Анна опустила ружье, глядя волку в глаза, улыбнулась. Негромко свистнув, махнула ему чуть заметно рукой. Зверь пенял ее и бросился, проскочив совсем рядом с Анной.
— Да стреляй же ты, шалава чертова! — заорал егерь ей на ухо.
Он выстрелил сам, но промахнулся. На поляну выскочили собаки, за ними конные.
— Гони туда! — кричал им егерь. Туда пошел!
Конные и собаки проскочили рядом с ними. Затрещали ветки, хлопнул выстрел, откуда-то из-под коней вылетел, ошалевший Витька-охранник, и все стихло.
— Теперь уж не взять, — с сожалением сказал егерь. — Да где уж теперь взять… Ты чего ж не стреляла, девушка? — с иронией спросил он. — Испугалась, что ли?
— Да нет, — смеясь, ответила Анна. — Не знаю.
— Не знаешь! — передразнил ее егерь. — Ну это депо барское. А волк был — чемпион, просто-таки Борис Ельцин, не меньше!
Из кустов напролом к ним выбежали Константин и еще два егеря.
— Цела! — Суворов обнял жену. — Испугалась?
— Да нет, — снова засмеялась Анна.
— Ну ладно, ладно, — муж поцеловал ее. — А мы двух подстрелили, на полторы шапки хватит. Ты-то чего не стрелял? — спросил он строго егеря.
— Так мне приказ был — не стрелять, только в самом крайнем случае! — в сердцах сказал егерь. — Для нее же волка берегли!
— Ну ладно, — Суворов снова поцеловал жену. — Ты чего не стреляла-то?
Анна вскинула ружье и дважды выстрелила в небо.
— Я стреляла, — сказала она весело и передала ружье мужу.
Один из егерей, расстелив на траве у ручья волчьи шкуры, скоблил их ножом, другой, в стороне, жарил на костре куски баранины.
Анна подошла к ручью. Присев на корточки, опустила руки в воду. Журчанье ручья почти заглушало крики и смех сидевших на поляне мужчин. Посидев так, Анна провела мокрыми руками по лицу и улыбнулась. Было тепло, осеннее солнце неярко освещало лесистые холмы и виноградники.
Анна встала, прошлась по траве, остановилась, разглядывая девушку с книгой, сидевшую на раскладном стульчике. Около стула стояло блюдце с персиками. Девушка, не глядя, брала персики, чистила их и ела. Заметив Анну, она улыбнулась.
— Интересная книга? — спросила ее Анна.
— Да нет, так, скучная, — ответила та.
Анна подошла к столам, заставленным водкой, вином, мясом, хлебом. На блюдах лежала рыба, зелень, соленые грибы, арбузы, виноград.
— Птицу понимаю! — говорил один из егерей, — Тетерева там или рябчика! Щуку понимаю, сазана хорошего килограмма на два, как же его не понять? Раков ведро сварить или на костре испечь, раков же вот понимаю! Но как можно склизняков жрать?
Остальные егеря заговорили сразу все, закивали головами.
— Да не склизняков! — объяснил захмелевший Константин. — А особенных виноградных улиток, их вся Европа ест!
— Что склизняков, что улиток, один черт! — не унимался егерь. — Дрянь и есть дрянь, пускай, хоть и Европа!
— А я бы попробовал, — вдруг сказал другой егерь. — Так, с интересу. Из Изобильного один мужик, Навнычко, в прошлом году сварил черепаху и съел. Говорит, хорошо.
— Ну, врешь, — заговорили мужики.
— Точно, съел, — сказал еще один егерь. — Я сам слышал, только это не Навнычко, а Олег Кузин, он и кошек ел…
— Вы, Анна Алексеевна, меня дурака извините, — тихо заговорил сидевший рядом с Анной старик, совсем уже пьяный, — что шалавой вас назвал. Это по горячке, охота.
— Ладно, чего уж там, — ответила она, улыбнувшись. — Меня шалавой уж давно не называли, даже приятно.
— Тут ведь такое дело горячее, — продолжал егерь. — Что и отца родного забудешь, как звать. А вот еще хочу перед вами по-стариковски похвастаться. Вот вы певица всенародная наша, а такого еще поди и не слыхали!
— Чего такого мы не слыхали? — спросил, услышав, Константин.
— Не слыхали, как мой племянник Колька гудит.
— Как это гудит? — удивился Костя.
— А так. Петь он не может, слуха у него совсем нет, туповат, но гудит страшно. А ну, Колька, погуди нам, вот Анна Алексеевна послушает, может, что скажет!
— Да бросьте вы, дядя, опять за свое! — поднялся из-за другого стола молодой парень.
Он повернулся и пошел от стола к лошади.
— Что ж ты, дурак, обиделся? Это же дар Божий, иди погуди, не ломайся! — окликнул его дядя.
— Сатана так гудеть не может, как наш Колька! — сказал серьезно один из мужиков.
— Да как гудеть-то? — не понимал Константин.
— Стесняется он, — сказал другой мужик, — Да иди, погуди, все просят! — крикнул он.
— Коля, пожалуйста, погуди, — попросила Анна. — Я никогда не слышала.
Парень стоял в нерешительности, раздумывая.
— В последний раз, — сказал он серьезно.
Он отошел от столов еще дальше, в поле. Встал, опустив голову и растопырив руки. Было тихо, только ручей журчал на краю поляны. Вдруг в воздухе откуда-то возник низкий гул, как будто где-то далеко работал тяжелый мотор. Он становился все громче, громче, все мощнее и мощнее. Заволновались, заржали лошади, Колька медленно поднял напряженное лицо, и на столе вдруг зазвенели рюмки. Все замерли. Анна непроизвольно придвинулась к мужу и схватила его за руку. Колька поднял голову к небу, а гул его голоса поднялся куда-то вверх. Потом он вдруг бросился бегом к лошади, вскочил в седло и поскакал в поле. Все сидели тихо, как завороженные…
Анна стояла на краю обрыва. Ветер шевелил ей волосы. Внизу, под ней лежали холмы, поросшие красным лесом, поля, деревни. Анне улыбалась. Вокруг никого не было, и она тихо-тихо принялась напевать какую-то грустную и нежную песню…
В огромном зале сидели и стояли тысячи людей. Они кричали и, подняв руки, раскачивали ими в такт песне…
Анна, освещенная десятками прожекторов, стояла на сцене с закрытыми глазами. Ее сильный голос летел над залом…
Утренний туман стоял над рекой. Катер тихо шел вдоль камышей. Анна спала, положив голову на колени мужу, а он гладил ее волосы. Она проснулась и улыбнулась.
Дикие утки, хлопая крыльями, взлетели над рекой…
Спортивный зал ревел. Сотни людей вставали со своих мест, размахивая руками…
Толпа в проходе расступалась, давая дорогу к рингу, помахивая боксерскими перчатками, бежал Константин…
Он вышел на ринг, красивый, сильный, встал, подняв руки, приветствуя зрителей…
Вертолет оторвался от земли, и красный лес, машины, егеря, остались далеко внизу…
Константин спал под иллюминатором, положив голову на колени жены. Она гладила его волосы…
Закинув голову, спал Витька-охранник с открытым ртом… Голос ее летел над облаками…
Дождь нещадно лил на летное поле, на машины и людей на поле…
Анна, держась за мужа, смеясь, сбежала по трапу. Десятки рук протягивали ей навстречу зонты, букеты цветов. Сверкнула вспышка фотоаппарата…
Черный лимузин летел по проспекту, словно катер, в туче воды…
Анна прислонилась лбом к окну. Муж, отодвинувшись, звонил куда-то по телефону…
Дождь висел над крышами старой Москвы, но голос ее звучал все вышей выше…
Руки тянулись к ней из толпы под сценой. Голос ее достиг предельной высоты…
За кулисами появился Константин с охранниками. Он осторожно прошел к выходу на сцену, встал, завороженный ее голосом…
Анна повернулась и увидела мужа. Он улыбнулся…
Ударил гонг, противники, измотанные боем, разошлись в свои углы…
Константин, задыхающийся, мокрый, повернул разбитое лицо и увидел жену, стоявшую в проходе. Он облизнул кровь с губ и улыбнулся…
Анна и Константин, в вечерних туалетах вошли в зал, где проходил прием. Люди, стоявшие за столами, поворачивались к ним, аплодировали… То там, то здесь сверкали вспышки фотоаппаратов…
Газеты, журналы. Фотографии великой певицы… Анна на сцене… Анна в студии… Анна с мужем…
Фотографии известного предпринимателя, чемпиона Москвы в профессиональных боях… Константин в своем кабинете… Константин на ринге… Константин с женой…
Он бил и бил, словно взорвавшись. Противник уже шатался. Еще один удар, и он тяжело рухнул на ринг…
Константин поднял руки. Зал ревел…
