Кусок мяса в виде обескровленного ужа, целиком попал в рюкзак.

К обеду, пока были силы, Лона прошла еще километров тридцать. Итого от точки приземления она удалилась километров на сто пятьдесят. Столько по шагам получалось. На этот раз от радужного, боевого настроения не осталось и следа. Она устроила привал на пять часов. Снова натянула тент и легла отдыхать под ним. Подсчет жизненных средств оказался неутешительным. У нее остался литр воды. Этой воды хватит один раз напиться. Дров, для того чтобы поджарить ужа не было. Она не очень из-за этого расстроилась. Китайская походная кухня с пустынными деликатесами начинала ей надоедать. Есть ей совсем не хотелось, Лона подумала о том, что уже почти в два раза перевыполнила намеченный план учений и, пожалуй, не будет зазорно подать сигнал о бедствии, о месте своего пребывания. Три дня в пустыне многовато.

Что ж, пусть ей бросят в лицо упрек в том, что не смогла дольше продержаться. Это их право – руководителей курсов и полковника Манштайна. А с Лоны достаточно.

Она приняла окончательное решение. При новом появлении самолета, она зажигает дымовую шашку, и пусть ее отсюда забирают. Нечего на пустом месте строить из себя героя. Она не шахидка, чтобы умирать за идею.

О…о…о! Последняя мысль ей несказанно понравилась. Действительно всего должно быть в меру, в том числе и героизма. Итак, при следующем появлении самолета она пускает сигнальную ракету. Пилот засекает ее местонахождение, передает на базу, и пока не прилетит вертолет, сбрасывает ей пищу и воду.

Значит, если я приняла окончательное решение, подумала Лона, то не обязана экономить каждую капельку воды, а могу спокойно утолить жажду.

Она достала из рюкзака пластиковую бутылку с водой, и с огромнейшим наслаждением за один присест выпила ее. Вода была теплой на вкус и отдавала полиэтиленом. Лону моментально прошиб обильный пот, на лбу выступила испарина. К ее удивлению жажда не пропала, а наоборот захотелось еще сильнее пить.

Однако пластиковая бутылка была пуста. Последние капли Лона слизнула языком. Теперь бутылка ей была не нужна. Она хотела выбросить ее подальше, а потом раздумала. С немецкой, врожденной аккуратностью она посчитала, что не имеет права засорять Африку, и в частности пустыню Сахара, и сунула бутылку в рюкзак.

Двигаться дальше она больше не хотела, и решила дожидаться на месте самолета.

Он появился через час, вдалеке, за ее спиной, темной точкой, там, где она была ранним утром. Лона поняла, что переборщила с темпом движения. Ушла слишком далеко вперед. А ее, рассчитав среднюю скорость пешехода, и очертив на карте круг, ищут значительно ближе от места выброски. Это и так 13200 квадратных километров. Нечего было нестись со скоростью антилопы. Теперь, чтобы попасть под разверстанную площадь поисков, придется, возвращаться, обратно, с раздражением подумала она и вместо того, чтобы встать осталась лежать.

Однако самолет до вечера так и не появился. Лона не сдвинулась с места. Ее жгла обида. Почему ее ищут не там где надо? Неужели, там, в штабе, не могут мысленно встать на ее место и спрогнозировать ее действия и направление движения? Правильно говорят, поспешишь, людей насмешишь.

Ночь наступила слишком быстро. Ей ужасно хотелось пить, но воды не было ни грамма. Поторопилась она выпить все до последней капли. Лучше бы дотерпела до темна, и сейчас по глотку пробовала этот царственный, божественный напиток.

С водой, с обычной водой, с прохладной водой из колодца, с ведром кристально чистой и холодной воды ничто не может сравниться на этом свете. Истинную цену жизненных благ определяют только экстремальные условия. В пустыне нужны не изысканный коктейль и два пуда неподъемного золота, а живительная влага и сушеная лепешка хлеба.

Во рту стала появляться клейкая слюна, и с каждым разом проглотить ее становилось все трудней и трудней.

Паники не было. Но была необъяснимая обида на далекие звезды, загоревшиеся на небе. Неужели в этом огромной и бесконечной вселенной человек создан только для страданий и лишений? Господь, взываю к тебе, пролей мне на голову ливень.

Лона знала о тщетности подобной просьбы. В центре пустыни Сахара дожди выпадали раз в несколько лет. Ночь прошла беспокойно. Она несколько раз за ночь просыпалась, услышав сквозь сон чьи-то тяжелые и размеренные шаги. Оказывается, ее чуткое ухо ловило удары пульса на собственной руке.

И лишь к утру Лона забилась тревожным, но крепким сном. Восход солнца она проспала. Видимо, принятое решение дожидаться на месте самолета, не завело биологический будильник. А так, Лона могла проснуться в любое назначенное время. Через час, значит через час, через два, значит через два.

Влажные салфетки еще оставались, одной из них она вытерла лицо и губы, а второй постаралась протереть тело.

В ее положении ничего другого не оставалась, как только сидеть и ждать, или попробовать вернуться обратно, попав в круг наиболее интенсивных поисков. Но возврат скостит в меньшую сторону те километры, что она прошла, а значит и ее победа не будет столь внушительна. Нет уж, подожду здесь, решила Лона. Не найдя меня там, вы все равно вынуждены будете расширить круг поисков. Будем считать в таком случае, что эти лишние километры, пройденные вчера, я прошла сегодня.

От одной только мысли, что ее найдут лишь на четвертый день в ста пятидесяти– ста семидесяти километрах от места выброса, наполняло сердце гордостью. Лона взобралась на вершину бархана и окинула взглядом горизонт. Слева тянулось высохшее русло реки. А не попробовать ли мне, подумала Лона, пока прилетит первый самолет, докопаться до воды. В местах поворота рек, бушмены обычно вырывают ямку в руку глубиной и ждут, пока на дне не появится вода. Я не бушменка, а вдруг повезет. Она вскинула рюкзак на плечи и через десять минут шла по древнему руслу. Вот и изгиб реки, здесь под обрывом надо попробовать. Лона собралась уже опустится на колени, когда увидела выступающий их под песка, край мотоциклетной шины.

Откуда здесь может быть мусор, подумала Лона. Она рукой стала отгребать в сторону песок, с опаской поглядывая на нависающую над ней громаду слежавшегося песка. Как только она добралась до сидения, то поняла, что является свидетелем давней катастрофы. Из песка появился высушенный до состояния воблы мотоциклист и его спортивный мотоцикл. Искали его может, да видно недавно песок сдуло с заднего колеса.

Лона оттащила высушенную мумию в сторону и стала осматривать мотоцикл. Он должен быть исправен. Она заглянула в бак с бензином. Он почти полон. А вдруг заведется? Тогда она влегкую доедет до первого жилья и воды. А координаты этого француза она отправит по почте, во французское посольство. Ему уже все равно ничем не поможешь. Только бы мотоцикл завелся. На нем ведь можно проехать километров четыреста. Если не больше. И вода у него есть в двух галлонах. Целых десять литров.

Первым делом Лона напилась. Вот теперь она на коне, может еще денек, а то и два не подавать, признаков жизни, а может совершить ускоренный марш бросок. Что выбрать? Молодость выбирает экстрим. Она надавила на педаль, и движок чихнул. Она еще раз попробовала, и он ровно заработал.

Забросив рюкзак на заднее сиденье, Лона одела ненужный теперь мотоциклисту шлем, опустила забрало и выжала сцепление. На мотоцикле был встроенный компас. Выдерживая направление строго не восток и выбирая дорогу со сравнительно твердым основанием, в первый же час Лона проехала сто километров. А ведь нет еще семи часов часов утра. Если не перегружать двигатель, то на нем можно одолеть и все пятьсот километров. Проехав триста километров она впервые запаниковала. Бензина хватит еще километров на сто, а дальше что делать? Впереди были только безлюдные бескрайние пески. Где же люди?

И вдруг на далеком бархане Лона увидела силуэты верблюдов. А не мираж ли это? Нет, двигаются. Слава богу, теперь она спасена. Небольшой караван. Но это ее спасение, это ее будущий триумф.

Разглядев хорошо направление движения каравана, Лона дала огромный крюк, и сделала остановку в точке предполагаемого пересечения. Мотоцикл она засыпала песком.