Когда из джипа высунулась рука, сердце мое дрогнуло и руки машинально подняли автомат. На крыше «Мерседеса» распластался Касьяненко, я представлял, каково ему там, и малейшее движение в салоне прижало бы мой палец к спусковому крючку. Я не знаю, что хотел сделать сидевший за спиной водителя внедорожника человек. Возможно, он хотел справиться у Касьяна, который час. Но скорее всего он хотел причинить ему боль. А потому я завел его затылок в прицел и нажал на спуск. Через мгновение он повис на двери.

Еще одно обстоятельство смущало и тревожило меня. Все то время, что мы разыскивали в бесконечном потоке машин серебристый «G500», меня не оставляла мысль о том, что эти ребята не могли работать в одиночку. Подстава с женой Ююкина – хорошо продуманная тема, когда один сгоняет, а второй подставляется. Подставлен был джип и, чтобы не заморачиваться последующими розысками – я хорошо представлял себе, что Ююкин потребует шкуры не только тех, кто сидел в джипе, – я искал глазами и их напарников. Прошло много времени, ребята созвонились и сейчас на МКАД едут вместе. Я не был уверен в этом до конца, но и не исключал возможность того, что два экипажа «таксистов» соединились и теперь едут вместе к месту сбора.

И случилось так, что появление в моем поле зрения джипа совпало с появлением еще одной машины. Темный «Вольво» с характерными для транспорта «таксистов» повреждениями на левом борту ехал следом за внедорожником. Вряд ли это совпадение, появление искомого джипа одновременно со вторым битым автомобилем.

Касьянов прилип к «мерину». Я спустился чуть ниже и завис. И в сердце моем расплылась истома, когда я увидел глаза человека, сидящего на заднем сиденье «Вольво». Он был в теме. Он понимал, что к чему. Он был напуган, но не тем испугом, который вызывает появление над МКАД вертолет с лоботрясами на веревках. Это был страх, увязывающий воедино и мысли мои о подельниках пассажиров «Мерседеса», и непосредственное отношение к «Геленвагену», и ужас ответственности за содеянное.

И к тому моменту, когда мужчина в шведском авто убрал голову из окна, я был почти уверен в том, что «Вольво» наш клиент в той же мере, что и джип.

Я сообщил об этом Мерцалову, и тот сказал, что услышал меня.

Несколько раз «вертушка» резко поднималась вверх над мостами, и я с волнением думал о Касьяненко. Он мог перебить весь экипаж джипа за двадцать секунд, но тогда ему пришлось бы приложить немалые усилия, чтобы выжить после аварии. Эти люди были нужны нам живыми. Только живыми. И когда я опускался и видел Касьяна, показывающего мне указательный и большой пальцы, соединенные в кольцо, я успокаивался.

Была возможность свернуть на развязке, но «Мерседес» и «Вольво» этой возможностью не воспользовались. В какой-то момент у меня сложилось мнение, что командой этой управляет кто-то, сидящий в «Мерседесе». Шведский седан едва собрался выполнить маневр для съезда, но джип тут же притормозил и «Вольво» был вынужден последовать за ним. Нас это устраивало, – соскользни эта парочка в Москву, они бы разъехались, а «вертушка» была бы вынуждена подняться. На этот случай Мерцаловым был доведен до нас план. Если машина попытается съехать на развязке, она должна быть расстреляна. Мое сообщение привело к изменению плана: расстреляны должны быть обе машины. Я понимаю Мерцалова. В ситуации, когда дело касается Ююкина, лично ему лучше расстрелять всех к ебени матери, чем упустить. Перед Буслаевым он потом, как всегда, отмажется. Потому что мы, как всегда, подтвердим каждое его слово.

Я не первый год зависаю над МКАД. И вот какое удивительное открытие сделал: из более чем ста задержанных при помощи нашего подразделения групп дорожных мошенников были осуждены только шесть. И все шесть – «таксисты-частники», то есть не входящие в организованные преступные группировки дяди Поли – Поликарпа Доброхотова, пионера дорожных подстав, – и других ему подобных. Все дела тщательно расследовались, и по странному стечению обстоятельств все ходящие, точнее сказать – ездящие «под дядей Полей» люди выходили из следственного изолятора еще на стадии предварительного следствия. Если бы не моя убежденность в том, что Ююкин правильный мужик и беспримерный мент, я бы непременно подумал, что главный смотрящий за стадевятикилометровой трассой не дядя Поля, а он.

Непостижимым образом складывается судьба тех, кто бедокурит на МКАД. Их задерживают, и через сутки они снова садятся за руль машин для «сгона». Кто управляет этим круговоротом ублюдков в природе? Конечно, не Ююкин. Тогда кто, позвольте спросить?..

Мне на секунду придется отвлечься от размышлений, потому что на дороге стали происходить странные события…

Из джипа, улучив момент и распахнув дверь, в каком-то немыслимом прыжке взмыл на крышу рядом мчащейся машины человек.

– Аслана убили!.. – вскричал Мирзоев. – Эти шакалы убили Аслана!..

– Я говорил – не нужно было брать этот чемодан! Мы нашли бы другие деньги! – Джамрамбиев крутил руль и вращал белыми, с красными прожилками, глазами. – Теперь нам не уйти от них, они зажмут нас на ближайшей развязке!

– Нам нужно вернуть деньги! – захрипел Мирзоев. – Это мои деньги! Без них мы не уйдем из Москвы!

– Как нам это сделать?! – орал Джамрамбиев. – Мы не можем остновиться, потому что нас тут же всех расстреляют! Скорость – наша жизнь. Но если на развязке деньги будут в нашей машине, мы смогли бы уйти от них пешком!

– Держи руль и не снижай скорость! – странным голосом приказал Мирзоев и щелкнул ручкой двери.

– Что ты задумал?

– Это единственный выход. И дай мне костыль…

Вытянув из ножен острое жало, Мирзоев ухватился за рукоять заточки так, чтобы не поранить себя при падении, и, оттолкнувшись ногами, прыгнул на крышу двигающегося в правом ряду седана «Шевроле».

«Шевроле» поравнялся с «Вольво», и Мирзоев увидел, как на него смотрит мужчина с заднего сиденья этой машины. Их взгляды встретились, чтобы тут же разойтись.

– Я убью вас, шакалы… – прошептал Мирзоев.

Мне стоило большого труда не взвыть, когда у «Геленвагена» распахнулась дверь и из нее выпрыгнул, как на рельсы метро, один из кавказцев. Мне показалось, что в припадке безумия он решил сигануть на МКАД. Но когда я увидел его лицо и когда разглядел предмет в его руке, меня прошиб холодный пот.

«Шевроле», который он выбрал местом своего приземления, чуть притормозил, качнулся, но тут же добавил скорости, избегая удара сзади. Человеку за рулем нужно было видеть МКАД, но перед ним сияла ненавистью лишь небритая рожа. Дергая из стороны в сторону головой, водитель искал дорогу. А тем временем кавказец, ухватив длинную заточку зубами – вот, в натуре, гены предков ничем не выведешь! – собирался для нового прыжка.

В салоне нашей машины поднялся невообразимый гвалт. Очухавшись после первого шока, все, кроме меня и Пострелова, стали спорить о том, кто и как будет бить кавказца первым.

– Это не «таксисты», – сказал Володя, стараясь найти мое лицо в зеркале.

– Что, методы не те?

– Одуреть можно. Это банда какая-то! Что прикажете сейчас делать? У него пика в полметра! Если он разобьет стекло, то переколет нас, как свиней, в течение тридцати секунд!

– Может, шибануть по этому «Шевроле»? – скромно предложил Мокин, показывая рукой гостю, чтобы он поскорей заходил. Против этого даже не протестовал Пискунов, известный мне как трус. Уму непостижимо, что делают с людьми сто тысяч долларов.

– И огнетушитель уже израсходован, – мудро заметил Голев.

Удар разнес стекло, и мы искупались в мелких кубиках стекла. Рукоять заточки пришлась как раз посреди переднего правого окна.

Пострелов инстинктивно взял чуть влево, и вместе с ворвавшимся шумом улицы меня оглушил жестяной скрежет. Искры от соприкосновения с бетонным ограждением взлетели до крыши, и моя дверь подалась на меня.