Литмир - Электронная Библиотека
Содержание  
A
A

Король Фридрих I был неумолим и утвердил над самозванцем смертный приговор, присудивший его к смертной казни через повешение, что и было исполнено в Потсдаме 27 июля 1701 года. Соединяя позор со смертью, король приказал, чтобы Каэтани был повешен в балахоне, обшитом мишурой.

Розалия Каэтани была выслана за границу.

Нам не должно казаться странным, что ловкий пройдоха мог обмануть короля, выдавая себя за обладателя философского камня. Верование в алхимию было сильно распространено в Европе 170 лет тому назад. Мы смеемся над легковерными предками точно так же, как наши правнуки будут смеяться над нами или над теми из нас, которые верили в спиритизм, ибо верование в эту глупость право, ничем не лучше верования в алхимию.

Теперь заключим биографический очерк короля прусского Фридриха I.

Фридрих Великий в своих записках (Memoires pour servir a l'histoire de la maison de Brandenbourg) отзывается о своем дяде, короле Фридрихе I, и непочтительно, и несправедливо. «Он был великим в малых делах, мал в великих». Антитеза даже и не остроумная. Создать из ничтожного курфюршества могучее королевство было дело немаловажное, на которое едва ли может быть способен «великий человек на малые дела». Вскоре после коронования королевским венцом Фридрих I обязался дать Австрии 10 000 вспомогательного войска в войне против Франции. После смерти Вильгельма III (в 1702 году) он предъявил права на наследство графства Линген; а после смерти герцогини Нембургской княжеств Нефшатель, Валангин, Мире. Во время борьбы Петра Великого с Карлом XII Фридрих I отклонил перенесение театра войны в Померанию и с этой целью виделся с русским царем в Мариенвердере. Государи поладили друг с другом и разменялись драгоценными подарками. Увеличив пределы своего королевства, Фридрих I прилагал горячее старание о благосостоянии подданных. В 1694 году он основал университет в Галле, в 1696-м — академию в Берлине; в 1707-м—королевское общество наук и словесности, президентом которого назначен был знаменитый Лейбниц. Кроме того, Фридрих I украсил Берлин многими прекрасными зданиями и у Бранденбургских ворот воздвиг памятник великому курфюрсту Фридриху Вильгельму (1640–1688).

Смерть короля сопровождалась очень странными таинственными обстоятельствами.

В 1683 году он сочетался браком с Елизаветой, принцессой Гессен-Кассельской, а по ее кончине с Софией Шарлоттой, принцессой Ганноверской. Прелестная собой, умная, образованная женщина, она содействовала королю во всех его деяниях в пользу народного образования. Овдовев в 1705 году, Фридрих женился на третьей супруге Луизе Мекленбургской. Больная, припадочная, Луиза была очень набожна; потом впала в ханжество и, наконец, помешалась. Поместив в отдельную комнату, приставив к ней докторов и многочисленную прислугу, Фридрих отдалился от нее по чувствам жалости и непреодолимого отвращения. Со времени ее болезни точно какой мрачный гений осенил дворец королевским своим крылом. Панический страх — следствие скуки и однообразия — овладели придворными. Из уст в уста распространился по дворцу и по всему городу рассказ о белой женщине, т. е. тени прародительницы дома Бранденбургского, появление которой, видно, предвещало скорую кончину которого-нибудь из чиновников царственной семьи. Они предвещали смерть курфюрстов Георга Вильгельма (1640) и Фридриха Вильгельма (1688), а равно и обеих жен короля Фридриха I. Но чуждый этого фамильного предрассудка, он с детства верил в белую женщину и был убежден, что она будет непременно вестницей и его смерти.

В первых числах января 1713 года в сумерки король сидел в креслах перед камином у себя в кабинете. Погода была ненастная; ветер напевал свои заунывные мелодии, нагонял тоску и склонял ко сну. Невольно Фридрих I погрузился в забытье и только что закрыл глаза, как странный стук и звон напомнил ему о действительности. Силясь привстать с кресла, чтобы позвонить пажа, король повернул голову к дверям и оцепенел от ужаса…

На пороге стояла белая женщина!

Платье ее длинным шлейфом облегало ее исхудалое тело, кисейный саван, концы которого были закинуты за плечи, окаймлял ее бледное лицо, будто ореол; глаза страшного призрака светились лихорадочным огнем, и из впалой груди вырывалось хриплое, прерывистое дыхание. Неслышными шагами белая женщина приблизилась к королю, протянула к нему костлявые руки… Он зажмурился и с закрытыми глазами чувствовал, как приближалось к нему привидение и затем охватило его шею холодными пальцами, вонзив в нее острые ногти!

Нечеловеческий, дикий крик исторгся из груди короля, и, собрав последние силы, он тщетно пытался высвободиться из объятия призрака. Ему помогли вбежавшие в кабинет придворные, белая женщина была не что иное, как помешанная королева Луиза, тайком вышедшая из своей комнаты и после долгой бессознательной ходьбы по дворцовым коридорам достигшая наконец королевского кабинета.

Короля, с которым сделался сильнейший нервный припадок, уложили в постель. Всю ночь он был в бреду, а поутру у него открылась сильнейшая горячка. Через шесть недель, 25 февраля 1713 года, он скончался. Ему наследовал сын его Фридрих Вильгельм I, родитель Фридриха Великого — король-фельдфебель, всю Пруссию превративший в обширную казарму, полагавший счастье отчизны в разводах, парадах, фухтелях и шпицрутенах. Впрочем, обзору его царствования мы посвятим в следующем томе особый рассказ.

ФЕРДИНАНД II (ИМПЕРАТОР ГЕРМАНСКИЙ, АВСТРИЙСКИЙ)

АЛЬБЕРТ ВЕНЦЕСЛАВ ЕВСЕВИЙ ВАЛЛЕНШТЕЙН, ГЕРЦОГ ФРИДЛАНД

(1619–1637)

Пруссия — здоровяк в цвете лет, богатырского сложения, носящий в своем организме богатый запас жизненных сил, которые можно назвать задатками его могущества и долголетия. Австрия — дряхлый старик, пораженный параличом, снедаемый гангреною, разлагающийся заживо. Пруссия — олицетворенный прогресс, Австрия — воплощенная отсталость. По мере возвышения первой клонится к упадку вторая. Слава Пруссии началась на полях Фербелина; бесславие Австрии — на полях битв тридцатилетней войны. Англия — крокодил в делах внешней политики; Австрия в них — ядовитая змея, во все время своего существования язвившая именно пригревавших ее у себя за пазухою. Держава, которая возвела коварство, вероломство и неблагодарность в принцип при своих сношениях с приязненными ей державами, этими же гнусными чувствами руководилась и в делах внутренней политики. Награждая золотом верных своих слуг во всех тех случаях, когда она имела в них надобность, по миновании таковой Австрия отделывалась от них железом или ядом. В одно и то же время подписать тайную конвенцию с одной державою против другой и заключить явный договор с третьей против первой — явление совершенно нормальное в австрийской политике; выдать врага своего союзника, заключив с этим общим врагом мир, — обыкновенный фортель венского кабинета; изменить данному слову, клятве или присяге, вечно обещать и ничего не исполнять, объявить амнистию, а потом казнить… но кто же из наших читателей этого не знает и кому из нас, русских, это неизвестно лучше, нежели кому другому? Турецкие войны в царствование Анны Ивановны, семилетняя война при Елисавете Петровне, наши союзы с Австрией при Екатерине II и Павле I; Суворов, покинутый на произвол судьбы на Альпах, двуличие Австрии при Александре I; ее спасение Николаем I, и отплата ее нашему императору во время несчастной войны с Турцией в 1853–1856 годах — вот факты, по которым каждый (и не посвященный в таинства политики) может составить себе точное понятие о том, что такое Австрия; что это за империя, являющая в своем составе вавилонское смешение языков и облеченная в порфиру, сшитую из разноцветных лоскутьев, хотя кровью и закрашенных — под один цвет. Нам скажут, пожалуй, в оправдание Австрии, что всему виною иезуиты. Но мы ответим на это, что для таких успехов в иезуитизме надобно же и государям австрийским обладать богатейшими для того способностями.

Начинаем наш рассказ с того рокового года, в котором Австрия была поражена страшным недугом, имевшим на дальнейшее бытие империи такое гибельное влияние. Кровавыми цифрами 1618 год занесен на страницы истории, и тридцатилетняя война не изгладится из памяти европейских народов.

50
{"b":"115513","o":1}