«Дом Поэта» Лидия Чуковская начала писать в 1972-м и работала над книгой до середины 1976 года. К сожалению, эти годы были отмечены в ее жизни разнообразными общественными и личными трудностями. Например, был введен полный запрет упоминать ее имя в печати, а значит, и публиковать любые ее работы в России. К этому можно добавить пошатнувшееся здоровье и нарастающую слепоту.

Однако Лидия Корнеевна продолжала писать, выступать в защиту гонимых с открытыми письмами, работать над своими литературными замыслами.

…Главное, что заставило ее, отложив другие работы, взяться за полемику с Н. Мандельштам, было желание защитить память Анны Ахматовой. В декабре 1970 года, впервые услышав о «Второй книге», Лидия Корнеевна пишет в дневнике: «Ходят тревожнейшие слухи о новом томе мемуаров Надежды Яковлевны. Т. читала сама и отзыв такой: “Первый клеветой в Самиздате”».

Все это для А<нны> А<ндреевны>, для ее памяти, чрезвычайно опасно, потому что Надежда Яковлевна – большой авторитет. Где, как и кто будет ее опровергать? Наверное, там много лжей и неправд и обо всех, и обо мне, но это уж пусть. А вот как с А<нной> А<ндреевной> быть? не знаю. Но ведь это – наша обязанность. Потом некому будет».

Большое место (несколько глав) в «Доме Поэта» и занимает судьба Анны Ахматовой, спор по поводу восприятия ее стихов, посмертная судьба ее рукописей и ее изданий.

Одновременно с работой над «Домом Поэта» (первоначальное название «Несчастье») Лидия Чуковская готовила к печати свои «Записки об Анне Ахматовой». Препятствием для завершения «Дома Поэта» стала нарастающая болезнь глаз. В январе 1973 года Лидия Корнеевна отмечает в своем дневнике: «Надо каждый день работать часов восемь над Н. Я., а я слепну, слепну, слепну…» И 14 ноября 1975: «Вчера весь день, приехав сюда писать “Несчастье”, в ужасе разгребала груды накопленного, забытого, перепутанного. Как писать, если все, что тщательно подготовлено, рассортировано, я теряю и начинаю искать заново – по 4–6 часов в день?» И в 1976 году: «“Несчастье” я написала бы давно и легко, если бы не нужно было столько рыться в фактах, датах, текстах».

Эти обстоятельства не позволили Лидии Корнеевне закончить работу над книгой. Она сочла более существенным дописать «Записки об Анне Ахматовой». «Дом Поэта» в 1976 году пришлось отложить. В архиве от этой работы осталось пять толстых папок. В одной – перепечатанные и исправленные после замечаний первых читателей главы, в других – заготовки, выписки, материалы для продолжения.

Всего в перепечатанном виде сохранилось семь глав книги. Но «Седьмая глава» перепечатана и исправлена автором лишь наполовину. Конец ее (главки от пятой до восьмой) уцелел лишь в виде первого рукописного наброска, даже не перепечатанного на машинке.

Эпилог сохранился в нескольких рукописных неокончательных вариантах.

В архиве хранится также несколько вариантов главы, в которой Лидия Корнеевна полемизирует с утверждением Н. Мандельштам о том, что у Ахматовой была «самоуспокоенная старость». В этой главе предполагалось напомнить о судьбе прижизненных сборников Анны Ахматовой: от тоненькой книжки 1958 года (первой после постановления 1946 года), наполовину состоящей из переводов, – до «Бега времени», куда автору не дали включить «Реквием», две части «Поэмы без героя» и стихи 1930-х годов. Если к этому прибавить тревоги и хлопоты о друзьях, кочевой образ жизни, бездомность, болезнь, то станет ясно, что утверждение мемуаристки неверно. Эта глава существует лишь в виде отрывочных рукописных набросков и не включена в настоящее издание.

И все же мы решаемся предложить не вполне завершенный «Дом Поэта» вниманию читателя.

Для этого есть несколько причин.

Во-первых, свои основные мысли по поводу «Второй книги» Л. Чуковская успела высказать в завершенных главах. Работа «почти закончена», как отмечает автор в своем дневнике в 1983 году.

Во-вторых, «Дом Поэта» постепенно из полемики с Н. Мандельштам превращается в глубокий и интересный анализ творчества Анны Ахматовой и, в особенности, – «Поэмы без героя».

В-третьих, за 40 лет, прошедших со времени выхода «Второй книги» Н. Мандельштам, в печати появилось множество указаний на разнообразные фактические неточности у автора этой книги.

Первым выступил В. Каверин в защиту Ю. Тынянова (см.: Вестник русского студенческого христианского движения. 1973. № 108/109/110, с. 187–192). Там же ответ Н. Струве.

С конца 80-х годов опубликован ряд интересных свидетельств о реальных отношениях с людьми, упоминаемыми Н. Мандельштам. Можно назвать такие книги и статьи:

Э. Г. Герштейн. Новое о Мандельштаме: Главы из воспоминаний. О. Э. Мандельштам в воронежской ссылке (по письмам С. Б. Рудакова). Париж: Atheneum, 1986;

О. Э. Мандельштам в письмах С. Б. Рудакова к жене (1935–1936) / Вступ. ст. А. Г. Меца и Е. А. Тоддеса // Ежегодник рукописного отдела Пушкинского Дома на 1993 год: СПб.: Академический проект, 1997, с. 7—183;

Э. Г. Герштейн. Мемуары. СПб.: ИНАПРЕСС, 1998;

Надежда Мандельштам. 192 письма к Б. С. Кузину / Н. И. Крайнева, Е. А. Пережогина [Предисловие] // Борис Кузин. Воспоминания. Произведения. Переписка. СПб: ИНАПРЕСС, 1999;

Лариса Глазунова. Не хочу вспоминать // Эдуард Бабаев. Воспоминания. СПб.: ИНАПРЕСС, 2000, с. 321–328;

Е. В. Алексеева. Кто резал «Ватиканский список» архива О. М. (1995 год, рукопись, архив Л. Чуковской). Лидия Корнеевна прочла статью по рукописи, любезно присланной автором.

Авторы всех перечисленных работ свидетельствуют о тех или иных неточностях, скоропалительных выводах или ложных обвинениях во «Второй книге». Так, например, Е. В. Алексеева (США), работавшая с архивом О. Э. Мандельштама в Принстоне, в своей статье убедительно доказала, что Н. Я. Мандельштам напрасно обвинила Н. И. Харджиева, друга поэта, публикатора и комментатора его стихов, в уничтожении или краже автографов из его архива. «Мало-помалу были обнаружены <…> пропажи, приписанные Н. И. Х<арджиеву>», – замечает Е. В. Алексеева.

Ее вывод: «Вторая книга – публицистика <…>, где имена принесены в жертву идее – сведению счетов со временем. Осведомленный читатель уже не может не заметить искажения фактов, неточности и недостоверности, из-за которых пострадали живые люди».

И еще: «Размноженные ложные обвинения многочисленностью своей обретают статус клеветы, и в этом повинны издатели».

Лидия Чуковская, как увидит читатель, на страницах «Дома Поэта» также опровергает множество ложных фактов, неточных цитат и неверных дат.

Современному читателю нужно напомнить, как обстояли дела с изданиями Анны Ахматовой, когда была впервые опубликована «Вторая книга» Н. Мандельштам и когда Л. Чуковская писала «Дом Поэта», а ее «Записки об Анне Ахматовой» не были еще завершены и напечатаны.

Конец 1960-х, начало 1970-х годов были временем окончательных заморозков после оттепели 1956 года. В январе 1974 года Лидию Чуковскую исключили из Союза писателей, в феврале – выслан из страны А. Солженицын. Это были годы реставрации сталинизма, гонений на писателей, процессов против инакомыслящих. Самиздат конца 1960-х начинал превращаться в Тамиздат 1970-х. Последним прижизненным изданием Анны Ахматовой был «Бег времени» (1965), а за границей – первый том «Сочинений» (Нью-Йорк: Междунар. лит. содружество, 1965). Многие ее стихи хранились лишь в памяти друзей и были недоступны читателям.