Поросшие вусмерть ботвой «командиры», в свободное от дежурств время увлечённо ковыряли землю, в то время как мои, словно жуки, облепили насосную и «одолели» её в один прекрасный день. И замахнулись на большее, — в тот же вечер, ужиная на воздухе под сколоченным навесом, эта «дикая трудовая дивизия» всерьёз вознамерилась обнести подобным же частоколом и нашу Базу.

Слушая их похвальбу, я вспоминал перепуганного человеческой стопой на песке Робинзона, обуреваемого такой же настоятельной потребностью. Не желая гасить трудовой порыв, я поднял стакан с восстановленным из порошка соком «за успех сего безнадёжного предприятия»…

Тем временем мои планы стали требовать дальнейшего логического развития и претворения в жизнь. Перевал понемногу освобождался от снега. Теплело не то, чтобы стремительно, но ощутимо. И только сами вершины, да ложбины между склонами, ещё находились в вороватой власти притаившегося упорного холода. Меж тем талая вода, на время вздувшаяся над поднявшимся из пучины городом, тоже резко пошла на убыль.

Вчера мы впервые увидели, как облачность на пару секунд истончилась, и сквозь разрывы перистых облаков нас пытается увидеть небо. Нужно было спешить, чтобы пройти «по улицам и районам» ещё на лодке.

Если упустим момент, придётся невесть сколько ждать, пока подсохнет до состояния прочной корки намётанный ил. Да и подсохнет ли? Никто не исключал, что это лето, и тем более осень, будут также дождливыми.

И тогда не видать нам «сладкого варенья», как пузатому дяде носков собственных ботинок…

Поэтому я отдал все необходимые распоряжения Шуру.

Наш «караван» представлял собою несколько уродливое, но «капитальное» в своей основательности зрелище. Моторный катер, тянущий на буксире подобие аляповатой баржи с наращенными бортами, «сколоченной» прямо у кромки воды… И на ней, на этой «барже», установлен трофейный «Корд».

Трое в катере, — вместе с генератором и канистрами, — с запасными бензином и дизелькой. И четверо на этом импровизированном понтоне. Мы идём «тариться», как радостно выражаются члены моего отряда. Наравне с оружием, мы изрядно припаслись всяческим инструментом, который может нам понадобиться в нашем «деле», на которое мы идём.

Грубо говоря, мы целенаправленно идём мародёрничать… Ещё точнее — грабить почившую цивилизацию.

Срывать ничьи уже «плоды» с ранее частных «деревьев».

На месте нашего спуска на воду нас будет ждать наш же грузовой транспорт. Надеюсь, нам хоть будет, что на нём туда увезти…

Иначе, если всё и вся вокруг безнадёжно испорчено, данная «экспедиция» превращается в пустую трату, пусть и запланированную, времени, сил и ресурсов. Чёрт его там знает, что, где и в каком состоянии нам повезёт найти…

Может, всё изобилие уместится в безразмерной панаме Вурдалака? И он потребит это всё сам и прямо на месте…

— Шур, давай-ка жми на воинскую часть… — Именно там и в паре ближайших складов и супермаркетов стоит порыться тщательнее.

В холодной воде и илу предметы и консервированная пища, которые я надеюсь отыскать, сохраняются лучше, чем в тёплом рассоле. А поскольку в деле поддержания постоянных довольно низких температур нам благоволит сама природа… Я рассчитываю на сохранившиеся боеприпасы и на то, что выпускалось в плотной герметичной упаковке.

…Тихо скользим по одной из главных улиц Города. Странное ощущение нереальности, недостоверности происходящего не оставляет никого равнодушным. Над нами висит тягостное молчание, нарушаемое лишь натужным рокотом двигателя катера.

Погибшие деревья, ранее окружавшие эти оживлённые шоссе, торчат чёрными щупальцами и мёртвыми палками без большинства своих ветвей. Им будто отсекли заражённые проказою руки…

Многие выглядят, словно посаженные корнями вверх. Оголённая древесина, без коры и мелких отростков, маслянисто блестит чёрным аспидом, разлохмаченностью начинающих уже гнить и разбитых тяжёлыми предметами волокон…

Деревья мертвы. Они будто олицетворяют собою, своим состоянием, весь ужас царящего вокруг упадка. Им никогда более не суждено радовать нас своим цветением, зеленью молодой весенней листвы…

Тряхнув головою, отгоняю нахлынувшую тоску и невесёлые мысли. Пожалуй, стоит следить за тем, что происходит вокруг, из других соображений. Из тех, с которыми мы сюда и собрались, собственно.

…Вот и вынырнувшие на три четверти из пучин казармы и склады. На «барже» моими начинаются предписанные приготовления.

Как и остальным простым жителям, из части мало кому удалось спастись. Да и тем, кто бежал и спасался, было не до обвешивания себя железом, которое лишь только помогает утонуть. Разве что лёгкое стрелковое оружие, которое захватили вдруг самые продуманные и смекалистые. Поэтому я всерьёз рассчитывал, что нам будет здесь чем разжиться.

Когда-то мною из списанного с судов имущества были приобретены по дешёвке два комплекта превосходных спасательных костюмов. Ну, а уж простейшие маски для любителей полюбоваться рыбками продавались всюду и везде. Горка талька — и ваши маски хранятся долго. Автомобильный компрессор для подкачки шин, кусок кислородного шланга, для большей безопасности просунутый в тонкий металлический рукав от электропроводки. И крепящийся к затылку, наподобие хирургической маски, загубник, грамотно приделанный к двухпроходному водопроводному обратному клапану. Вот и все хитрости, позволяющие умному русскому мужику безболезненно погрузить своё бренное тело на глубину до семи метров. А при желании и умении — и чуть больше.

В некоторых книгах «про ЭТО» продвинутые, но недалёкие американцы искали непременно гидрокостюм, огромный компрессор и акваланг, чтобы таскать подобные «каштаны» из огня погибших городов. Кино насмотришься, как чистенькие мальчики в блатных гидрокостюмах шагают по улицам затонувших городов. Бред чистой воды, уж прости Господи!

Вот что значит неумение думать головой и работать руками. Изнеженность и привычка к благам и удобствам. Нету у тебя акваланга — ходи голодный. Не нашёл иголку — ходи без штанов.

А у нас — как в мультике: один меха гармошки раздувает, другой по дну в шлеме шагает. А поскольку Хохол у нас нырок ещё тот, то три метра над его головой — это ему всё равно, что только нос под плёнку воды засунуть. С ним пойдёт по очереди Сабир. Очухался он за этот месяц просто махом. Теперь рвётся под воду.

Да за ради Бога!

Как оказалось, раньше плаванием сын гор занимался. Вот пусть она и плавает, наша ондатра.

…В казармы мы не полезли сознательно. Честно сказать, нам совсем не светило ступать там по хрустящим в воде костям, даже направляясь к оружейной. Сорвав с её окна решётку, мы убедились, что составленное в стойках оружие практически непригодно.

Прихватив лишь несколько автоматов, выглядящих более-менее сохранившимися, мы вскрыли сейф и выбрали оттуда немного патронов и пару пистолетов «ТТ». На этом наши притязания на «братскую могилу» исчерпали себя. По зрелому размышлению, я счёл, что вот в складах на момент прибывания воды вряд ли кто-нибудь задержался и погиб. Да и хранилось там в основном всё в смазке да на консервации. Поэтому мы двинулись к ним.

В результате более чем пятичасового бульканья и поднятия мути на территории части, мы стали обладателями поистине бесценных вещей и предметов. Рычащий от счастья Хохол, вынырнув, указал перчаткой направление, куда стоит передвинуть лодку и где пробить шифер в крыше склада. «Доехал» туда с нами, держась за край катера, затем хапнул с кормы плавучей платформы верёвочный конец, приказал знаками спустить его через пролом, и снова скрылся во всё ещё тошнотворно пахнущей жиже. Через пять минут верёвка задёргалась.

Влезшие на крышу Дракула, Шур, Чекун и Лондон, напрягая жилы, начали подъём…