- Не выйдет так, Малышев, - решил мастер. - Не позволю с техникой шутки шутить. Работайте, как задумали, только без этих подсменок, пока бригада в полном составе не соберется.

- Не дадим мы, сколько Мингарей дал, - проговорил командир, и его голос дрогнул от обиды, - просмеют нас ребята…

- Да, пускай наша бригада Первого мая битой ходит, пускай в галошу садится! - изменив своему спокойствию, крикнул Сева и сорвал с головы кепку так резко, что его волосы вздыбились. - Пускай! Нечего с нашей бригадой церемониться!

Наступило тяжелое молчание. Миша шепнул Косте:

- Жалею, что притащил эту «молнию». Положение у вас ах и швах!

Но Костя ему не ответил. Он смотрел между колоннами, не веря своим глазам; Нина Павловна смотрела в том же направлении и тоже не верила себе; только Леночка поверила сразу.

- Катя! Катенька! Катюша приехала! - закричала она.

За колонны ворвалась Катя, немного опередившая гудок. Это пришла выручка, это пришла надежда.

- Как у нас красиво! - сказала Катя. - Ох, сколько станков! Мы расширились! Наверное, это все Малышок устроил!… Недаром я так спешила. Я чувствовала. Меня тетя не отпускала, а я все равно уехала. Никогда больше не буду пить молоко! Так надоело! А где мой станок?… Ниночка, как я рада, что приехала!… Нет, это не мой станок! Что с ним сделали? Ничего не понимаю…

- Идем в медпункт! - приказала встревоженная Нина Павловна, схватив Катю за руку. - Не позволю тебе работать, пока доктор не осмотрит.

- Какая ты худенькая, Ниночка! - ответила Катя. - Тебя непременно нужно отправить в лесничество пить молоко. В обеденный перерыв я поведу тебя к доктору, пускай он тебя осмотрит.

Румяное, круглое лицо Катюши светилось, а глаза еще никогда не были такими синими и счастливыми. Она бросилась к своему шкафчику, надела халатик-спецовку и затянула пояс.

- Включаюсь! - сказала она решительно.

- Можешь, - согласился Костя. - Переделали мы твой станок. Вместо американского патрона самозажимный поставили. Ключа теперь не надо. Гляди: берешь рычаг на себя - патрон разошелся. Рычаг от себя - заготовку зажал. Задняя бабка тоже от рычага работает. А это упор для резцедержателя. Подведешь его до упора - дальше не пойдет. Включаешь самоход - стружка ровно в пять десятых миллиметра получится. Скорость, подачу тоже повысили. Павел Петрович все придумал. Резец победитовый я поставил, тот что Стукачев дал… Пробуй!

Она попробовала эту механику, и показалось, что станок работает сам, а ей только нужно чуть-чуть к нему прикасаться, напоминая «Бушу» порядок операций. Совсем другим стал «Буш». Но тут же выяснилось, что руки его хозяйки тоже стали другими. Они сразу нашли нужные движения и повели станок, успевая все сделать: крючком из толстой проволоки отвести стружку, чтобы она не навернулась вокруг резца, подвинуть поближе очередную обдирку, охладить резец. Все успевали сделать маленькие сильные руки.

Нина Павловна встретилась со счастливым взглядом Катюши и невольно улыбнулась в ответ. Она поняла, что теперь поперечную душу уже не оторвать от бригады, которая с появлением Кати воспрянула духом.

- Я так счастлива, ты представить себе не можешь! - сказала ей Катя. - А ты еще больше похудела… Наверное, дни и ночи работаешь. - Она помолчала, перестала улыбаться, вполголоса спросила: - Я думала… все время думала, что, как приеду, ты мне скажешь…

- Нет, девочка, все остается по-прежнему, - едва шевельнув губами, ответила Нина Павловна.

- А как было бы хорошо, - сказала Катя со вздохом, - если бы к празднику пришло хоть малюсенькое письмо… Хоть одно слово!

- Да, хотя бы одно слово!… - повторила Нина Павловна. Теперь, когда Катя так поправилась, она еще больше походила на Василия Федоровича. В каждой черточке ее лица Нина Павловна узнавала любимого человека, каким она его помнила. Лицо Василия привиделось ей как живое. Показалось, что муж издалека послал ей свою улыбку. Сердце закричало: «Не молчи, подай весточку! Где ты, что с тобой?»

- Нет, ты все же сумасшедшая, - проговорила Нина Павловна и поправила на Кате беретик, успевший сбиться набок. - К доктору пойдем непременно.

Бригада быстро настроилась. Костя поручил Севе, Леночке и Кольке по два черновых станка, а сам взялся за подсобную работу. Один за другим пошли «Буши». Герасим Иванович дал несколько советов Косте и мимоходом сказал Мише:

- Так-то, дорогой товарищ! Ваш Мингарей, конечно, работник завидный, но и наши галчата, если разобраться, орлы!

- Никто в этом не сомневался, - ответил Миша. - Орлы и львы.

- Когда вы перебираетесь к нам? - спросила его Нина Павловна.

- Сразу после праздника.

- Мы все будем очень рады, а больше всех, конечно, Малышок.

В термическом цехе Нину Павловну ждала тысяча дел, и это было хорошо: хорошо было то, что заботы оттеснили думу о Василии.

- Наконец я уговорил машинку не шуметь! - с торжеством доложил Павел Петрович. - Будем пробовать весь поточный комплекс?

И вот начался пробный перепуск. Туннельная печь выдала первые подогретые «рюмки». Печной работник положил их в сеточки-люльки, и они по транспортеру поплыли к свинцовым ваннам.

- Начали! - крикнул Дикерман, схватил «рюмку» щипцами, погрузил в расплавленный свинец, и другие калильщики последовали его примеру.

Дикерман выдержал «рюмку» в свинце сколько нужно, стукнул щипцами о край ванны, и другие калильщики один за другим повторили это лихое движение. Сбив блестящие капельки свинца, они окунули раскаленные «рюмки» в масло и выставили их на железный стол-каретку. Участок электрованн ожил. Поточный комплекс закалки «рюмки», придуманный Ниной Павловной и учеными-металлургами, родился.

Праздник шел по Уралу. Если бы вы спросили, где он начался, каждый труженик ответил бы: «У нас!» - и сказал бы правду. Машинисты экскаваторов на железных горах Высокой, Благодати, Магнитной вдвое быстрее наполняли тяжелой рудой вагоны, потому что начался праздник. Пушкари Перми посылали на полигонные испытания все больше пушек, потому что праздник начался. Танкостроители Челябинска ускоряли ход сборочных конвейеров, так как этого требовал праздник. Доменщики и сталевары Магнитогорска, Серова, Кушвы, медеплавильщики Кировограда и Крас-ноуральска, алюминщики Каменска-Уральского всё быстрее выдавали плавки искрящегося металла. Уральская земля встречала праздник военными подарками.

Участок за колоннами молодежного цеха был маленьким, почти незаметным кусочком Урала, но здесь люди тоже жили мыслью о фронте. Они хотели скорее узнать, что дадут семь станков, не придется ли краснеть перед бригадой Мингарея Бекирова, перед молодежным цехом. Впрочем, на сердце у Кости становилось все легче. Отделочный станок справлялся с потоком деталей.

Он справлялся! Он успевал. Он даже как будто немного обгонял этот поток. Это вовсе не означало, что Павел Петрович ошибся в своих расчетах. Присмотревшись к работе Катюши, Павел Петрович сказал:

- Да, все зависит от рук… В таких руках отделочный станок успевает. - Но тут же добавил, погрозив пальцем Косте: - Нечего, нечего! Я знаю, о чем ты думаешь!

И он угадал, потому что Костя подумал о восьмом «Буше», который остался сиротой в ремонтном цехе.

Со стороны казалось, что Катя вовсе не спешит, но ее руки успевали оторвать от каждой минуты несколько лишних секунд, а от часа - несколько минут, и она еще умудрялась пошушукаться с Леночкой и дружески улыбнуться ребятам, даже Кольке, хотя в душе была не совсем довольна, что Малышок взял его в бригаду.

- А ты быстро освоился на двух станках, - все же признала она.

- С помощью Малышка, - откликнулся Сева.

- Я прошу тебя, Сева, не начинать этого разговора, - вмешалась Леночка. - Ты тоже не сам научился работать на двух станках.