Но греки столкнулись с персами будучи молодыми. Персидский же этнос (я специально отделяю персидскую верхушку от множества народов составляющих их армию) был уже изрядно постаревшим, а его мировоззренческие доктрины — интеллектуально слабыми. Никто толком не дал ответа: зачем персам была Греция? Никаких богатств она не имела, а ее территория была незначительной по сравнению с территорией персидского царства, где по хорошей дороге путь от одного конца в другой, требовал неделю интенсивных скачек на специально подобранных резвых скакунах. Хотя ответ представляется очевидным, стоит только отойти от внедренных в массовое сознание вульгарных экономических схем сводящих все войны к обычной борьбе за золото и территории. С позиции интеллектуального взаимодействия, противостояние объясняется следующим образом.

Персы, точнее их элита, пусть и в сильно искаженной форме, придерживались философии и религии Зороастризма. То что Заратустра был арийцем ни у кого сомнений не вызывает, а все что написано в Авесте укладывается в общий канон индоевропейского представления XII–X веков до н. э. В конце XIX века интерес к личности Заратустры был пробужден благодаря известной книге Ницше, а также знакомством европейцев с зендским языком. Но религия Заратустры в персидской обработке — всего лишь продукт черно-белой культуры, в не меньшей степени чем современный индуизм. В ней есть белое, но и очень много черного. Правда зороастрийцы находились ближе к Европе и нет ничего сверхъестественного в том, что выросшее из его недр манихейство стало главным конкурентом христианства в первые века его истории. По сути религия Заратустры относится к религии Брахмы и Индры так же, как верования римлян к верованиям греков. С одной стороны вроде бы всё практически одинаково, но в римском и зороастрийском варианте мы видим куда меньше поэзии и несравненно больше чеканного ритма. Почему так случилось тоже очевидно: сила и интеллект там наличествовали, а вот красоты явно не доставало. Одновременно, зороастрийские жрецы видя свое интеллектуальное преимущество перед всеми народами собственной империи, понимали, что греки, — этот маленький народ, — не имеющий единого государства, где население подчинено собственным утехам, а не выполнению целенаправленных задач поставленных деспотами, выше во всем, хоть и контролируют ничтожный клочок земли и не имеют никаких движимых богатств. Интеллектуала заметит только интеллектуал. И персы заметили. Это отчетливо видно, когда изучаешь дошедшие до нас беседы знаменитых греков с персидскими правителями. Персы видели что от этой страны исходит необычайная интеллектуальная сила, а зороастризм дал им понимание что интеллектуальная сила, в конечном счете, выше любой другой. Они уже давно утратили способность представлять себе красоту и интеллект так как их представляли греки и их собственные предки пришедшие с севера, поэтому материальные продукты греческой культуры их абсолютно не интересовали, а золота и драгоценных камней они имели несравненно больше. Не будет слишком смелым предположить, что именно жрецы долго и упорно внушали персидским царям совершить поход в Элладу.

Рим, в свою очередь, подошел к моменту когда нужно было доказать что прав тот кто сильнее, но лучше тот у кого выше интеллект, находясь в фазе зрелости. Воевать ему пришлось с очень опытным и богатым, но опять-таки «старым» противником, — столицей мощной торговой морской империи. Находился он на другой стороне Средиземного моря и точная дата его основания не известна.[47] Город этот был побочным продуктом торговых городов Сидона и Тира, он даже и названия-то не имел и звался просто Kart-Hodesh, что в переводе значит "Новый город". Сидонско-тирские деньги были вложены удачно, город рос на золотых дрожжах, а отсутствие достойных врагов позволяло полностью сосредоточится на умножении капитала не тратя особо крупных денег на армию, которая, как всегда в подобных государствах, была наемной. Основой же военной мощи стал флот, ибо еще за две с лишним тысячи лет до генерала Мехена карфагеняне знали что мир контролирует тот, кто контролирует «океан». Тогда всемирным океаном было Средиземное море, вокруг него находились все достойные цивилизации.

Дух коммерции был доведен в Карфагене до абсолюта. Сейчас наш современный мир только приближается к подобному состоянию и оно может в очередной раз наступить если не сработают защитные механизмы. Что обозначает дух коммерции доведенный до абсолюта? А то что индивид имеет право делать всё что ему вздумается. Он может сесть в автомобиль и начать давить пешеходов, может изнасиловать августейшую особу, может устроить взрыв в толпе, может сбивать с зениток пассажирские самолеты, в общем всё может, при одном непременном условии: он может подобные развлечения оплатить. Вот вам не написанная конституция Карфагена от альфы до омеги! Самая простая система отношений которая вообще возможна. Действующая с высочайшей эффективностью. Никакой морали, только денежные счета. Оплатите, получите, распишитесь! Мораль — как обратная сторона денежного счета. Не следует думать что в Карфагене все индивиды являли собой подобие денежных мешков. Нет. Более того, по-настоящему богатых семейств было немного и громадная пропасть отделяла их от "обычных граждан". Вполне естественно, что Карфаген не имел никакой государственной доктрины и даже самые высшие слои не имели ни малейшего представления о сущности государства. Пока есть деньги будет государство, — так считали "отцы города", и, забегая вперед, скажем, что когда положение с деньгами стало напряженным Карфаген закончился. Да и просуществовал он так долго и достиг своего могущества только потому, что им никто по-настоящему не занимался; войны которые он вел с греческими колониями на островах и юге Италии не в счет, — у греков не было никаких шансов и к тому же греки не ставили целью полное уничтожение Карфагена.[48] В то время политики еще не дошли до отработки методик ведения войн чужими руками, поэтому война, даже для страны с высокой финансовой мощью, была делом дорогим и очень часто невыгодным. Карфаген, впрочем, делал всё в данном направлении, имел наемную армию, а количество народов в ней вам не назовет никто. Впрочем, армия Карфагена имела несравненно большую мотивацию полностью отдаваться войне, нежели персидская, состоявшая из принудительно мобилизованных рабов, но в то же время была исключительно уязвима и первый удар нанесенный Римом показал на какой тонкой грани она балансирует. Те же параллели можно провести и для современной американской армии, хотя несмотря на широко рекламируемый добровольно-наемный ее характер, туда могут при случае забрать кого угодно, в том числе дебила или паралитика. Законодательный механизм отработан. Американцы переходили на контрактную систему комплектования вооруженных сил когда у них не осталось ни малейших сомнений по поводу своего статуса как сверхдержавы. По сути, такая система означала демонстрацию полной военной победы над СССР. Политическая также не заставила себя долго ждать. Некоторые наивно предполагают, что наемная армия обходится дешевле, но это не так. Она обходится несравненно дороже и Штаты по сути единственная в мире страна имеющая боеспособную наемную армию. Но и эта армия участвовала в войнах только с заведомо более слабыми противниками, а ее этнический и расовый состав представляет весьма сходную картину с армией карфагенян — черный и желтый цвета явно преобладают.

Вера всегда базируется на силе, а потому доступна только молодым. Не следует путать веру с религией, которая почти всегда становится последним прибежищем для слабых. Слабый не способен верить, слабый живет и издыхает в мире суеверий. Слабость и суеверия порождают абсолютный страх, переходящий в сублимированную неконтролируемую ненависть ко всем и вся. Вместе с тем, страх замешанный на суеверии и порожденная им ненависть, непременно заставляет искать способ выживания любой ценой, а отсутствие устойчивого интеллектуального фундамента и реальной силы базирующейся на вере прежде всего в свои силы, толкает к единственно возможному выходу: при случае просто "купить всех". До поры-до времени данная установка оправдана и может приносить результат. Но деньги это внешнее, а не внутреннее средство, посему оно имеет шанс стремительно обесцениться. Значительное большинство индивидов не задумываются, что многие структуры стоящие миллионы и миллиарды долларов (сильнейшие спортивные команды, фирмы производящие барахло для тусовок, развлекательные комплексы, киностудии, торговые суперцентры) при возникновении серьезной нестабильности моментально станут никому не нужными и их стоимость понизится до нуля.