Так заканчивал свой путь тысячелетний Рим. В таком вот вареве начинало свой путь христианство породившее католицизм, православие и протестантизм, с их морально-экономическими химерами. И заканчивает в таком же. Но смерти предшествовала агония, которая, как часто бывает, создавала обманчивую иллюзию выздоровления. Медицине известны случаи, когда больные страдающие самыми страшными заболеваниями, за несколько дней до смерти вдруг начинают себя чувствовать совершенно нормально. Перед ними возникает фантом призрачного исцеления. Затем наступает мгновенная смерть. Агония Рима началась с воцарения Аврелиана — сына арендатора из Сирмия. Век патрициев уходил в небытие, и теперь, до появления обособленного слоя феодалов, элита в Европе отсутствовала. Аврелиан был первым кому удалось задержать распад Империи, здесь он следовал путем Траяна, на которого вообще весьма походил в методах управления. Отбив готов, алеманов и галлов, Аврелиан выстроил стену вдоль реки По, призванную защитить Апеннины от их вторжений. После наведения порядка на западе, он перенес военные действия на восток, в Сирию, и вел их с неизменным успехом. Кинжал в спину Император получил от своего бойфренда и секретаря. Следующий за ним Проб (276–282) тоже продолжал отбиваться от наседавших со всех четырех сторон света враждебных племен, тоже строил "китайские стены", делал это не менее удачно чем Аврелиан, но силы империи таяли. Рим не мог нанести никому полного поражения, такого поражения которое окончательно избавило бы его от угрозы вторжения, такого, какое он нанес триста лет назад Карфагену. Старость полностью сковала былую железную хватку. И все это должно было закончиться. Должна была наступить развязка, конец балагану иллюзорных императоров на трясущемся престоле. Да, мы забыли сказать, Проб также был ликвидирован.
А развязка наступила при Диоклетиане (284–305). Восемнадцать лет он занимался тем же чем Аврелиан с Пробом, но поскольку в одиночку даже такой энергичный человек уже не справлялся с гигантским объемом работ, он назначил себе соправителя — Максимилиана. В помощники Максимилиану был придан "культурный человек" — Констанций Хлор. Теперь, вплоть до наших дней включительно, политику, за редким исключением, будут делать именно такие «культурные» люди, которые будут в окружении феодалов, королей, императоров, а теперь — премьеров и президентов. Хлор был христианином и не скрывал этого. В начале четвертого века принадлежность к церкви христовой можно было не только не скрывать, но и рекламировать. Так и напрашивается параллель с сексуальными меньшинствами. "Версаче был гомосексуалистом и не скрывал этого!", — неслось со всех телеканалов после ликвидации кутюрье. Каков смельчак! Интересно, были ли тогда случаи прелюдного объявления себя христианами, так же как сейчас объявляют себя голубыми и лесбиянками? Известно, что в тех же Штатах каждый день очередной более или менее известный персонаж объявляет о своей принадлежности к розово-голубому «братству». Можно было бы не обращать на этот процесс никакого внимания, но он интересен вот по каким причинам. Ни Христос, ни апостолы, никак не регламентируют сексуальные отношения. Доминируют только общие фразы, в отличии, скажем, от того же Второзакония, отдающего четкую команду: «убей». Одновременно, достоверно известно, что когда христианство полностью утвердилось в греко-романском мире, когда оно стало не просто госрелигией, а выражением государственной мысли, я имею ввиду времена Юстиниана I, уже существовали строжайшие репрессивные законы прежде всего против гомосексуалистов. Почему вдруг понадобилось принимать их? Почему вдруг за 1300 лет до Христа их ввел Моисей? Ведь если нет явления, то незачем и законы. А явления по-видимому были и то что принимаемые контрмеры носили абсолютный характер (смертна казнь в обоих законодательствах), наталкивает нас на мысль, что "содомский секс" стал опасным явлением которое нельзя было игнорировать и от которого нужно было избавляться максимально быстрым и наиболее действенным способом. Бесспорно, Юстиниан мог полностью обозреть историческую перспективу и увидеть все слабости Рима. Он, в отличии от своевременных «мыслителей», ни в коем случае не сводил все к товарно-экономическим отношениям, но смотрел на людей бывших фасадом системы. Он-то точно знал: за редчайшим исключением все дохристианские императоры Рима были гомосеками. Имея полную статистическую картину он ввел соответствующий пункт в законодательстве. Не меньшим опытом обладал Моисей. По общему мнению, ему удалось вывести евреев из Египта в царствование слабого фараона Менефты. И может быть он тоже видел что именно объединяет стремительно деградирующую египетскую верхушку, поэтому уже через год после «исхода» ввел соответствующие статьи в закон. Но все это будет позже. Гомосексуализм — всегда неизменный спутник третьего поколения. Которое сменяется первым (что и произошло с евреями во время их Синайских странствий), начинающим свой путь, помимо всего прочего, избавлением от разного рода меньшинств, и в первую очередь — сексуальных.
Итак, в помощники Диоклетиан взял Галерия — лицо без определенных занятий (такие теперь тоже неизменно будут "при деле") с коим в свое время занимался выпасом скота. Получилось то что должно было получиться: последние стали первыми, но стали таковыми исключительно по причине полного разложения элиты и низведением роли интеллектуалов в Империи до нуля. Можно сказать и по-другому: первые стали последними. Хотя от перемены мест слагаемых сумма, как известно, не меняется. В III–IV веке Рим уже не создал ничего выдающегося и есть все основания считать что и не создавал.
Диоклетиан был умен тем самым практическим народным умом, что для Рима того времени было очень даже неплохо. В Риме не было реальной элиты и Империя не обеспечивалась интеллектуалами, т. е. прогресс ее остановился. И то до чего интеллектуал доходит путем анализа множества фактов, здоровый индивид лишенный интеллекта видит или бессознательно ощущает благодаря сохраненным в нем родовым воспоминаниям о которых сознательно может и не догадываться. Но при одном условии — наличии в жизни прошлых поколений структурно похожего события, что представляется вполне реальным. Диоклетиан действовал практически безошибочно, но он всего лишь держал оборону, атаковать было практически невозможно. Он пытался экспромтом ограничить притязания христиан,[77] но дело не пошло и решив не повторять печальный опыт двух десятков своих предшественников, Диоклетиан в 305 г. сложил императорское достоинство (как Сулла), причем характер действий показывает полное безразличие относительно того что будет с Империей после его ухода. Впрочем, уж кто-кто, а Диоклетиан наверняка знал: ничего хорошего с ней не будет. Выращивая капусту у себя на вилле вплоть до смерти в 313 году, он имел достаточно времени убедиться в правильности совершенного поступка. Вместе с Диоклетианом от престола отрекся Маскимилиан.
Далее следует искрометный финал-апофеоз. Римские преторианцы провозглашают «августом» (т. е. императором) Максенция — сына Максимилиана. Как нельзя кстати, в 306 году умирает Констанций Хлор и на его место вступает сын Константин. Одновременно борьбу за власть начинает Галерий — бывший помощник Диоклетиана. Начинается гражданская война, которая длится 18 лет. Христианство практически везде будет начинаться и заканчиваться гражданской войной. Главное сражение происходит у стен Рима, у Красных Утесов. Кровавое сражение у Красных Утесов. В прошлые времена к его стенам подходили галлы и Ганнибал, теперь подошла часть своих. В ближайшие 150 лет гостями окрестностей Рима будут многие. И никогда, никогда Рим не устоит. Его или будут брать и грабить, как в случае с Аларихом, либо он будет откупаться, не утратив опыта интриг, как произойдет в эпизоде с Аттилой. А все потому, что шла смена поколений. Только к VIII веку первое поколение окрепнет настолько, что сможет не только отражать атаки, но и наносить встречные удары. Сейчас же Константин победит. Он вступит в Рим, затем организует свидание с контролировавшим восточную часть империи Лицинием, а совместным продуктом рандеву станет тот знаменитый "Миланский Эдикт" 313 года, по которому христиане получат равные права с язычниками. Конечно, с позиции сегодняшних представлений о нормах демократии и "свободы совести" (какое мерзкое словосочетание!) предоставление равных прав одной из крупнейших религиозных общин представляется адекватным шагом. Но христианство и право как-то слабо совмещается. Джина официально выпустили из бутылки. Теперь христиане, сидя на тронах, будут последовательно лишать прав приверженцев других религий, пока все они не будут объявлены вне закона, а за отправление отличных от христианства культов будет введена смертная казнь. Затем христиане займутся внутренними разборками продолжающимися и сейчас.
