Ларика повернулась к Диме, молча кусавшему губы.

– Йаганна рассказала мне о вашей беде. Предлагаю обменять меня на попавшую в плен девушку. Я так поняла, бандиты высоко оценили моли таланты, в отличие от некоторых…

Она покосилась на меня. Я пришёл в ужас.

– Ларика!

– Теперь я буду осторожнее, – покраснела «Хонда». – Всё равно нет других вариантов.

– Есть, – сказал Шатун. – Дима похитил у своих… гхм… нанимателей компрометирующий их материал. Кроме фотографий – полная финансовая картина, номера заграничных счетов, списки сотрудничающих организаций, адреса людей, даже номера действующих и фальшивых паспортов. Там же база данных по конкурирующим фирмам, таким же преступным. И то же самое на покровителей. Им есть с чего встать на уши: стоит просочиться малой части имеющегося, полетят высокопоставленные головы.

– Это долгий путь, – возразила царевна. – И время пока против нас: эти люди уже заметают следы, начали сразу, как узнали о бегстве Димы с важными сведениями. Пока ещё во мне теплилось сознание, я слышала переговоры этих людей. Они упоминали адрес, где содержат похищенную.

– Где?! – вскинулись люди.

– В резиденции под Москвой.

– Гор, карту!

Все склонились над появившейся на мембране картой. Шатун сразу возглавил маленький штаб, выспрашивал царевну о мельчайших подробностях. Решили, что в момент обмена я с Димой буду вывозить Светлану, Шатун обеспечит группу своих ребят для поддержки, а Ларика больше не даст себя в обиду и сбежит сразу после обмена.

Я был категорически против такого плана, о чём заявил во всеуслышание: Ларикой нельзя рисковать ни в коем случае. И предложил ей передать мне знания об устройстве «Хонды». Лучше уж мне самому идти к бандитам под этой личиной. Царевна тонко намекнула, что ей не жалко знаний, но с моим талантом мимикрии люди за версту почуют подвох и обмен просто не состоится. Я начал спорить, но в этот момент почувствовал, как теряю незримую нить, по которой скользил к цели.

Мой курс слегка изменился, совсем чуть-чуть, но четвёртый уровень, наверное, знал, что делал – ни малейшей тревоги не возникло. Наоборот, меня охватило предвкушение близкого счастья. Скоро мой путь подойдёт к концу.

На первом уровне восприятия продолжался спор. Тяжёлой артиллерией звучал громоподобный рык деда. Он не только не вспомнил о моих долгах перед Гнездом, но поддержал меня:

– Гор прав, Ларика! Он едва тебя вернул к жизни, второй раз может не получиться.

– Я уже могу контролировать себя, и не позволю нанести мне ущерб.

– Если бы ты ещё поумерила гордыню, девочка! Я всегда говорил – твоя совершенная мимикрия добром не кончится. Должен же быть, кроме разума, хоть какой-то изъян, отличающий тебя от человеческой техники. Запаянный бензобак, например.

– Я… я не подумала, – всхлипнула царевна.

– Ты была послушным орудием в руках людей и даже не пыталась освободиться!

– Пыталась. В городе, куда меня привезли, я пришла в себя и сумела бежать из того ужасного места. Они хотели меня вскрыть.

Дед всё ещё хмурился:

– А кончилось тем, что ты снова оказалась у бандитов.

– Они устроили облаву.

– Ты подставила всех драконов, Ларика. И твой отец с ума сходит.

– Он не сходит! Он… – фары «Хонды» подозрительно замерцали, голос дрогнул. – У меня не было другого выхода. Юй говорил: Зуверрон может провести ритуал Смерти!

– Стоит ли теперь верить Юю? – задумался дед. – Хитёр, китаёза. Кто знает, что он задумал на самом деле?

Ларика дрожала. Сейчас заревёт. Точно. Великий Ме, только не это! Женские слёзы – противоядие от мимикрии. Я потерял голову. Все четыре. В сознании остался только образ плачущей драконицы, которую надо немедленно утешить. Любовь и жалость захлестнули меня, душа, распростёртая над землёй, сжалась в одну точку – в сердце.

Дед тоже дрогнул. Мелькнули драконьи челюсти. Развернулся мощный хвост. Шипы больно хлестнули по внутренней оболочке сфероида.

– Гор! Ларика! – взревел он. – Немедля…

Я уже не слышал: моя скорлупа начала угрожающе вибрировать, тело изменяться. Невероятная мощь рвалась из меня.

Одновременно полыхнул огонь снаружи, и эйфория, в какой пребывало сознание четвёртого уровня, достигла пика. Я стал молнией, отдавая накопленную энергию. Все мои мены потряс взрыв. Яйцо сверхформы не выдержало – лопнуло с костяным хрустом. Меня словно вывернуло наизнанку, складывая в драконье тело. От болевого шока оберегал только что пережитый экстаз.

Я пришёл в себя и понял, что камнем лечу вниз, потеряв всех пассажиров. Всё. Это смерть для людей на такой высоте, если они ещё живы…

Над нами распылялось огненное облако. Откуда оно здесь? Вопрос мелькнул и исчез – на меня накатил ужас, равный по силе только что переполнявшему меня счастью.

Мы падали в грозовые тучи.

Рывком развернулись крылья, замедлив падение. Ещё есть надежда пролететь над грозой. Краем глаза я уловил движение справа. Горыхрыч нёс в когтях королеву тайги. Огромный дракон казался чёрным на фоне звёзд. Ларику я не увидел, сколько ни озирался. Теперь и сердце сжалось в точку. А если она – такая ослабевшая – не сумела мимикрировать?

Подо мной удалялся чей-то крик. В клубящейся под крыльями тьме невозможно было что-то разглядеть. Побратимы!

Я нырнул в тучу, успел подхватить кувыркающееся тело. Дима. Рюкзак он так и не выпустил. Шатуна я тоже не смог увидеть. Даже если он кричал – грохот грозы перекрыл все звуки.

Мои крылья мгновенно провисли тряпками, влага проникла под чешую. По телу заплясали крохотные разряды. Меня швырнуло вниз. Потоки воды захлестнули. Я кувыркался вместе с человеком, прижимая его к себе, и не видел, с какой высоты и куда падаю.

В разрыве молний внизу мелькнул крест. Меня несло прямиком на него. В сознании, словно издеваясь над моим ужасом, мелькнула идиотская картина, которую люди увидят утром: дохлый дракон, нанизанный на церковный крест. Символично.

Что-то налетело сбоку, разодрав шкуру шипами, сбило меня с траектории падения на купол. Я взревел от боли, но Диму не выпустил. Снова затрещала молния, совсем рядом. Я оглох. Из последних сил взмахнув крыльями под ливневым напором, пролетел над строениями, деревьями, хвостом разнёс чью-то крышу.

И рухнул, за мгновение до встречи с землёй откинув от себя студента. Рядом опустился Горыхрыч. Йага – насквозь мокрая, но живая и бодрая, тут же поползла к Диме. Он упал на рюкзак и не двигался.

– Ларика… – прошептал я. – Ты её видел, дед?

Он покачал головой. Мне сразу расхотелось жить.

– И Шатуна не углядел, – дед горько вздохнул. – Надо убираться отсюда, Гор. Слишком близко мы от человеческого жилья.

По моим ощущениям, мы должны быть рядом с Москвой – помнилось, что оставалось совсем немного перед тем, как полёт превратился в падение. Йага, хлопотавшая над студентом, выпрямилась. Принюхалась. При вспышке молнии я заметил, как побелела её коса, и почернело лицо, сморщившись изопревшим листком. Почему-то мне стало больно видеть, как королева превратилась в дряхлую однозубую старуху.

– Швятое мешто, – усмехнулась она. – Вишь, што творитшя шо мной. Щергиев Пошад рядом, или я не Йага.

– Посад… – хмыкнул Горыхрыч. – С мягкой посадкой нас! Легко отделались.

Дима нерешительно оживал: простонал что-то и снова уронил голову на плечо Йаги.

– Я могу мимикрировать в избушку, – предложил дед. – Хоть обсохнете.

– Только не ждешь! В лешочке где-нибудь, – распорядилась королева тайги.

Я подхватил привычную ношу – студента с рюкзаком. Идти было трудно. По чешуе бил ливень, почва под лапами разъезжалась и хлюпала. Путь по традиции показывала няня, забравшись Горыхрычу в межкрылье. Между делом она опять плела венок, указывая деду, какого листка не хватает в её гербарии. Можно было только позавидовать её острому зрению.

Мы выбрались за пределы Посада, не встретив ни души.

Достаточно густой лесочек нашёлся бы без помощи Йаги – такой хаос творился вокруг, словно все стихии взбесились. Небо хлестало водой, обжигая шкуру, ветер свистел, молнии непрерывно рассекали небо и землю, но извечный страх перед грозой куда-то ушёл после того, как я опять потерял Ларику и окунулся в грозовую купель высоко в небе.