Дверь долго нельзя было прикрыть из-за вклинившихся в щель крыс, но, в конце концов выбив их ногами, он захлопнул задвижку и принялся разглядывать трясущиеся руки, на которых не осталось живого места.

Руки были изорваны. Все тело болело от многочисленных укусов. Ноги распухли, горело ухо, крысы успели добраться и до шеи. Одежда была вымазана в крови. Где кровь была крысиная, а где своя — разобрать было нельзя.

Однако мысль о кладе не давала покоя.

Проклятье! Нужно немедленно прорваться к дыре и вытащить банку! Но как это сделать?

Шарканье шнырявших по кухне крыс постепенно стихло, и теперь только в противоположном ее конце, как раз в том месте, где была дыра, раздавались невнятные звуки.

Гриша прислушался. Звуки не утихали, крысы затеяли в дыре возню. Нужно было что-то предпринимать, иначе они кинутся на Райкина, который должен явиться с минуты на минуту, и тут уж ход событий предсказать будет сложно.

Для начала следовало защитить руки. Гриша вспомнил, что на окне возле дыры лежит пара строительных рукавиц. Это, конечно, слабая преграда для крысиных зубов, но сам факт, что отбиваться придется не голыми руками, придавал уверенности.

Гриша еще раз прислушался и рывком распахнул дверь.

Крыс на кухне не было. Валялось только несколько оскаленных трупов. В три прыжка Гриша пересек кухню, схватил рукавицы и, с опаской косясь на дыру, принялся их натягивать.

Через несколько секунд из дыры выскочила крыса с очевидным намерением вцепиться в ногу, но кладоискатель был наготове и, удачно попав в цель, размозжил ей шпателем голову. Затем он нагнулся к дыре и увидел неприятную картину.

Банка, которая прежде так хорошо была видна, теперь наполовину исчезла в провале, и с каждой секундой, увлекаемая крысами вниз, исчезала все больше. Гриша, не раздумывая, погрузил руки в дыру и, не обращая внимания на укусы, несколько ослабленные перчатками, мертвой хваткой вцепился в металл.

В дыре зашумело, заскрежетало, раздался яростный писк. Но Гриша изловчился и дернул банку на себя. Материя на одной из перчаток треснула, и изувеченную ладонь снова пронзила дикая боль. Но, не обращая на это внимания, призвав на помощь всю свою волю и отчаянно извиваясь, он извлек банку на свет. Вслед за ней из дыры посыпались разъяренные крысы.

Руками обороняться Гриша не мог — они были заняты тяжелой ношей. Гриша согнулся, стараясь защитить шею и голову, но тут под ноги бросилась большая белая крыса, и он, потеряв равновесие, грохнулся на пол. В туалет он вполз на четвереньках, толкая банку перед собой. Крысы с непонятным остервенением кидались на него, а еще пуще — на банку. Они ни за что не хотели уступить ее человеку. Это сбивало с толку.

Зачем крысам банка?…

Свежеотремонтированный туалет был весь забрызган кровью и походил на камеру пыток. Гриша поднес к глазам руки, которые на руки мало были похожи. Крысиные зубы поработали над ними основательно. Тем временем крысы, оставшиеся на кухне, упорно продолжали штурмовать дверь. Но Гришу это не напугало. Его мысли переключились на клад, и он встряхнул банку.

Она была так плотно набита, что ее содержимое при встряхивании не давало о себе знать ни единым звуком. Банка весила много, даже чересчур много. Это была старинная банка, и секунду спустя Гриша обнаружил выдавленную на ней дату — «1917» и инициалы. Было ясно, что в ней драгоценности — что же еще могли прятать от посторонних глаз в те ненадежные времена?

Гриша попытался открыть банку, но она была или наглухо запаяна, или очень туго завинчена. Гриша тряс банку, бил о пол, пытался сдвинуть предполагаемую крышку с мертвой точки, но сил его израненных рук для этого не хватало. Банка не поддавалась. Значит, требовалось изменить тактику — нужно сматываться отсюда как можно быстрее и подальше, а уж в более спокойной обстановке вскрыть ее.

Дверь, однако, трещала по всем швам. Боевой пыл Гриши несколько угас, и он со страхом понял, что дверь рано или поздно рухнет. Крысы рвались к нему, и теперь их было намного больше. Он ударил ногой по двери, но этот удар не замедлил темпа работы мерзких грызунов, которые не останавливались ни на секунду. Гриша завертел головой в поисках какого-либо орудия, но ничего подходящего не обнаружил. Шпатель остался в кухне. Спасти могло лишь маленькое окошко, в которое, если очень захотеть, можно было втиснуться. От окошка до плит двора было метров пять, и преодолеть их нужно было вниз головой, потому что иначе подступиться к окошку не было возможности.

Что было делать? Гриша несколько раз подбирался к окошку, но стоило ему только выглянуть наружу, как желание воспользоваться этим путем отхода сразу пропадало. Воспользоваться им мог только самоубийца. Далеко внизу под окошком светлели каменные плиты двора, и Гриша, приглядевшись, заметил, что они усеяны движущимися крысами, которые направлялись к дому и исчезали в темных провалах подвальных окон.

Откуда столько крыс? Казалось, шуршал и трещал весь дом. Шум раздавался у него под ногами и над головой. Гриша крепко прижал к себе банку, и тут его ушей достиг пронзительный женский визг, раздавшийся где-то в другом конце дома. За ним последовал еще один, затем еще, и Грише вдруг стало ясно, что в доме творится нечто ужасное. Один за другим на вымощенном дворе стали появляться яркие прямоугольники от освещенных окон, захлопали двери, со звоном вылетело разбитое стекло. Гриша подскочил к двери, не зная, на что решиться, но тут она с оглушительным треском развалилась, и ему под ноги хлынул поток противных мягких тел.

Гриша впрыгнул на унитаз, но банки из рук не выпустил.

Времени на раздумья не оставалось. Гриша швырнул банку в окошко и, чуть не разбив голову об острый выступ водопроводной трубы, выскользнул наружу.

Райкин вышел из поликлиники в приподнятом настроении. Глаз уже совсем не болел. Он остановил такси и удобно расположился рядом с водителем. Машина быстро двигалась по пустынным улицам, и Райкин задумался о своем.

Через некоторое время он услышал удивленный возглас водителя:

— Ну и зараза!

Машину кинуло в сторону, и водитель, крутнув руль, снова выругался.

Райкин сначала ничего не понял. Но, судорожно цепляясь за край сиденья, чтобы не свалиться на руки водителю, он заметил, что дорогу перебегает несколько кошек. Водитель притормозил, затем опять дал газ, и Райкин помял, что это не кошки. Это были крысы. Машина приближалась к освещенному яркими фонарями перекрестку, и Райкин увидел, что по тротуарам, неестественно выгибая блестящие спины, вприпрыжку несется множество зверьков, все в одном направлении.

— Гляди, что делается! — с каким-то удивленным восторгом воскликнул водитель.

Райкин во все глаза глядел на невиданную картину. Такого количества крыс одновременно он не видел никогда, их были сотни, если не тысячи. Из подворотни выскакивали еще и еще, машина, давя самых неосторожных, проехала целый квартал, а крысиный поток не иссякал.

— Наверняка будет какой-то катаклизм, — уверенно сказал водитель. — Что-то вроде землетрясения или наводнения. Иначе бы они не побежали.

Райкин много раз слышал о том, что животные реагируют на приближение землетрясения или прочие бедствия. Лет десять назад в городе было небольшое землетрясение, но убегающих крыс никто не видел. К тому же сейчас крысы двигались не из города, а наоборот — к его центру.

Машина свернула в переулок, свободный от крыс, затем, сделав петлю по длинной автомагистрали, выехала на улицу, где находилась конечная точка поездки.

Райкин увидел, что возле двора, в который он должен был войти, собралась большая толпа. Это было несколько необычно для двух часов ночи, и Райкина охватили нехорошие предчувствия. Многие были в нижнем белье, и он всерьез подумал о внезапном землетрясении.

Как бы в ответ на его мысли толпа взволновалась, попятилась, выплеснулась на улицу, и люди стали разбегаться в разные стороны.

Из ворот вырвалось облако пыли, и Райкин понял, что во дворе что-то рухнуло. Он быстро сунул таксисту деньги и, выскочив из машины, остановился как вкопанный.