Он вспомнил, как купил ей небольшую южнокорейскую машину. Думал радости будет, а она, бросившись на шею, тут же указала на отсутствие приличного багажника.

– Зачем тебе большой багажник, объясни! Помидоры на базар возить или любовника в нем прятать?

Года два назад случился этот разговор. Он поехал на дачу без Клавдии и столкнулся с теми же претензиями. Жена его, оказывается, озвучивала пожелания матери. Это теще нужен был вместительный автомобиль. Загородный дом был ненасытной прорвой.

– Мне надо привести кресло-качалку и два мешка цемента, – заявила теща.

– Римма Михайловна! – с ехидцей заметил Скударь. – Надо выбирать что-то одно: или мешки с цементом, или кресло качалку.

– Это почему же?

– Если вы, как говорите, рафинированная, потомственная интеллигенция, то при чем здесь цемент? Ваше дело с утра в кресле качалке с книгой лежать. Оставили бы часть мужских забот на мою долю. А то ведете себя как капрал.

«Капрал» был излишним, а остальное по делу. Теща взвилась натуральной коброй и нанесла ответный удар:

– Рюрик! От тебя пока дождешься помощи легче самой сделать. Ты вон дочку мою замуж взял? Взял! Обязанности матримониальные есть? Есть! Манкировать ими не надо. Она у меня домашняя. А с твоей стороны исключительно одни советы, а где реальное дело? На Тишинке, с молодыми? Здесь тоже живые люди.

Ну, это было уже слишком. Как бы близка ни была мать, но обсуждать с ней интимные подробности, увольте. Вшивая интеллигенция не знала запретных тем. Скударь со своим крестьянским воспитанием, этого не понимал и поэтому от души врезал теще:

– Из живых людей здесь только вы да я. Что вы имеете в виду, когда говорите, что я манкирую своими обязанностями.?

– Да ты еще и пошляк!

– Я может быть и пошляк, а вот взгляд у вас похотливый.

– Похоже, нам с тобой в одном доме не жить! – медленно, членораздельно произнесла теща.

– Похоже!

Купил, называется, на свою голову жене машину. Естественно после такого разговора ему в загородном доме делать больше было нечего.

Какой либо умеренности в запросах и притязаниях совершенно не просматривалось ни со стороны жены, ни со стороны тещи. Он сам дал слабину с первого дня, позволил им сесть себе на шею.

Пока был жив тесть, членкор, Рюрику было с кем в доме поговорить. Тесть был подкаблучником и большим рыночником. Не смог он вписаться в рыночный рай. Власть приближала к себе конформистов, всегда готовых прижаться к сапогу власти, обмести бородой пыль с державных башмаков. Тесть же Рюрика не умел совершенно ориентироваться в современном мире, хотя и имел большие заслуги перед нынешней властью. Наивный человек, после поездки в одну из свободных экономических зон открытых на Кавказе, он подал правительству докладную записку как увеличить сбор налогов.

– Вы коротко резюмируйте! – попросил его высокопоставленный чиновник. Тесть коротко резюмировал.

– Закрыть эту черную дыру. В нее как в прорву, бесследно утекают бюджетные деньги. Вот реальный резерв пополнения федеральных доходов.

Уж на что был молод Скударь, но и он с сожалением посмотрел на высоколобого тестя, через неделю выброшенного с поста руководителя рабочей группы, и изливающего ему всю злость и досаду на своих более молодых, конкурентов-реформаторов.

– Не на тот поезд сели! – попробовал подвести научную основу под свою отставку тесть.

Теща как всегда вмешалась.

– На поезд тот сели. Но, кто его дурака заставлял писать эту дурацкую бумагу? Меня бы спросил. Этот чинуша сам из этой черной дыры наверно кормится, а он предлагает ему ее закрыть? Господи, если в реальной жизни не разбираешься, посоветуйся с умными людьми.

«Умные люди» были естественно сама теща. Несмотря на отсутствие волчьей хватки у титулованного тестя Скударь был ему благодарен за то, что тот перед смертью выбил ему комнату на Тишинке. Теща и на Скударя смотрела как на своего подкаблучника мужа. Она считала, что неудачная партия составилась у ее дочери. Зять звезд с неба не хватал, имел неплохую работу и зарплату, но это не то, не то! Не Канны, не Монако, не Флорида, не Мальдивы, и даже не Рублевка.

В разных взглядах на жизнь был заложен источник конфликта. Скударь не был изнеженным сибаритом, но был последовательным эпикурейцем. Рвать пупок, когда тебе и так хорошо, он не собирался. А теща все время твердила:

– Время утекает безвозвратно. Второго такого не будет. Локти будете кусать, да будет поздно. Кто тебе не дает создать банк? – наезжала она на мужа. – Зятя, дурачка поставишь председателем правления. Ну, хоть страховую кампанию создай. Что ты все на своих книгах, да на званиях зациклился. Кому твоя стабилизация нужна, это же демагогия. Деньги делать надо.

Загнала остепененного мужика баба. Два инфаркта на почве своей мнимой никчемности он получил. Скударь играя в шахматы с тестем, как-то ему заметил:

– Ехали бы Вадим Петрович на дачу, да и жили там себе потихоньку.

Теща взбеленилась.

– Он и дачу государственную не приватизировал. По Рублевке. Завтра она миллионы будет стоить. Чего он ждет? Пока отнимут? О, господи, что за бесхребетные мужики Клавдия нам достались. Один ученого из себя корчит, в академики до сих пор пробиться не может, а милый зятек, тот вообще мышей не ловит. Его все устраивает, никакого честолюбия.

Ей бы родиться в шароварах. Права, как обычно, она оказалась. Освободив тестя от председательства в рабочей комиссии, отобрали и государственную дачу в по престижному Рублево-Успенскому шоссе. Видимо сильно тесть на мозоль кому-то наступил, предложив прикрыть черную бюджетную дыру. Тесть получил один инфаркт, после дачи – второй, а затем заиграла траурная музыка. Никому не нужны оказались ни его академические звания, ни его мысли, ни его книги. Институт быстро перешел в чужие руки. Теперь у тещи-погонялы остался один дурачок – Скударь. Она хотела запрячь его в телегу собственных гениально-расплывчатых, но суперденежных идей. В моде в то время были финансовые пирамиды. Однако Скударь сразу поставил ее на место:

– Я в рисковые игры не играю. Мы не на стороне организаторов. Не будешь знать, потом, кого и где искать.

Теща гнула свою линию.

– Вот и мой покойник был такой же трус. Всего боялся. А люди куют деньги, пока железо горячо.

Скударь отрицательно покачал головой.

– Нет. Мне много в этой жизни не надо. Были бы вы живы и здоровы, а остальным, едой и жильем над головой я вас обеспечу.

Римма Михайловна сделала выводы.

– Дочь, нам на зятя не очень повезло.

Именно тогда между тещей и Скударем добавилась еще одна трещина. Разговаривать, вежливо разговаривали, а тепла никакого не было. Клавдия же заняла сторону матери.

Скударь вспомнил, как они познакомились. Его дружок Сергей женился, а он у него на свадьбе был шафером. Невеста была из профессорских кругов. Соответствующий, академический круг был и в ресторане. Скударь был в ударе – друг женился. Он и танцевал, и тосты произносил, и подарки собирал, и шутками-прибаутками сыпал, был предупредителен, вежлив, корректен. Если еще посчитать, что среди ученой братии единственный имел накачанную фигуру атлета, то становится понятным, что приглашенная вместе с родителями Клавдия, обратила на него внимание.

Она его спросила, на каком он курсе учится? Скударь ответил, что выходит на диплом.

По лицу было видно, Клавдия, оценивала его как жеребца на конном базаре. Она задала ему еще много вопросов; собирается ли он в аспирантуру, где живет… Именно в этот момент и надо было присмотреться к ней. Сказал бы дурак, что работает слесарем, посмотрел бы на реакцию. А он решил поддержать интерес к собственной персоне и заявил, что уже подрабатывает на фирме и за границу собирается на постоянную работу.

У нее на лице появилась настороженно-недоверчивая гримаска. Броская красавица, она считала, что все мужчины должны весь мир положить у ее ног, что она заслуживает богоподобной сверхучасти.

Без заграницы, закончилось бы их взаимное влечение недельной, пусть даже месячной вспышкой-страстью.