Неподалеку от него развязного вида дама с грудным ребенком на руках громко втолковывала молоденькой инспекторше по делам несовершеннолетних: «Скотина он! Скотина бесшабашная! На него исполнительный на прошлой работе лежит, а он, сволочь, уволился и денег не плотит!»

– Зачем же было его дюралевой шваброй по голове бить? – спокойно реагировала привыкшая к подобным инцидентам инспектор. – Он же подарки ребенку принес…

– Пода-а-арки?!! – вопила дама. – Он, гад, трехмесячной дочке игрушку «За рулем» и лыжи принес! Сразу видно – не новые, украл где-то!.. Это он на что намекает, что я теперь алиментов не получу, пока снег не сойдет?!

Не найдя для себя ничего интересного, Кирилл развернулся, вышел из «дежурки» и тут же нос к носу столкнулся с крепким парнем.

Решив не бередить разволновавшиеся нервы дежурного, Желябин вынул из зубов сигарету и бросил:

– Что вы хотели? Вам кто нужен?

Если товарищ заблудился, если ему нужно не в милицию, а в суд, если произойдет и другая накладка, то дежурный будет Кириллу должен.

– Я… – Парень, не ожидавший такого натиска, подвигал крутыми плечами. – Я сообщение хотел сделать.

Санька не трогал кейс до самого обеда. Ходил по квартире туда-обратно, то с тарелками, то в туалет, то мусор вынести, однако к чемоданчику не подходил. Он сам не знал почему, но этого кейса он боялся. Скорее, не по той причине, что в нем находилось что-то, что могло ему угрожать, а потому, что между чемоданчиком и жестоко замученным и затем убитым человеком имелась какая-то связь. Пикулину казалось – щелкни он сейчас замками, и все в его судьбе изменится в недобрую сторону.

До часу дня он оставался спокоен, хотя на чемоданчик косился и не забывал о нем ни на секунду. Потом не выдержал, подошел к телефону и набрал четыре из шести цифр номера телефона Геннадия Владимировича, своего дяди. Набрал и быстро положил трубку на рычаги. Не хватало еще Шельмина в это дело вмешивать! Чего Санька добьется, если заинтригованный дядя приедет к нему домой на своей «шестерке»? Раздастся тот же щелчок замков, только теперь вместо одного хранителя тайны будет два. Несмотря на уважение к Геннадию Владимировичу, что знают двое – знают все. Еще неизвестно, что таят за собой створки кейса, а потому и неизвестно, как в случае шухера поведет себя дорогой дядя.

К половине второго Санька созрел. Тяжелое содержимое кейса, нисколько не стучащее при тряске, интерес, конечно, возбуждало. Однако еще больше томило желание поскорее от всего этого избавиться. И он, выкурив на кухне сигарету и не допив чашку кофе, стал собираться.

Спустившись вниз с кейсом в руке, он дошел до стоянки такси и, увидев знакомую машину с желтой крышей, махнул рукой.

За рулем новенькой «пятерки» сидел бесшабашный, удачливый парень. Санька не помнил случая, чтобы тот хоть раз пожаловался на высокий план и низкий «черный» заработок.

– Ты никак в институт поступил? – фыркнул коллега по парку. – Куда тебя добросить?

Сашка едва не промолвил «до ГУВД», но вовремя спохватился. Произнеси он сейчас это, не отвяжешься от расспросов в парке целую неделю.

– На Каменскую, – ответил он. – Рядом с католическим собором тормознешь. Мне в кабачок заскочить нужно. Друга армейского встретил.

Выскочив из машины, он постоял, прикуривая и одновременно дожидаясь, пока она скроется из вида, потом круто развернулся, перешел дорогу и оказался на площадке, предшествующей высокой мраморной лестнице. Говорят, раньше в этом доме была Торговая купеческая палата. После революции дом заняла ВЧК. Теперь здесь ГУВД.

Только сейчас Санька понял, как трудно взойти по этой лестнице. Что он скажет? Что нашел кейс в машине? При нынешнем развитии оперативного дела его сначала посадят в камеру, потом вызовут саперов, МЧС, «Скорую», вскроют чемоданчик и только потом начнут с ним разговаривать. А где нашел? А почему сразу в милицию не привез? А ведь ты уже покопался в «дипломате»? Что взял оттуда? Денег точно не было? Надо тебя проверить на причастность к совершению различного рода преступлений…

Бросив окурок в чугунную урну, Пикулин поднялся к стеклянным дверям и решительно вошел внутрь.

Сразу пахнуло атмосферой недоверия, и за первые две минуты пребывания в этом заведении Санька трижды почувствовал спиной, как по ней прошлись чьи-то взгляды.

Вопроса, куда идти, не стояло. В подобных случаях нужно двигать к дежурной части.

– А где у вас сидит дежурный? – спросил Санька у первого попавшегося на глаза человека в форме.

– Там же, где и вчера, – добродушно ответил капитан.

– А где он сидел вчера?

– Вон за той стеклянной перегородкой. – И капитан показал, за какой.

Дойдя до двери, Пикулин остановился, и вдруг ему мучительно захотелось домой. Взять пару пива в киоске, развалиться перед телевизором и провести последние часы перед завтрашним рабочим днем в полном одиночестве…

Но, как известно, если дверь не открываешь ты, то, если ты не хочешь в нее заходить, она обязательно откроется сама.

Дубовая мореная створка шатнулась в сторону Саньки, и тот едва успел шагнуть в сторону. Перед таксисом стоял крупный мужчина возрастом между тридцатью и сорока, в костюме спокойного тона. Он задумчиво держал в зубах сигаретный фильтр.

– Что вы хотели? Вам кто нужен?

Санька почувствовал, как взгляд мужчины, словно рентген, проник под его одежду, ощупал от пяток до затылка, потом скользнул лазером, обжигая плечо, по руке, в которой была зажата ручка кейса, и так же снизу вверх поднялся до уровня глаз. От этого взгляда стало сразу неуютно, и Пикулин машинально, словно залепляя свежую прореху в теле, подвигал плечами.

– Я… – выдавил он. – Я сообщение хотел сделать.

Парень наклонил голову вбок. Они были почти одного возраста, однако Санька чувствовал, что теряется перед этим сверстником.

– Какого рода сообщение? – Он был повыше и, словно стараясь высосать из таксиста всю энергию, завис над ним, как уличный фонарь.

– Я хотел дежурному… Вы дежурный?

– Нет.

– Значит, я не к вам, – заявил Санька.

– Это смотря какое сообщение. Возможно, что и ко мне. Труп обнаружили? – Глотая слюну перед этим телепатом, Санька сквозь ужас все-таки догадался, что тот шутит. – Тогда вам ко мне.

– Я, если завтра обнаружу, сразу к вам бегом, – пообещал Пикулин. – А сегодня вещь нашел и хочу ее в милицию сдать.

– Эту? – Взгляд милиционера в штатском опять опустился к правой ладони Саньки.

– Нет, – почему-то сразу соврал тот. – Но если настаиваете, то могу сдать и ее…

Тот отстал, но напоследок еще раз осмотрел визитера.

– Вон там дежурный. – И кивнул в направлении двери.

Войдя в шумное помещение, где кишели милиционеры, гражданские, крикливые женщины и где разговаривали сразу две радиостанции, Санька окончательно растерялся. Он уже жалел о своем благородном порыве. Сквозь стекла в трех подряд камерах виднелись какие-то ужасные рожи, орущие на разный манер, и в это мгновение его посетила догадка, что не пройдет и двух минут, как он присоединится к ним и так же будет прижимать нос к оргстеклу с просверленным в нем отверстиями, призывать милицию к благоразумию и требовать адвоката.

«А на кой мне все это сдалось, если в городе целых два моста, а под ними – глубокая река?!»

– Чего вы хотели, гражданин? – развернулся к нему усатый майор. На его сером кителе красовался значок «Старший оперативный дежурный».

– Я нашел… Я нашел подонка, который регулярно вывинчивает лампочки в моем подъезде! – заявил Сашка, холодея от осознания того, какую реакцию может вызвать такое заявление в помещении городского УВД.

– Чего? – Усы майора распушились, как гагачий пух на морозе. – Свиридов! Вы что, жопу от стула оторвать не можете, чтобы опросить людей перед тем, как направлять ко мне?! А вам, долгожданный мой, ЖЭУ надо прессовать, а не ГУВД! В ЖЭУ!..

Саньку вытолкнули даже не за дверь «дежурки», а за стеклянные двери здания.