Время. Ох, как он оценил его за последнее время. Время, утекающее между пальцев. Его время. А здесь, в шесть часов свободен, и домой, в любое время дня можешь заскочить на часок, на два. Он знал, зачем ему нужен этот час.

Поэтому сейчас он натянул на лицо маску слащавой вежливости и повышенного внимания. Его спрашивали:

– Что вы, Рюрик Адрреевич, с вашим опытом, можете сказать о нашем балансе? – резко спросила Евлампия. Она, убрала руку от лица и подвинула к нему папку годового отчета. Он вздрогнул, и не смог отвести взгляда. Смуглое с широким овалом лицо, чуть припухлые губы, и настороженные, готовые дать отпор монгольские, миндалевидные глаза. Евлампия Шахова сняла очки. Под левым глазом, который до этого прикрывала рукой, явственно был виден припудренный синяк.

Глаза ее полны холодной насмешки. А Скударь поплыл. Он знал себя, свое собачье семя. Не будет теперь ему покоя. Если останется, то сгорит как мотылек на огне этой Керосиновой Лампы. И в тоже время если добьется ее, это будет самый крупный алмаз, в бриллиантовом ожерелье его дам.

Он подумал, как у восточной женщины вдруг оказалось исконно русское, полузабытое имя? Надо будет потом спросить у кого-нибудь. А лучше у нее самой.

Скударь засмотрелся на нее. Умные глаза холодно изучали его. Умных не люблю, сказал мысленно Скударь. Она поняла и ответила: от избытка ума вы, по крайней мере, не умрете.

Приблизительно так у него строился всегда разговор с умными женщинами. Он их терпеть не мог. А эта сразу вызвала у него жалость. Захотелось сказать ласковое слово, спросить, почему не одела черные очки? Хочет показать, что не боится ничьего осуждения. Господи, какая женская незащищенность проглядывала, за этими худенькими плечами. Скударь, представил, как, в скором времени, будет ей с руки скармливать бутерброды, а она, смеясь тянуться за ними. Что так и будет, он не сомневался. Поняла ли она его? Похоже, поняла. Ничего не получится, не сверли взглядом, говорили ее глаза. Умная женщина.

Он отвел взгляд. На ее вопрос, что можно сказать об их балансе, он ответил так:

– Все что хотите, и не хотите услышите. Ну, что же давайте, глянем, чем вы дышите?

Вскользь бросив взгляд на первую страницу, на активы, он перевернул ее. На первой странице ничего интересного не было; пара миллионов основных средств и пятьдесят миллионов незавершенного производства. Дальше в оборотных активах шли небольшие материальные запасы, почти нулевой расчетный счет, приличная дебиторская задолженность почти на двадцать миллионов рублей и три миллиона рублей налога на добавленную стоимость.

Интереснее смотрелся пассив баланса. В разделе «капитал» был отражен символический уставный фонд и нераспределенная прибыль в сумме тридцать миллионов рублей. Еще тридцать миллионов числилось на статье «займы и кредиты», имелась небольшая задолженность по налогам, а остальная сумма пятнадцать миллионов была отражена в «прочих кредиторах». Год был закрыт с минимальной прибылью.

Вшивенький баланс. Ничего интересного. Надо посмотреть расшифровку дебиторов и кредиторов, а так все понятно, подумал Рюрик. Он медленно перелистал годовой отчет, нашел расшифровки дебиторов и кредиторов, пробежал по ним глазами и, вернувшись к балансу, поднял глаза не на нее, а на генерального директора.

– Что вас конкретно интересует?

Керосиновая Лампа теребила очки. Она переключила внимание на себя.

– Только не надо, пожалуйста, нам зачитывать статьи баланса. Вы своими словами расскажите, как вы понимаете наше финансовое положение.

Рюрик независимо пожал плечами.

– Своими, так своими! Я сейчас навскидку вам скажу то, что вы не хуже меня знаете. Даже если потом я вам распишу эти же цифры детально, не думайте, что еще что-нибудь существенное к сказанному прибавится.

Сам же про себя подумал, что детально им ничего расписывать не будет, а в случае чего распечатает оборотно-сальдовую ведомость из компьютера и пусть они ее хоть под микроскопом изучают. Он неспешно вытащил из кармана пачку сигарет.

– Вы курите? – спросила она его.

Ее вопрос Скударь правильно истолковал. Керосиновая Лампа непроизвольно спросила то, что не должна была спрашивать. Это первый листок, который упал с древа ее внимания к нему. Она это поняла, и поправилась.

– Я хотела сказать, что у нас не курят.

Великий психолог, а Скударь себя таковым считал, широко улыбнувшись, только сейчас ответил на ее укол, о своем богатом опыте.

– А я, подумал, что вы о моем здоровье решили заботу проявить, чтобы мой богатый опыт, до времени не завял.

– У меня есть о ком заботу проявлять, – резко ответила она.

Оно и видно, подумал Скударь и, продолжая улыбаться, сказал:

– Я их вытащил из кармана специально, чтобы вы видели, как на ваше отрицательное отношение к куреву, я вам уступлю.

– Спасибо. Считайте, я оценила.

Он промолчал, хотя в другой ситуации с умными, можно было по пустякам пикироваться до бесконечности.

– Евлампия! Перестань! – генеральный директор, пододвинул ему пепельницу.

– Нет, нет, нет! – Скударь отодвинул ее подальше. – Перейдем лучше к нашим собакам.

Он ткнул пальцем в нераспределенную прибыль – тридцать миллионов рублей.

– Ну, во-первых, уважаемые дамы и господа, вы умно поступили, что не стали полученную за прошлые годы прибыль шерстить, распределять ее на дивиденды, а оставили ее нераспределенной.

– Почему правильно? – встрепенулся Куроедов.

– А потому правильно, – Рюрик выдержал небольшую паузу, – что ваша нераспределенная прибыль, в активе баланса превратилась в дополнительные оборотные средства. У вас уставник, кот наплакал. А крутиться надо каждый день, иметь таньгу на расчетном счете. Так что считайте, вы дополнительно капитализировали эту сумму, тридцать миллионов. Но, даже, капитализировав ее, вы вынуждены были прибегнуть в заемным средствам, взять еще тридцать миллионов, чтобы перекрыть омертвленное пока незавершенное строительств в пятьдесят миллионов рублей. Кредит у вас будет еще долго висеть.

– Почему долго? Мы его скоро погасим! – воскликнул Куроедов.

Рюрик внимательно посмотрел на него, потом перевел взгляд на Евлампию. Она внимательно его изучала. Ей эти цифры были не интересны.

– Чем вы его погасите? – спросил Скукдарь. – Даже если вы почистите всю дебиторскую задолженность, а это двадцать миллионов рублей, у вас все равно зависнет займа на десять миллионов. А на заем, как я понимаю, потихоньку капают проценты. Поэтому у вас в этом году практически и не было прибыли. – И тут же с ехидцей подковырнул директора: – Правда, прибыли в этом году могло не быть еще и потому, что вы всю ее направили на обналичку. Но до этого я еще не дошел. Я ведь только по верхушкам пока смотрел.

Евлампия впервые улыбнулась краешками губ.

– А что, это так сразу и бросается в глаза? – спросил Куроедов. Снова в руках у него появился носовой платок и пошел гулять по уменьшенной копии земного шара. Скударь постарался успокоить внезапно взмокшего генерального директора.

– Просчитывается это элементарно. Главное не зарываться и иметь надежные договоры от чистой фирмы: договор, акты, счета-фактуры. Даже если налоговая докопается, а она просекает такие моменты враз, и даже если она организует встречную проверку, то все равно ничего доказать не сможет. Естественно, если контрагентом не был дядя Вася, у которого украли паспорт. Итак, продолжим далее.

Теперь Рюрик ткнул в активе баланса в цифру три миллиона рублей. По ней был отражен налог на добавленную стоимость.

– А эта цифра означает, что вы начали строительство до 2005 года, дебитор за предыдущие годы. Эту сумму можно будет принять к зачету только, когда вы свой объект закончите строить и подадите документы по нему на регистрацию в соответствующие органы. Помните, налог был тогда двадцать процентов.

– Его надо было принять к зачету! Мы переплатили три миллиона налога! – воскликнул Куроедов, вытирая пот со лба.

Рюрик отрицательно покачал головой и удивился, чего он так потеет? Кондиционер, вроде работает.