендовал ни в коем случае не говорить фюреру о своих планах наступления на Москву, дескать, есть общий план наступления на Украину, его и надо выполнять.
В разговоре, однако, Гитлер затронул вопрос о наступлении на Москву, выясняя боеспособность танковой группы войск Гудериана. Генерал сразу же ухватился за возможность объяснить фюреру целесообразность продолжения такого наступления, мотивируя тем, что советские войска за последнее время значительно ослаблены, они понесли огромные потери и вряд ли окажут серьезное сопротивление. «Я обрисовал ему (Гитлеру. — В.П.) географическое положение столицы России, — отмечал Гудериан, — которая в значительной степени отличается от других столиц, например, Парижа, и является центром путей сообщения и связи, политическим и важнейшим промышленным центром страны; захват Москвы очень сильно повлияет на моральный дух русского народа, а также на весь мир. Я обратил его внимание на то, что войска настроены наступать на Москву и что все приготовления в этом направлении встречаются с большим восторгом».[30]
Убедить Гитлера не удалось, восторги так и остались восторгами.
В планах Гудериана был свой резон. Его и Готта танковые и моторизованные дивизии еще обладали большой пробивной способностью, они могли бы доставить немало неприятностей советским войскам при движении на Москву. Свою боеспособность они доказали в боях на Украине.
Повернув свои войска с Остера и Десны к югу, ломая сопротивление разрозненных советских армий, Гудериан прошелся по Брянщине и северным районам Украины. Ему удалось захватить ряд городов — Нежин, Конотоп, Путивль, Ромны. Во второй половине сентября 1941 года под ударами главных сил группы армий «Юг» пал Киев.
Причины неудач советских войск под Киевом анализировались многими военными специалистами и политическими деятелями, но в каком бы контексте ни рассматривался этот вопрос, ошибки Ставки Верховного Главнокомандования, допущенные в период боев за украинскую столицу, просматривались со всей очевидностью, что привело к трагедии, так называемому киевскому «котлу».
Ставка переоценила возможности только что созданного Брянского фронта. 2 сентября командующему фронтом А.И. Еременко была поставлена задача: «Гудериан и вся его группа должны быть разбиты вдребезги. Пока это не сделано, все ваши заверения об успехах не имеют никакой цены. Ждем ваших сообщений о разгроме группы Гудериана».[31]
Гудериан нашел слабое место в обороне 21–й армии и основных сил Юго—Западного фронта и бросил в прорыв свои танковые и моторизованные соединения. Сюда же хлынули и правофланговые соединения 2–й полевой немецкой армии. Таким образом создавалась угроза Чернигову и всему тылу 5–й армии М.И. Потапова.
